Петербург на границе цивилизаций - Александр Владимирович Тюрин

Общая сумма ассигнаций, ходивших в российском государстве, в 599776310 руб., равнялась 170221802 руб. 85 5/6 коп. в кредитных билетах и серебряных рублях, действительно имеющих ту стоимость, которая указана.

В 1843 г. обмен ассигнаций на серебряную монету был завершен и они были уничтожены. В государстве Российском стали употребляться только серебряная и золотая монета (в небольших количествах) и равноценные этой монете бумажные деньги. На серебро были обменены и медные деньги.

Император Николай I добился бездефицитности бюджета и финансовой независимости страны. Стабильность денежной системы в его царствование представляла огромный контраст с царствованиями Екатерины II и Александра I.

Принятый в николаевской России серебряный стандарт сильно отличал ее от большинства западных стран. Золотой стандарт потребовал бы внешних золотых займов, поставил бы Россию в положение долгового раба, и, кроме того, лишил бы страну достаточной денежной ликвидности.

Переход страны на золотое обеспечение рубля в конце 19 в., увы, привел именно к таким результатам. В 1899 г., по сравнению с 1855, количество денежных знаков на одного жителя уменьшилось с 25 до 10 руб. Золотая монета постоянно «вымывалась» из страны и всё растущая часть народного труда шла на выплату растущих внешних долгов. Проблема решалась за счет вывоза дешевого хлеба, родился даже лозунг «недоедим, а вывезем».

Царствование Николая I — это время быстрого роста внутреннего рынка, в первую очередь сегмента сельскохозяйственных товаров.

Вовлечение в сельскохозяйственный оборот новых земель в плодородном Причерноморье вело к развитию специализации хозяйств и росту мелкой промышленности, занимающейся обработкой сельхозсырья.

Правительство делало всё необходимое для поощрения крестьянской торговли. Были максимально облегчены правила выдачи паспортов и учреждена сословно-податная категория торгующих крестьян.

Торгующие крестьяне определялись, как юридические лица, и могли, наравне с купечеством, совершать крупные торговые сделки. Крестьяне со свидетельствами 1 и 2 разряда допускались к оптовому торгу, внутреннему и заграничному, а также к сделкам на бирже, наряду с купцами и 1 и 2 гильдии, могли заниматься операциями с ценными бумагами. Крестьяне со свидетельствами 3 разряда приравнивались к купцам 3-ей гильдии. Они могли приобретать товары у купцов 1 и 2 гильдии и у крестьян, имеющих свидетельства 1 и 2 разрядов.[137]

Выдача крестьянину свидетельства о том или ином разряде базировалась на критерии доходности его торговли. На сумму до тысячи рублей крестьяне могли торговать без свидетельства — как продуктами собственного хозяйства, так и скупленными у односельчан. Крестьянская торговля пошлиной не облагалась.[138]

Для облегчения контактов между торговцами в крупных торговых центрах учреждались биржи. В 1832 г. был принят устав товарной биржи в Санкт-Петербурге. В царствование Николая биржи появились также в Москве, Кременчуге, Рыбинске и Одессе.

В 1836 г. было издано положение «О компаниях на акциях» — один из лучших законов об акционерных обществах для того времени.[139]

Именно в царствование Николая I встали на ноги промышленные династии — Морозовых, Третьяковых, Щукиных, Прохоровых, Хлудовых, Боткиных, Мамонтовых, Абрикосовых, Гучковых, Крестовниковых, Рябушинских, Бахрушиных и т. д. Большинство их, кстати, были из числа московских старообрядческих семей — что символически связывало новый национальный промышленный класс с допетербургскими временами.

Историк-марксист Покровский, хоть и клеймил «империализм» Николая I, однако удачно называл его «ситцевым».

Действительно, самый бурный рост происходил в текстильной промышленности, не слишком капиталоемкой и ориентированной на массовый внутренний спрос. В ее развитии важнейшую роль играли крестьяне нечерноземных областей. Знаменитый текстильный центр Иваново вырос из одноименного села, где крестьяне графа Шереметева перешли от надомного ткацкого производства к фабричному.

Уже в конце 1820-х гг. действовало немалое число ситцепечатных и бумаготкацких фабрик, принадлежавших крепостным крестьянам. У некоторых крепостных фабрикантов трудилось по 700–800 работников из числа отхожих крестьян. У крепостного фабриканта Гарегина было 1407 рабочих, у Ямоловского — 1500.

Бывший крепостной крестьянин Петр Елисеев из Борисоглебского уезда основал торговое товарищество «Братья Елисеевы», которому принадлежали огромные магазины в Петербурге и Москве и шоколадно-конфетная фабрика в Петербурге.

А крестьянин Филиппов основал сеть пекарен и булочных, которая вытеснила в столицах немецкие пекарни и булочные, отличавшиеся, кстати, хорошим сервисом и чистотой.

Крестьянин Мальцов создал в Гусь-Хрустальном мощное производство стекла и стеклоизделий, а затем основал железоделательное производство. Его инициатива по изготовлению рельсов получила поддержку императора.

Основным местом, привлекавшим крестьян-предпринимателей и крестьян-работников, был, конечно, Санкт-Петербург. Для работы на его производствах и в сфере услуг шел нескончаемый поток крестьян из новгородской, псковской, тверской, ярославской губерний. Если в начале XIX в. в столице работало 50 тыс. крестьян, то в 1857 — 203 тыс.

Одним из регионов, где рано сформировалось сельское хозяйство, работающее на рынок, был юг Западной Сибири, что было связано с рядом исторических и географических факторов — крупными размерами хозяйств, относительно благоприятным климатом, избытком свободных земель и вольнонаемной рабочей силы из числа мигрантов.

Для крестьян Зауралья были нередки наделы по 70-100 десятин земли (неслыханные в европейской части), для их обработки они нанимали в сезон несколько десятков батраков. С таких наделов поставлялось на рынок более 500 пуд хлеба в год. Однако, в среднем, рентабельность даже крупных хозяйств была невелика ввиду дешевизны хлеба и довольно высокой стоимости наемного труда — это не способствовало росту сельского капитала.[140]

Проникали рыночные отношения и в центрально-черноземные губернии, страдавшие от аграрного перенаселения.

Например, в сильно перенаселенной Курской губернии крестьянам-отходникам выдавалось в год до 80 тыс. паспортов. Куряне шли в новороссийские губернии, на Кубань, недостаточно обеспеченные рабочей силой — наниматься для работы в помещичьих имениях, в немецких колониях, на хутора однодворцев, в казачьи станицы.

Это позволило с 1806 по 1857 увеличить сбор хлеба на Кубани в 8 раз, с 65, 4 тыс. до 538 тыс. четвертей.[141] С развитием сахарной промышленности и малоземельные курские крестьяне переходили к специализированному хозяйству. Крепостные и государственные крестьяне заводили свекловичные плантации, куда на каждые 7 дес. нанималось до 200 работников.[142]

В Нечерноземье крестьяне активно переходили на технические культуры. Снабжали льном ткацкие фабрики Ярославля, Костромы, Владимира, Москвы, производили коноплю, которая шла на пеньку для экспорта и для нужд собственной парусно-полотняной промышленности. Сами при этом нанимали рабочих. Так в Михайловской вотчине Дмитровского уезда графа Шереметева в надомных мастерских, веревочных и сапожных, у крепостных трудилось по 8-12 наемных работников. Кстати, российскому помещику по закону не дозволялось присваивать доход крепостного крестьянина, как то было во многих европейских странах. Если последний занимался кустарной промышленностью, то крепостные отношения сводились к тому, что землевладельцу уплачивался фиксированный денежный оброк.

13 мая 1842 в Зимнем дворце состоялся примечательный торжественный обед, на который, по случаю открытия выставки