Александр Немировский - Нить Ариадны

В долине реки Кратиса на километры тянулась малярийная топь, не внушавшая археологам никакого доверия. Не обнаружили каких-либо следов VIII—VI вв. до н.э. и на окружающих Кратис холмах. Лишьполстолетия спустя после первых поисков, в 1932 г., удалось найти несколько погребений и небольшой участок водопровода из глиняных труб. Впоследствии оказалось, что эти находки к Сибарису не имели отношения. Полное отсутствие археологических следов великого Сибариса в том месте, на которое совершенно определенно указывал древний географ Страбон, вызывало недоумение. Одно время даже возникло предположение, что Сибариса вообще не существовало, а полные преувеличений рассказы о нем были выдуманы в качестве противопоставления излишней суровости Спарты.

Такое мнение вполне могло опереться и на явную странность сведений, которые донесли до нас древние авторы. Действительно, о Сибарисе сообщало более семидесяти авторов, но ни один из них не был современником существования этого города и не дал хотя бы краткого связного рассказа об его истории. Все они, словно сговорившись, приводили лишь отдельные эпизоды, случаи, подчеркивающие невероятную изнеженность сибаритов. Поневоле можно было задуматься, а существовал ли Сибарис?

Но поиски, тем не менее, продолжались, несмотря на скептицизм тех, кто перестал верить в существование Сибариса. Наконец, в 1960 г. в изыскания включился уже известный в научном мире Карло Леричи. Он не был ни историком, ни археологом. Он был инженером, открывшим ещё в 1955 г. способ поиска подземных гробниц Этрурии. Там, где в толще земли имеются пустоты или, наоборот, уплотнения, приборы фиксируют изменения магнитного поля. Обнаружив прибором пустоту, бурили отверстие, и вводили в него на кончике бура фотоаппарат. Съемка показывала, стоит ли производить раскопки. Таким образом Леричи при раскопках одного этрусского города обнаружил более четырех тысяч погребений, из которых в тридцати сохранилась настенная живопись.

И вот, в 1960 г. К. Леричи совместно с археологом Джузеппе Фоти начал исследование предполагаемого района расположения Сибариса. В первые же два года в песке под илистой почвой равнины Кратиса, на глубине 6—8 м стали обнаруживать и высасывать мощными насосами сначала фрагменты греческой керамики, а затем карнизов, черепиц и кирпича. Все это относилось как раз к VII—VI вв. до н.э. Но немногочисленные фрагменты посуды и зданий сами по себе еще не могли доказать, что здесь был город, а не случайная постройка. И, чтобы решить этот вопрос, в 1969 г. начались планомерные раскопки. Постепенно в распоряжении археологов оказалось множество архитектурных фрагментов, масса монет города Сибариса, десятки тысяч черепков сосудов, значительная часть которых была украшена художественной росписью. Была обнаружена и стена, датируемая III в. до н.э., т. е. тем временем, когда римляне вели войну с Карфагеном.

И все-таки историки не были обескуражены этой неудачей. Они верили в существование Сибариса и в возможность его отыскания. Американские археологи привезли еще более совершенную аппаратуру — ядерный магнитометр, особо чувствительный к переменам магнитного потока и отмечающего малейшие аномалии. С помощью этого прибора отыскали римское поселение Копию, возникшее на месте Сибариса. Еще одно разочарование!

Но неудача еще более раззадорила археологов. В 1967 г. был усовершенствован прибор для поисков. В него был введен самый чувствительный металл — цезий. Новое оборудование позволило отыскать на глубине более 5 м несколько крупных строений, погребенных под грязевыми потоками. После этого вода была откачана и в ход пущены лопаты. Город Сибарис найден. В этом нет сомнений, но как относиться к древним рассказам о его удивительном богатстве и не менее удиви-тельной гибели? Пока можно сказать лишь то, что непосредственной причиной исчезновения Сибариса, датируемого 510 г до н.э., было огромное землетрясение.

Конечно же, переход от Пестума и Сибариса к затерянному на далекой окраине античного мира Херсонесу Таврическому может показаться странным. Но античный мир со всеми его чудесами, как осязаемая реальность, для меня начался именно здесь. И благодарность, если она не пустое слово, должна распространяться не только на людей, но и на места, открывающие нам новые горизонты.

Русские Помпеи

В конце прошлого века Херсонес Таврический кто-то назвал «русскими Помпеями». Сравнение это имело целью показать, что древнегреческая колония на юге России как археологический памятник сопоставима со знаменитым римским городом, засыпанным пеплом Везувия. Правильнее, однако, говорить не о сходстве городов в археологическом отношении, а об их различии. Мгновенная гибель Помпеи, обеспечившая их редкую сохранность, представляет разительный контраст медленной агонии Херсонеса и его методическому разрушению на протяжении многих столетий. И все же в одном отношении Херсонес можно сравнить с Помпеями. Его раскопки стали школой для русской археологической науки в той же мере, в какой исследование Помпеи и соседнего с ними Геркуланума оказало влияние на формирование итальянской археологии.

Жизнь в Херсонесе прекратилась в середине XV в. Его дома опустели, став обиталищем птиц и зверей. Консул генуэзской колонии в Крыму Кафы (Феодосия) в 1470 г. предлагал разрушить стены Херсонеса из опасения, что оставленный город будет захвачен и использован турками. Несмотря на предшествующие разрушения, оборонительная система Херсонеса была тогда еще цела.

Древнейшее свидетельство о развалинах Херсонеса принадлежит послу польского короля Стефана Батория Мартину Броневскому. В 1578 г. во время своего путешествия на юг он посетил Херсонес, покинутый, по его словам, «много веков назад». Путешественнику бросились в глаза большие и высокие крепостные стены со многими башнями, мощные крепостные ворота, царский дворец с неразрушенными стенами и руины разграбленного монастыря. Вряд ли можно думать, что Броневский преувеличивал масштабы города и его роскошь. Он был человеком образованным и мог сравнивать Херсонес с Краковом, Торунью и другими достаточно крупными городами своей родины.

В 1783 г., после присоединения Крыма к России, началось сооружение военного порта и крепости Бахтиар (по-татарски — название утеса). Полгода спустя новое русское владение получил имя Севастополь. Крепость и город возникали на новом месте, но поблизости был покинутый, беззащитный Херсонес. Донесение контр-адмирала Макензи, командовавшего русской эскадрой, говорит о том, что Херсонес был превращен в каменоломню. Отрицание этого варварства для сохранения престижа тогдашнего «покорителя Крыма» Потемкина и его генералов имеет против себя и другие свидетельства современников. Известный ученый, русский академик Петр Симон Паллас, посетивший Херсонес в 1794 г., в своей книге определенно указывает, что постройка Севастополя явилась причиной уничтожения Херсонеса.

Осматривая окрестности Севастополя, наблюдательный путешественник обратил внимание на остатки древних стен и фундаментов, покрывавших всю территорию Гераклейского полуострова. Совершенно правильно он определил их как следы сельскохозяйственной деятельности херсонеситов и укрепления, куда они скрывались во время нападении скифо-тавров. Паллас проявил интерес и к эпиграфическим памятникам Херсонеса. Он с прискорбием отметил, что большинство из них уничтожено матросами при добывании тесаных камней. Отдельные надписи, попавшиеся на глаза, Паллас скопировал. Среди них наибольшую ценность представляет декрет в честь императора восточной империи Зинона (474—491 гг.), укрепившего городские стены, и латинская надпись о пребывании в Херсонесе в конце III — начале IV вв. римского гарнизона.

В конце XVIII в. на территории Херсонеса побывал другой известный путешественник и ученый Э. Кларк. В своем труде «Путешествияпо разным странам Европы, Азии и Африки», вышедшем в двух томах в 1810—1816 гг., Кларк сурово осуждает русские власти за умышленное уничтожение древнего города. Он забывает, что его соотечественники не были в этом отношении более щепетильными, а лорд Элгин действовал на афинском акрополе как настоящий варвар. Заслуга Кларка в том, что он составил план руин на нынешнем Маячном полуострове, относя их к упомянутому Страбоном «старому Херсонесу». План дополнил работу русских военных топографов XVIII в.

Из русских путешественников по Крыму в первой четверти XIX в. наибольшей эрудицией отличался И.М. Муравьев-Апостол. Этот прекрасно ориентировавшийся в античной литературе ученый поставил целью определить соответствие древних населенных пунктов и географических названий современным. Попутно он давал описание заинтересовавших его памятников, тем более для нас ценное, что многие из них впоследствии бесследно исчезли.