Недотрога для адвоката. Дело о разводе - Анна Варшевская

Прохожу вместе с охраной по дому, выпроваживаю и сам иду на кухню. Соня обнаруживается там, на угловом диванчике. Поджала под себя ноги и остановившимся взглядом смотрит на чашку с чаем. Слышит мои шаги и поднимает глаза.

– Ты…. вы ничего не съели, – говорит негромко.

– Говори мне «ты», Сонь, – прошу её. – По-моему, мы уже, кхм.… слегка перешли черту, за которой люди продолжают обращаться друг к другу на вы.

Она то ли фыркает, то ли всхлипывает, но тут же выпрямляется, явно стараясь сохранять спокойствие.

Ловлю себя на мысли, что меня это восхищает! Совсем молоденькая девочка… девушка. Другая бы, наверное, билась в истерике. Хотя у меня и маловато опыта общения с молодыми девушками. Но Соня совершенно точно отличается от большинства. Наверное, поэтому и цепляет меня с такой силой.

– Ты не любишь такую еду? – она возвращается к тому, о чём спрашивала.

– Люблю, просто…. я тренировался, – нахожу себе оправдание.

На самом деле у меня аппетита не было, потому что я её обидел и не мог заставить себя есть то, что она приготовила. А сейчас мне и вовсе не до еды.

– Сонь, пожалуйста, давай вернёмся к тому, о чём мы с тобой говорили, – прошу её, присаживаясь напротив.

Она глубоко вздыхает.

– В общем, я не сразу заметила, что что-то не так, – начинает говорить. – И даже теперь не уверена, что то, что я видела – именно, ну, то самое.

Из её немного путаного рассказа я вычленяю только одно: те «поставки», которыми занимается Дамир в клубе – абсолютно точно незаконные. Что это, она так и не поняла. Но у него совершенно точно есть подельники. Сколько их – неизвестно, назвать имена Соня тоже не смогла.

Она просто умудрилась оказаться не в том месте не в то время. Услышала обрывки пары разговоров, не предназначавшиеся для её ушей.

Дело настолько хреново пахнет, что я морщусь, задумчиво постукивая пальцами по столешнице. Все косвенные признаки указывают на то, что в клубе обосновался дилер. Самое фиговое, что совершенно непонятно: Дамир – главная фигура, или он просто одна из мелких сошек, которую используют для прикрытия.

А ещё подружки и друзья Сони из университета, по её словам, с удовольствием пользуются возможностью ходит в клуб бесплатно – и у меня тут же появляются смутные подозрения, что не просто так. Таких вот студентов очень легко поймать на крючок и сделать закладчиками. Видел я такое не раз и не два. И как сажают этих вчерашних детей на сроки от четырех до двадцатки – тоже видел.

– Андрей!

Соня, похоже, зовёт меня не в первый раз.

– М-м-м? – смотрю на неё, вынырнув из своих мыслей.

– Моя мама! – напоминает она. – Я должна к ней поехать!

– Чёрт, Соня! Я вроде бы сказал тебе, что ни в коем случае нельзя этого делать!

– Андрей, – она встаёт и сжимает руки в кулаки. – Я поеду. С тобой или без тебя! А попробуешь меня остановить – сбегу! Предупреждаю тебя честно.

Вашу ж мать…. Хоть плачь, хоть смейся… Честная ты моя девочка.

– Соня, давай ещё раз проговорим порядок действий, – снимаю руки с руля и устало тру лоб.

Мы успели поспорить. Разругаться в хлам. Опять поспорить. И наконец прийти к компромиссу. Я отвожу её в клуб, она не отходит от меня ни на шаг. Все разговоры – с моего разрешения и в моём присутствии. В том числе с матерью. Если Анита вообще в клубе.

Честное слово, меня в суде перекрёстный допрос с участием особо въедливого прокурора и то так не выматывал. Или дело в том, что вместо того, чтобы спорить, хотелось схватить её в охапку и заткнуть рот самым простым способом – зацеловать до одури?

Но сейчас приходится выбросить все лишние мысли из головы. Ситуация и так дерьмовая – дальше некуда.

Соня фактически поставила меня в безвыходное положение. Потому что, безусловно, можно просто запереть её в комнате, и никуда она не денется и не сбежит – будет сидеть как миленькая. Но я не имею на это никакого права. В первую очередь морального. Это принуждение, а она совершеннолетняя. И кроме того, мне очень не хочется разрушить то хрупкое доверие, которое, несмотря на бесконечные столкновения, складывается между нами. Оно совершенно точно есть, но сейчас висит на волоске.

Результат – вот он, спешите видеть, как говорится. Все мои возражения благополучно проигнорированы, в том числе мной самим, и мы собираемся именно туда, куда нам совершенно точно не нужно соваться.

– Я всё помню, Андрей, – Соня нетерпеливо кивает. – Никуда не суюсь, хожу рядом с тобой, как привязанная. Нахожу маму и…. А мы сможем её забрать, если станет понятно, что.… ну…

– Что она не в безопасности? – проглатываю вздох. – Да, разумеется.

«Если она сама захочет, чтобы её забирали», – договариваю про себя.

Потому что почти уверен: никакая опасность Аните не грозит. Скорее уж наоборот, она сама – главная опасность для своей дочери.

– Идём, – выхожу из машины, открываю дверь Соне и сжимаю её руку.

Прежде чем идти к нужному нам зданию, оглядываюсь вокруг. Парковочных мест прямо возле клуба не было, но это и к лучшему, я поставил машину немного в стороне, тут совсем рядом уже небольшой перекрёсток двух проездов. Делаю пару шагов в ту сторону, вглядываясь в сгустившуюся темноту.

– Зачем нам туда? – Соня говорит тихо, тянет меня за руку. – Андрей, вход вон там.

– Я в курсе, – замечаю то, что искал, и морщусь.

Наглость – второе счастье. Ребята совсем берега попутали, а это значит, что их явно прикрывают. Чуть подальше на проводах висит пара кроссовок, связанных шнурком. Вообще-то дилеры стараются не палиться так очевидно, но некоторые используют этот способ своеобразного "уведомления": обувь на проводах может означать, что поблизости находится точка распространения.

– Идём, – ничего не объясняю Соне, ей это ни к чему, но напрягаюсь сильнее.

У меня есть право ношения оружия. Есть и зарегистрированный огнестрел, лежит дома в специальном сейфе. И сейчас я в первый раз задумываюсь, что стоило бы взять его с собой. Хотя вообще-то это не