Третий рейх. Зарождение империи. 1920-1933 - Ричард Джон Эванс

заряженное оружие 28 февраля и приняли их во вспомогательную полицию 1 марта, после чего они стали напоказ организовывать патрули на улицах и совершать налёты на дома местных социал-демократов и коммунистов, обвиняя тех в подготовке массовых убийств честных граждан. Нацистская газета сообщала, что одного рабочего арестовали за распространение социал-демократических избирательных листовок. Такие действия для социал-демократов и коммунистов были запрещены. Заткнув рот оппозиции, нацисты установили радиодинамики на рыночной площади и на главной улице, и каждый вечер с 1 по 4 марта по всему центру города раздавались речи Гитлера. Накануне выборов шестьсот штурмовиков, эсэсовцев, стальных шлемов и гитлерюгендовцев организовали факельный парад по городу, который закончился в городском парке, где они слушали радиопередачу речи Гитлера, которая одновременно гремела в четырёх других главных публичных местах городского центра. Главные улицы были убраны чёрно-бело-красными флагами и знамёнами со свастикой, которые также были вывешены в магазинах и лавках. Пропаганды со стороны оппозиции не было. В день выборов, в воскресенье, коричневые рубашки и СС патрулировали улицы, в то время как партия и стальные шлемы организовали доставку людей на избирательные участки. Такая комбинация террора, репрессий и пропаганды использовалась во всех остальных населённых пунктах по всей стране[808]. Когда были получены результаты выборов в рейхстаг, стало понятно, что такая тактика принесла свои плоды. Коалиционные партии, нацисты и националисты, взяли 51.9% голосов. «Невероятные цифры, — ликующе писал Геббельс в своём дневнике 5 марта 1933 г., — как будто нам это грезится»[809]. В некоторых избирательных округах в центральной Франконии нацисты набрали 80% голосов, а в ряде районов Шлезвиг-Гольштейна партия получила голоса практически всех избирателей. Вместе с тем ликование партийных боссов было неуместно. Несмотря на массовое насилие и угрозы, сами нацисты смогли набрать только 43.9 процента всех голосов. Коммунисты, не имевшие возможности участвовать в кампании, кандидаты которых либо скрывались, либо находились под арестом, всё равно смогли набрать 12.3 процента, потеряв совсем не так много по сравнению с прошлыми выборами, как этого можно было ожидать. А социал-демократы, которые также пострадали от массового террора, выступили лишь немногим хуже, чем в ноябре 1932 г., набрав 18.3% голосов. Центристская партия осталась при своих с 11.2%, несмотря на проигрыш нацистам в некоторых регионах на юге, а остальные, теперь второстепенные, партии повторили свои результаты от предыдущего ноября с небольшими вариациями[810].

17 млн человек проголосовали за нацистов и ещё 3 млн — за националистов. Однако общее число избирателей было почти 45 млн. Примерно 5 млн голосов коммунистов, более 7 млн голосов социал-демократов и 5.5 млн голосов центристской партии указывали на полный провал нацистов, даже в условиях полудиктатуры, в попытке получить большинство[811]. В самом деле с их первых серьёзных избирательных успехов в конце 1920-х гг. им ни разу не удавалось получить абсолютное большинство на национальном уровне или в какой-либо из федеральных земель. Более того, большинство, которое они получили вместе со своими партнёрами по коалиции, националистами, в марте 1933 г., было далеко от двух третей, необходимых для проведения изменений конституции в рейхстаге. Тем не менее эти выборы чётко показали, что примерно две трети избирателей отдали свои голоса партиям нацистов, националистов и коммунистов, которые были открытыми врагами веймарской демократии. Многие другие проголосовали за партии, в основном за центристскую и её южного союзника, Баварскую народную партию, чья поддержка республики практически исчезла и чьё влияние в своих округах теперь серьёзно снижалось. В 1919 г. три четверти избирателей поддерживали коалиционные партии Веймарской республики. Потребовалось всего четырнадцать коротких лет, чтобы эта ситуация изменилась на противоположную[812].

После выборов 5 марта насилие поднялось на новый уровень. Например, в Кёнигсберге в Восточной Пруссии в ночь выборов люди CA ворвались в штаб-квартиру местных социал-демократов, уничтожили всё, что там находилось, и превратили помещение в импровизированную камеру пыток, где избивали пленников с такой жестокостью, что депутат рейхстага от коммунистов Вальтер Шульц умер от полученных там побоев. Они обыскивали офисы профсоюзов, крали пишущие машинки, ломали мебель, воровали деньги и жгли документы[813]. В Вуппертале отряд коричневых рубашек вытащил рабочего Генриха Б., бывшего коммуниста, прямо из дома, его тело нашли на следующий день на пустыре. 1 апреля в том же районе восемь штурмовиков подкараулили шестидесятидвухлетнего рабочего Августа К., бывшего руководителя местного музыкального коммунистического ансамбля, на пути домой и застрелили[814]. Социал-демократам тоже изрядно доставалось. 9 марта на депутата рейхстага от социал-демократов и лидера партии в Кёльне, Вильгельма Зольмана, в его же доме напали коричневые рубашки и эсэсовцы, избили, отвезли в местную штаб-квартиру нацистской партии, два часа измывались над ним, заставляя пить касторовое масло и мочу, прежде чем прибыла полиция и забрала его в тюремную больницу, чтобы залечить раны. 13 марта штурмовики в Брауншвейге начали заставлять членов городского совета и депутатов местного парламента от социал-демократов «добровольно» отказываться от своих мест, избив одного из них до смерти, когда он отказался сделать это. В этот же момент нацисты начали нападать на офисы социал-демократической партии в поисках денег и другой добычи. Глава социал-демократической прессы в Хемнице, Георг Ландграф, был застрелен 13 марта, после того как отказался рассказать банде коричневых рубашек, где находятся партийные фонды. Протестовать против таких действий было сложно, если вообще возможно, потому что социал-демократические газеты были запрещены на четырнадцать дней с начала марта, этот приказ по истечении срока действия был продлён ещё раз, а потом ещё, пока не стал постоянным[815].

Грабежи не избежали внимания более честных офицеров в полиции. Например, 19 апреля 1933 г. полицейский уполномоченный в Гессене распространил по полицейским участкам и местным администрациям циркуляр с осуждением незаконной конфискации собственности марксистских организаций во время налётов, включая изъятие музыкальных инструментов, спортивного оборудования и даже кроватей, которые явно были бы использованы грабителями в личных целях[816]. Впоследствии предпринимались усилия по урегулированию ситуации и формированию соответствующих учреждений, которые бы управляли ресурсами запрещённых партий и объединений, не в последнюю очередь потому, что там были и фонды, использовавшиеся для поддержки бывших безработных членов. Однако к тому времени, когда это было сделано, много денег и имущества исчезло в руках отдельных штурмовиков. В конечном счёте 26 мая 1933 г. был принят закон, по которому собственность коммунистической партии (всё ещё формально легальной) передавалась федеральным землям[817]. В этой неразберихе многие штурмовики воспользовались возможностью для сведения старых счетов. Например, в Вуппертале группа штурмовиков под командованием начальника отряда Пуппе в четыре часа