Путеводитель по Средневековью: Мир глазами ученых, шпионов, купцов и паломников - Энтони Бейл

Авторов глобуса Бехайма не особенно заботила точность. Они не вполне честны и в том, что касается путешествий самого Бехайма. Из текста на глобусе следует, что Бехайм, командуя в 1484–1485 годах португальской каравеллой, первым нанес на карту основные контуры юга Африки, открыл острова Сан-Томе и Принсипи и проложил путь вокруг мыса Доброй Надежды. (В действительности это сделали задолго до Бехайма.) Глобус умалчивает о сенсационной новости, вызвавшей в Европе большой отклик: мыс Доброй Надежды обогнул в 1488 году Бартоломеу Диаш (ум. 1500).

Глобус вводит зрителя в заблуждение, чтобы подчеркнуть роль Бехайма и его значение как мореплавателя и исследователя, к вящей славе его самого – и Нюрнберга. Любые путевые записки побуждают путешественников смотреть на мир глазами их автора и сообразовывать представления о себе с его поездками.

Да и кому не случалось присочинять о своих доблестях? Кто не приукрашивал, расписывая, какое невероятное место он посетил? Глобус Бехайма по-прежнему пленяет взор: его поверхность испещрена следами многих поколений путешественников, наполнена преданиями, напитана страстью к путешествиям. Его железная ось и деревянные обручи обещают волшебный поворот, что открывает новые миры и противостоит инертности и обыденности.

Ирнхэм. – Лондон. – Английский город Рай (Rye)

В 1350 году дама Беатрис Латтрелл (ок. 1307 – ок. 1361) – титул «дама» указывает и на благородное происхождение, и на роль хозяйки поместья: она жила в Ирнхэме, что в Линкольншире, – решила отправиться в дорогу. Дама Беатрис распоряжалась сборами, а служанка Джоан упаковывала вещи. Точнее, так: хозяйка надзирала и наставляла, а служанка передавала ее указания Генри – конюху и слуге, которому еще не исполнилось четырнадцати.

Супруг дамы Беатрис сэр Эндрю (ум. 1390) – он недавно вернулся из Гаскони, где воевал с французами, – несколькими годами ранее унаследовал родовые поместья. Дама Беатрис с детства привыкла выполнять роль хозяйки и вести сытную жизнь. В поместье царило изобилие и вечно пахло жареным поросенком и свежим хлебом. Именно там дама Беатрис пережила эпидемию чумы, которая в очередной раз разразилась в Англии и унесла жизни около трети всего населения. Умирали даже епископы, даже дочь короля. Однако ж большой дом из серого камня на востоке Англии, безмолвно застывший посреди мрачных сырых лесов, был местом безрадостным. Даме Беатрис уже миновало сорок, а детьми она так и не обзавелась. Быть может, поездка в Рим – по оживленным дорогам, через изобилующие разными товарами города, знаменитые святилища и алтари – подарит ей шанс зачать и родить наследника? Она оставит престарелого супруга с его воронами, кроликами, оленями, куропатками и фазанами. Сам сэр Эндрю в отсутствие жены будет упражняться в стрельбе из лука по мишеням, выезжать с соколом и отворять себе кровь, чтобы восстановить равновесие гуморов.

Беатрис и Джоан посылали юного Генри то туда, то сюда и покрикивали на него на смеси английского языка и придворного англо-французского (отчего величали его gareson). Помимо поручений, конюх должен был управиться с обильной поклажей: мешками, сундуками, свертками – и все это забитое под завязку.

В этот раз дама Беатрис собралась в Рим, однако ранее она и ее родные уже совершили несколько паломничеств. Выбор мест для богомолья зависел от того, в чем семья нуждалась на тот момент – и сколько времени имела в своем распоряжении. Иногда, когда у дамы Беатрис болели зубы, она ездила в церковь города Лонг-Саттон (в нескольких часах езды на восток). На тамошнем витраже присутствовал образ святой Аполлонии (которой зубы выбили молотками и вырвали клещами). Дама Беатрис жертвовала святой пенни или два. Посещение святой Аполлонии неизменно помогало. А когда лорд Скруп, отец Беатрис, повредил на турнире руку, семья молилась святому Вильяму Йоркскому (архиепископ XII века; его чудеса хорошо известны, а могила иногда мироточила или источала сладчайший аромат). Благодаря заступничеству святого рука лорда Скрупа зажила, и семья совершила паломничество в Йорк, пожертвовав для гробницы Вильяма восковую модель руки. Недавно почивший Джеффри Латтрелл, свекор Беатрис, оставлял деньги святым образам по всей стране: в Лондоне, Кентербери, Йорке, Уолсингеме и Линкольне – в ходе совершенных им при жизни паломничеств. Дама Беатрис прикрепила к плащу несколько оловянных медальонов, свидетельствующих о других ее поездках на богомолье. На одном медальоне была изображена хижина, это напоминание о посещении Святого дома в Уолсингеме (как говорят, чудесным образом перенесенного из Назарета в Норфолк).

В последние два года чума отступила, и теперь, в конце 1350 года, пора совершить паломничество. Поговаривали, что мор есть знак Божьего гнева. Для богомольцев наподобие дамы Беатрис пришло время раскаяться, пообещать в будущем вести благочестивый образ жизни и, оставив дом, публично покаяться в грехах. Путешествие должно было продемонстрировать веру в Господа и его святых. Покаяние, благочестие, искупление, паломничество – вот наилучшее средство от чумы.

Конюх Генри привез даме Беатрис кожаную обувь, заказанную у линкольнского башмачника. Этот модный фасон назывался «краковским»: сапожки, довольно высокие, с длинными заостренными носами. Еще Беатрис купила маленькую кожаную сумку с изящной филигранной пряжкой. Пока в ней лежали новые красивые четки с бусинами из блестящего черного стекла, ножик с лезвием длиной в палец, зеркальце в оправе из слоновой кости, украшенной изображением одного из рыцарей короля Артура на коне. А еще в сумке позвякивали монеты – в немалых количествах. Помимо прочего, у дамы Беатрис был деревянный сундук с замкóм – забитый вещами доверху. Она – как это часто случается с теми, кто собирается в дальнюю дорогу, – всей душой, страстно, с фанатизмом предалась тратам на разную ерунду. В сундуке лежали две пары шерстяных чулок, плиссированная накидка из серой шерсти, новое,