Без тормозов - Марисса Вольф
— Да, — тихо отвечаю я, даже не взглянув на родителей. Я знаю, что если они допустили всё это, значит, им действительно важна наша помолвка.
Я протягиваю палец. Снова щелкают камеры. Они продолжают делать это всё время, пока Энди надевает мне помолвочное колечко. Поднимается с колен и сразу же заключает меня в свои объятия.
— Извини, — шепчет и тут же целует меня в губы.
Со стороны наши лобызания напоминают трогательный невинный поцелуй, но внутри меня невесомое прикосновение губ друга вызывает только внутренний протест. Протест, который, впрочем, я так никогда и не решусь ни высказать, ни показать родителям и окружающим. Хочется вытереть губы, сбросить тянущее вниз кольцо и торопливо убежать в свою комнату.
Вместо этого я стою на месте и даже не так сильно отклоняюсь от Энди, едва друг заканчивает «точку», скрепляющую нашу помолвку.
Приклеенная лживая улыбка на моем лице выражает сейчас полнейшую безмятежность и… любовь? Нет, скорее какие-то умиленные чувства. Любовь я никогда в своей жизни не чувствовала. Да и вряд ли когда-то почувствую — бросаю короткий взгляд на друга и подавляю в себе рвущийся наружу судорожный вздох. Нет, Энди я никогда не смогу полюбить…
И не только Энди, я вообще никого никогда не смогу полюбить…
Впрочем, никогда не говори никогда, маленькая врушка Ева…
От чувства, что обманываю друга и весь мир, кажется, я никогда не смогу отмыться…
* * *
Мы становимся все вместе. Обнимаемся. Ну просто одна идеальная и дружная новоиспеченная семья.
Скулы сводит фальшивить, но я всё же продолжаю делать вид, что безумно рада событию, о котором узнала всего полчаса назад. Но кого это по сути волнует, правда?
На профессиональных фотографиях будет отображаться замечательная атмосфера любви и неземного счастья. А уж то, что тут нет ни первого, ни второго так это никому не важно…
Наконец-то мы отлипаем друг от друга и усаживаемся за стол. У меня бурчит живот, но, к счастью, этого за оживленными разговорами совершенно не слышно.
— Задаешься вопросом — зачем им всё это нужно? — поворачивает ко мне голову Энди, сидящий рядом. — И — почему сейчас? — продолжает так же тихо.
Я поднимаю на него глаза. Нет, это, в принципе, не то, что меня сейчас интересует. Я прикидываю успею ли я хоть пять минут пообщаться с Джесс, которая написала, что ждет с нетерпением нашего общения. Но Энди об этом знать не обязательно. Да, впрочем, уверена, что ему и не интересно.
Но, несмотря на это, я киваю.
— Твой отец заручился поддержкой всего штата, — переходит на полный шепот друг. — И теперь он точно выиграет эти выборы, — подмигивает и иронично продолжает. — Так что, моя будущая женушка, вскоре мы с тобой станем чаще мелькать на первых полосах газет.
— И то, что сейчас прессу не читают — тебя не смущает, Энди? — я не удерживаюсь от шпильки.
Если честно, я и понятия не имела, что мой отец решил пойти в политику. Всю свою жизнь он спорил с дедом по этому поводу. Дед-политик мечтал, что сын пошел по его стопам и продолжил работать на благо американского общества. А мой отец не собирался этого делать. Поэтому они постоянно ругались и одно время даже совсем не общались.
Впрочем, далеко от политики мой отец всё равно не ушел — он работал политтехнологом, выводящим на мировую арену тех или иных претендентов. «Творец королей», как окрестила его пресса.
Там, где он появлялся, выборы выигрывал обязательно тот, на кого отец в тот момент работал. Именно с работой папы связаны постоянные переезды нашей семьи. Но теперь, кажется, эти переезды на время прекратятся…
— Те, кто имеет влияние на этот мир, читают, — выдергивает меня Энди из мыслей, отвечая на мой вопрос. — И ты это не хуже меня знаешь, Ева, — склоняет голову к моему плечу, и тут же меня ослепляют несколько вспышек.
Я едва не дергаюсь, но всё же остаюсь на месте, мило улыбаясь другу.
Стараюсь не думать о том, что жизнь при свете вспышек прессы теперь будет преследовать меня неотступно… Впрочем, сейчас, как и всегда выбора-то у меня и нет особо…
* * *
Наконец-то этот сумасшедше долгий вечер заканчивается. Уходят, вынося дорогостоящую технику, фотографы, исчезают пиар-менеджеры, нанятые нашими семьями, прощаются Рочестеры…
Я уже предвкушаю, как отправлюсь к себе, сниму немного давящее живот платье и скину туфли. И всё же несмотря на такие несущие облегчение мысли я не сбрасываю маску радушия с лица — мило улыбаюсь миссис и мистеру Рочестерам, демонстративно поглаживая кольцо, радостно машу рукой Энди.
— Дорогой, ты был великолепен! — мама подходит к папе и сдувает невидимую пылинку с его пиджака. — Надеюсь, вы извините меня. Пойду прилягу. Я немного устала.
— Конечно, дорогая! — отвечает папа, чуть сжимая ее кисть. — Отдыхай. Спасибо за подготовку всего этого торжества.
Услышав это, я удерживаюсь от того, чтобы прямо сейчас не закатить глаза. Подготовка, как же… Наверняка всё это мероприятие, да еще и в сжатые сроки, подготовил специально нанятый первоклассный персонал.
Мама разворачивается и с энергией, которой бы хватило, чтобы зарядить как минимум одну Теслу, цокает к лестнице. Там она с грацией, достойной королевы, быстро поднимается по ступеням и исчезает из виду.
Я бросаю взгляд на папу и опускаюсь на стул. Если он не спешит в свой кабинет, чтобы работать, значит, что у меня есть немного времени, чтобы пообщаться с единственно близким мне человеком.
— Как ты, Ева? — отец подходит и присаживается рядом. Спрашивает не просто, чтобы спросить. Его действительно волнует, как я.
Я вздыхаю. Жаловаться на ужасно тесные, как оказалось, туфли или на само мероприятие я, естественно, не буду.
— Немного устала, — отвечаю тихо.
С папой можно не прятаться за панцирем вечной радости, а быть собой.
— А ты как? — задаю вопрос, заглядывая ему в глаза. Хочу услышать о политике от него.
Папа понимает это и откидывается на спинку стула:
— Я решил пойти в политику, — смотрит на меня, считывая все эмоции. Кивает, когда находит подтверждение тому, что я уже знаю это. — Энди сказал? — теперь уже киваю я. — Я особо не собирался… — начинает объяснять, я превращаюсь вслух. Не знаю, почему, но меня эта тема особо интересует — ведь именно из-за этого когда-то ругались дедушка и папа. — Но тут… — отец замолкает, явно подбирая слова, — в общем… так получилось.
У меня не получается удержать брови,