Габриэль Маркес - История одной смерти, о которой знали заранее
— Луиса Сантьяго, — крикнул он ей, — где ваш крестник?
Мать обернулась к нему на мгновение, лицо ее было залито слезами.
— Ой, сынок, — отозвалась она, — говорят, его убили!
Так оно и было. В то время, когда Кристо Бедойя искал его, Сантьяго Насар находился в доме Флоры Мигель, своей невесты, — куда вошел, завернув за угол, на котором они с Кристо Бедойей виделись в последний раз. «Мне в голову не пришло, что он зайдет туда, — сказал Кристо Бедойя мне, — в этом доме никогда не вставали раньше полудня». В городе поговаривали, что все семейство спало до двенадцати часов — по указанию Наира Мигеля, ученого мужа арабской общины. «Потому-то Флора Мигель и цвела словно роза, что не крутилась от зари до зари», — считает Мерседес. На самом же деле они, как это делали многие, просто поздно отпирали дом, а сами вставали рано и работали — не ленились. Родители Сантьяго Насара и Флоры Мигель давно сговорились о свадьбе детей. Сантьяго Насар узнал о сговоре еще подростком и готов был выполнить родительскую волю, может, потому, что к женитьбе относился так же трезво и расчетливо, как и его отец. Флора Мигель была пышной девицей, но ей недоставало изящества и рассудительности, она бывала посаженной матерью на свадьбах у всех своих сверстников, так что помолвка эта была послана ей самой судьбой. Став женихом и невестой, они не осложнили себе жизнь ни формальными визитами, ни сердечными тревогами. Свадьба, несколько раз переносившаяся, теперь была назначена на Рождество.
В тот понедельник Флора Мигель проснулась с первыми гудками епископского парохода и немного спустя уже знала, что близнецы Викарио караулят Сантьяго Насара, чтобы убить. Моей сестре-монашенке, единственной, с кем она разговаривала после несчастья, она сказала, что даже не помнит, кто ей об этом сообщил. «Одно помню: к шести утра об этом знали все». — сказала она ей. Однако она не могла взять в толк, зачем Сантьяго Насара убивать, скорее, подумалось ей, ради спасения чести его насильно женят на Анхеле Викарио. Она почувствовала себя страшно униженной. В то время как полгорода ожидало епископа, она у себя в спальне плакала от ярости, разбирая шкатулку с письмами, которые Сантьяго Насар посылал ей еще из колледжа.
Каждый раз, подходя к дому Флоры Мигель, — даже если там никого не было, — Сантьяго Насар проводил ключами по металлической сетке на окне. В тот понедельник она ждала его, держа на коленях шкатулку с письмами. Сантьяго Насар не мог видеть ее с улицы сквозь металлическую сетку, но она увидела его еще до того, как он поскребся в окно ключами.
— Входи, — сказал она ему.
Никогда еще никто, даже врач, не вступал в этот дом раньше 6.45 утра. Сантьяго Насар только что расстался с Кристо Бедойей у лавки Ямиля Шайума, и внимание стольких людей на площади было приковано к нему, что невозможно понять, как никто не заметил, что он вошел в дом своей невесты. Следователь искал хоть кого-нибудь, кто бы это видел, искал так же упорно, как и я, но не нашел. На листе 382 своего отчета он снова написал на полях красными чернилами: «Рок делает нас невидимыми». А суть в том, что Сантьяго Насар вошел в дом через парадный вход, на глазах у всех, не стараясь остаться незамеченным. Флора Мигель ждала его в зале, зеленая от злости, в платье со злосчастными рюшечками, которое надевала в особо торжественных случаях, она вложила шкатулку ему в руки.
— Держи, — сказала она. — И хоть бы тебя убили!
Сантьяго Насар так растерялся, что шкатулка выпала у него из рук и письма, писанные без любви, рассыпались по полу. Он бросился за Флорой Мигель в спальню, но она заперла дверь на щеколду. Он постучал в дверь, а потом позвал ее, слишком громко и требовательно для столь раннего часа, так что сбежалось все перепуганное семейство. Если считать старых и малых, единокровных и связанных брачными узами, сошлось человек четырнадцать, не меньше. Последним вышел Наир Мигель, отец: рыжебородый и в бедуинском бурнусе, вывезенном из родных мест — дома он всегда ходил в нем. Я видел Наира Мигеля много раз, он был огромен и величав, но более всего меня поражал его всегдашний авторитет.
— Флора, — позвал он на своем языке. — Открой дверь.
Он вошел в спальню к дочери, а все семейство ждало — не сводило глаз с Сантьяго Насара. Стоя на коленях, тот собирал с полу письма и складывал в шкатулку. «Как будто на него была наложена епитимья», — сказали они мне. Наир Мигель вышел из спальни через несколько минут, подал знак рукой, и семейство мигом исчезло.
Он заговорил с Сантьяго Насаром тоже по-арабски. «Я сразу же увидел: он понятия не имеет, о чем я толкую», — сказал мне Наир Мигель. Тогда он напрямик спросил: знает ли Сантьяго, что братья Викарио караулят его, чтобы убить. «Он побледнел и потерялся так, что нечего и думать, будто притворялся», — сказал Наир Мигель мне. И согласился, что поведение Сантьяго Насара вызвано было не столько страхом, сколько растерянностью.
— Ты сам знаешь, есть у них основания или нет, — сказал он Сантьяго Насару. — Но в любом случае у тебя только два пути: или спрятаться здесь, этот дом — твой, или выйти отсюда с моим ружьем.
— Ни черта не понимаю, — сказал Сантьяго Насар.
Только это и сказал, и сказал по-испански. «Он походил на мокрого цыпленка», — сказал мне Наир Мигель. Ему пришлось взять из рук Сантьяго Насара шкатулку: тот не знал, куда девать ее, чтобы открыть дверь.
— Их двое против тебя одного, — сказал ему Наир Мигель.
Сантьяго Насар вышел. Люди между тем уже расположились на площади как в дни парадов. Все увидели, как он вышел, и все поняли: он уже знает, что его собираются убить, и был так взволнован, что не находил дороги к дому. Говорят, кто-то подсказал ему с балкона: «Не туда, турок, через старый порт». Сантьяго Насар поискал, откуда голос. Ямиль Шайум крикнул, чтобы он шел к нему в лавку, а сам кинулся искать охотничье ружье, но никак не мог вспомнить, куда засунул патроны. Со всех сторон понеслись крики, и Сантьяго Насар несколько раз оборачивался, сбитый с толку: столько людей кричало разом. Ясно было, что он собирался войти в дом через кухню, но потом, видно, вспомнил, что парадная дверь открыта.
— Вот он идет, — сказал Педро Викарио.
Они оба увидели его одновременно. Пабло Викарио снял пиджак, положил на табурет и развернул свой похожий на ятаган нож. Прежде чем выйти из лавки, оба брата, не сговариваясь, перекрестились. И тут Клотильде Армента ухватила Педро Викарио за рубаху и закричала Сантьяго Насару, чтобы он бежал, что его хотят убить. Крик вырвался такой пронзительный, что перекрыл все остальные. «Сначала он просто испугался, — сказала мне Клотильде Армента, — он не знал, кто кричит и откуда. Но как только он увидел ее, он увидел и Педро Викарио, который оттолкнул ее так, что она упала, и догнал брата. Сантьяго Насар был в каких-нибудь пятидесяти метрах от собственного дома и побежал к парадной двери».
За пять минут до того, в кухне, Виктория Гусман рассказала Пласиде Линеро то, о чем уже знали все. Пласида Линеро была женщиной с крепкими нервами и не позволила себе выказать ни малейшего признака тревоги. Она спросила у Виктории Гусман, говорила ли та что-нибудь ее сыну, и Виктория солгала, будто еще ничего не знала, когда он спустился выпить кофе. Дивина Флор, все еще намывавшая полы в зале, в это же самое время увидела, что Сантьяго Насар вошел в парадную дверь и поднялся по винтовой лестнице в спальню. «Привиделось наяву, — рассказала мне Дивина Флор. — В белом костюме, а в руках что — не разглядела, вроде как букет роз». И потому, когда Пласида Линеро спросила о нем, Дивина Флор ее успокоила.
— Минуту назад он поднялся к себе, — сказала она ей.
Тогда же Пласида Линеро увидела и записку на полу, но поднять ее не догадалась и о том, что в ней говорилось, узнала гораздо позднее — кто-то показал ей записку в суматохе разыгравшейся трагедии. Через дверь она увидела братьев Викарио, бежавших к дому с ножами наготове. С того места, где она находилась, она видела их, но не видела собственного сына, который бежал к двери с другой стороны площади. «Я подумала, они хотят войти сюда и убить его в доме», — сказала она мне. Она подскочила к двери и захлопнула ее. Она задвигала засов, когда услыхала: кричит Сантьяго Насар и кто-то ужасно колотит кулаками в дверь, но решила, что он наверху вышел на балкон своей спальни и оттуда осыпает бранью братьев Викарио. Она пошла наверх — ему на помощь.
Сантьяго Насару нужно было еще несколько секунд, и он бы вошел в дом, но тут дверь захлопнулась. Он успел несколько раз кулаками ударить в дверь и повернулся, чтобы, как полагается, в открытую встретить своих врагов. «Я испугался, когда столкнулся с ним лицом к лицу, — сказал мне Пабло Викарио, — он показался вдвое больше, чем был». Сантьяго Насар подставил руку, чтобы отразить первый удар, который Педро Викарио нанес ему справа прямым ножом.