Кощеев не убивать! - Александра Логинова

— Госпожа Ядвига просила передать. Сказала, сама разберешься, — категорично рубанул Константин, со звоном опуская поклажу на тумбочку, и тут же устремляясь на выход.

Фу, выглядит бодрее, чем я, аж противно. Богиня печально покачала головой и принюхалась.

— Ой, а чем это пахнет?

«Жареной змеятиной», — сумбурно подумала я, криво улыбаясь подруге.

Под одеялом горел пожар. Хотелось почесать разом все: ноги, руки, живот, поясницу. Наглый гад устроил мне пекло! Ну-ка проваливай из моей кровати, скользкий тип, если сам еще не запекся в собственном соку.

— Ничем. Ребята, уйдите, пожалуйста, мне срочно нужно… Гхм, встретимся в коридоре.

— Славушка, да ты вся горишь, — ахнула богиня, прикасаясь к одеялу. На ее вздох у самых дверей встревоженно обернулся Кощей.

Мгновенно преодолев расстояние до кровати, еще живой мертвец закопался в корзинку, зло бурча под нос названия. Цари нави мало смыслят в зельях, но колдуны отличные, поэтому без труда отличат настой болиголова от боярышника. Только сейчас требуются не лекарства, а возможность выпнуть из-под одеяла охамевшую змеюку. И не надо мне в этом помогать!

Словно почуяв намерения заботливых «лекарей», Полоз мгновенно перебрался на грудь и свернулся в маленький калачик, стремясь остаться незамеченным. Но удача резко ему изменила. Начхав на мое сопротивление, Фрида потянула теплый угол и откинула кусок одеяла, обнажая плечи.

— Здрас-с-с-сти, — широко, как родственник из Одессы, улыбнулся змей.

— Мама! — взвизгнула богиня, отпрыгивая в сторону.

— Не поминай богиню вс-с-суе, — укоризненно прошипел Арсений, стекая на пол.

Покрасневшая до кончиков волос Фрида смущенно отвернулась и затеребила подол платья. А я не могла оторвать глаз от драгоценного моря, разлитого на груди. Так вот как змеи носят кожу. Тело блестело и переливалось всеми оттенками золота, на ощупь напоминая нежнейший шелк. Ткань обтягивала фигуру, как перчатка, книзу расходясь свободным шлейфом, и сверкала — глазам больно. До чего же волшба змеиного царевича дорогая, уму непостижимо!

— С-с-скотина, — полузадушено прохрипело над ухом.

Я вскинула глаза на побуревшего Кощея, сверлящего змея сияющими глазами. Действительно сияющими — колдовской синий свет бил прожектором, выжигая надежду на спасение. Уверена, богатыри и человеческие царевичи именно в такую секунду остро жалели, что не успели родить сыновей, и царства их ныне ждет смута и борьба за трон.

— Можно просто Арс-сений, — насмешливо фыркнул Полоз, увеличиваясь в размерах до крупного питона. — Моралис-с-сты.

— Костик, ты чего? — недоуменно спросила Фрида, глядя на побелевшие пальцы, жестко сжимающие гарду черного меча.

Да, чего это он? Сам цел, меч починен, старая жрица отпустила с миром, чего еще надо? Один вуир не задавался резонным вопросом, издевательски глядя в яростные синие глаза. Задним местом почуяв, что палате недолго осталось быть целой, я села и решительно притянула к себе корзинку.

— Благодарю. Как видите, я здорова и скоро вернусь к коллективу. Спасибо за заботу.

— Извините нас, пожалуйста, — Фрида покраснела еще сильнее, хотя куда уже больше. — Мы не знали, что у вас больничное свидание.

— Пос-с-сещение больных с-с двух до четырех, — педантично поправил ее Сенька. — Вс-с-стретимся в актовом зале.

Силой уведя окаменевшего мертвеца, богиня еще раз шепотом извинилась и тихо закрыла за собой дверь. Я выразительно поглядела на друга, с восхищением присвистнувшего на творение своего хвоста. Платье и впрямь загляденье, но в следующий раз нужно предупреждать. Обернувшись человеком, Полоз мгновенно перебросил одеяло через плечо на манер тоги и медленно зааплодировал моему дефиле по небольшой палате.

— Красавица. Определенно познакомлю тебя с сестрой, она это заклинание год изобретала.

— Отличная магия, — одобрила я. — Только горячая и щекотная. Из чего сделана ткань?

— Моя старая шкура. Не смотри так! Ее все равно в утиль списывать, товарный вид потерян, для уральской короны ценности не представляет. Пей скорее зелья и бежим, а то все пропустим.

— Что пропустим? — колпачок бодрящего зелья отлетел в сторону.

Бабушка не поскупилась на внучку, загрузив корзинку набором экстренной реанимации для вытаскивания человека с того света. Хорошо, что сама не заявилась. Здесь и болеутоляющее, и иммуномодулирующее, и противопростудное, пять разных ядов. На одном пузырьке красноречиво нарисован череп и кости там, где пишут инструкцию, — ясно, кому подлить в суп.

— Репетицию мелких! Ты тут уже больше суток дрыхнешь, разве Фрида не сказала?

— Онегин, положи базуку! И лимонку из цилиндра вытащи! Род великий, они сценарий читали?

В приглушенном свете актового зала золотое платье сверкало мириадами бликов, отчего хюльдрам пришлось полностью затенить зрительский ряд, осветив только сцену.

— А чего он бронежилет надел под кирасу? — проныли с подмостков, и разобиженный бес нервно стукнул копытом. — Тетенька Яга, скажите ему, что так не по правилам!

Закованный в доспехи волколак довольно оскалился и похлопал когтистой лапой по железному брюху. Рядом с ним вертелась наяда, рукавом вычищая ржавчину с тяжелого рыцарского шлема. Насупившись на неумолимых постановщиков, Василь потянулся к дуэльному стволу и жалобно сморщил пятачок.

— Вот пистолеты уж блеснули, гремит о шомпол молоток. В граненый ствол уходят пули, и щелкнул в первый раз курок, — хорошо поставленным оперным тенором продекламировал анку, зависнув над краем сцены вонючим призраком. — Щелкнул. Я сказал, щелкнул!

— Он заржавел, — пожаловался Онегин, ковыряя ногтем реквизит. — Какая падла мне оружие испортила?

— Вася, ты дурак? — не утерпел Полоз, раздраженно барабаня пальцами по колену. — Сам его болотной водой обрабатывал, чтобы лапы не жгло. Покрасить не судьба было?

Честное слово, за два часа репетиции юные артисты успели показать «Танец лебедушек», придуманный мавками, и прочесть «Плач Ярославны». Остальное забрали актеры, безжалостно крадя чужое время.

Мы явились на репетицию, как на Каннский фестиваль: я в золоте с ног до головы, Полоз в своей любимой светлой тройке, по пути снова потеряв пиджак. В актовом зале успели собраться почти все пограничники, кроме Тристана, пославшего к дьяволу Студвесну. И все бы обрадовались моему выздоровлению, если бы не многозначительное «О-о-о-о», выданное Тэли.

— Что?

— Нет-нет, ничего, — захихикала она, перемигиваясь с сестрами.

Сенька невозмутимо улыбнулся: «И вам приятного вечера, прекрасные мадемуазель», ведя нас в первые судейские ряды. Отсюда хорошо видно, как ушлые реквизиторы вытащили на сцену скамейку для прекрасных барышень, и две берегини — Ольга и Татьяна — глазеют на дуэль, лузгая семечки.

Над сценарием мы ломали голову весь сентябрь. Какой кусок романа вытащить и водрузить на сцену, чтобы зрители не начали посапывать в креслах? Сошлись на четырех ключевых главах: «Явление