Русские имена - Андрей Андреевич Угрюмов

Добровольность заимствования русских форм отчеств легко доказывается тем, что наряду с приведенными выше отчествами, имеющими русские словообразовательные элементы, у тех же народов бытуют и чисто национальные отчества.　

Все эти примеры вновь подчеркивают активность того процесса интернационализации состава личных наименований, о котором говорилось уже в предыдущей главе.

Фамилия — это третье слово в полном именовании русского человека. Она передается по наследству в неизменном виде от отца к сыну, от сына к внуку и может существовать в неограниченном ряду поколений одной и той же семьи, если в каждом из них будет рождаться мужчина, так как дети обычно получают фамилию от отца и сами в свою очередь передают своим сыновьям.　

Женщины, как правило, зовутся по отцу только до замужества, и эта фамилия называется девичьей фамилией. Выходя замуж, женщины чаще всего принимают фамилию мужа, хотя бывают и такие случаи, когда жена сохраняет за собой отцовскую (девичью) фамилию, а муж при регистрации брака берет фамилию своей жены.　

История русских фамилий не столь глубоко уходит своими корнями в глубь веков и берет свое начало примерно в XVI столетии.　

Замена исконно русских имен заимствованными заметно сузила круг русских личных наименований и привела к тому, что лица, носящие одинаковые имена, стали встречаться на Руси все чаще. С усилением торговых и иных связей в стране частое совпадение людских имен стало заметной помехой в различных делах. Трудно стало узнавать человека заочно по одному только имени и отчеству, образованному тоже от «календарного» имени, не несущего в своей основе какой-либо реальной приметы внешности или характера его. На самом деле, можно ли с уверенностью было сказать, о том ли человеке идет речь, если о нем было известно лишь только то, что он «Михайло Иванов сын». Ведь в стране было много Михаилов, чьи отцы носили имя Иван.　

На выручку нашим предкам в таких случаях приходили прозвища их отцов: Косой, Большой, Булгак, Бузырь и т. п. Ссылаясь на них, можно было более точно характеризовать человека заочно: один из Михаилов оказывался Михайлом Ивановым сыном Косого, другой — Михайлом Ивановым сыном Большого, третий — Михайлом Ивановым сыном Бузырева.　

Последние слова в этих трехчленных наименованиях, представлявшие собой ссылки на прозвища отцов, получили название прозвищных отчеств.　

Прозвищные отчества образовывались с помощью тех же суффиксов, что и обычные, только суффикс -вич, как правило, в них не встречался. Произносились и писались такие прозвищные отчества обязательно после «календарных».　

Документы XIV–XV вв. и особенно XVI–XVII вв. содержат многочисленные примеры использования их в деловых бумагах. Так, в «Разрядной книге» XVI века упоминаются, например, дворяне Михайло Иванов сын Булгаков и Борис Иванов сын Перепечин. Слова «Булгаков» и «Перепечин» в этих словосочетаниях не являются еще фамилиями в современном смысле этого термина, потому что сыновья этих дворян, упомянутые в этой же книге, уже не зовутся ни Булгаковыми, ни Перепечиными.　

В конце XV века прозвищные отчества становятся наследственными и начинают уже удерживаться в течение двух-трех поколений. В этом случае они получают новое название — дедины, то есть прозвища, образованные от имени деда или прадеда. В одной старинной песне есть строчки:　

Первоначально «дедины» ничем не отличались от обычных отчеств: они согласовывались с именами и изменялись по падежам. Однако вскоре «застыли» в форме родительного падежа, сохраняя во всех случаях бывшие окончания -а или -их, -ых. Эта застывшая форма «дедин» была, видимо, их главной приметой и способом отличить их от подлинных отчеств. Так, в одной из грамот той поры мы находим два выражения: одно — «Се яз, Федор, да яз, Семен, Ивановы дети, Федоровича Сабурова», второе — «на Семене Иванове сыне Сабурова». В том и другом случае слово «Сабурова» имеет форму родительного падежа, хотя в первом случае имена, с которыми ему положено согласовываться, стоят в именительном падеже, а во втором — в предложном.　

Передаваясь по наследству во все большем ряду поколений, дедины постепенно стали превращаться в родовые прозвания, которые с XVIII века носят название фамилий.　

Родовые прозвания, становясь фамилиями, вновь приобретают способность склоняться по падежам и согласовываться с именем человека: например, из прозвания Толстово образовались склоняемые фамилии Толстов или Толстой, из прозвания Долгорукова — фамилии Долгорукий или Долгоруков и т. д.　

Лишь небольшая часть фамилий хранит в себе застывшие формы древних «дедин» и не склоняется по падежам: Нагих, Рогатых, Хитрово, Бурдаго и т. п. Такие фамилии встречаются в Сибири и на Урале.　

Первоначально фамилии использовались родовитой феодальной знатью как средство отличиться от народа. Фамилия была той ниточкой, которая связывала личность боярина или дворянина с именем какого-нибудь отдаленного, но прославленного предка. А это накладывало на потомка некий ореол, некоторый отблеск прадедовской славы, льстило самолюбию и давало повод считать себя человеком особой породы. Наконец в самом слове «фамилия» был уже момент славы, так как оно было образовано от латинского слова fama, которое можно перевести на русский язык как «известность», «знатность», «слава».　

В целях доказательств своего древнего происхождения бояре и дворяне ворошили древние бумаги и составляли затейливые схемы своих родственных связей с известными в прошлом людьми. Эти схемы носили название «родословных деревьев», корнями которых были имена прославленных предков.　

В XVIII и особенно XIX вв., когда класс дворянства стал быстро расти количественно за счет присвоения этого звания чиновникам, дослужившимся до высоких чинов, знать стала делиться на «родовую», «старую» и «новую». Представители старой знати не хотели признавать за новыми дворянами прав на дворянские привилегии, почет и уважение. Они высмеивали их плебейское прошлое, благо оно было еще у многих новых дворян на виду, и гордились древностью своих родов.

В то время, когда дворяне спорили о том, чей род более древен и чья фамилия более знатна, в среде трудового народа фамилий как таковых вообще еще не было. Не только в обычных жизненных, но и в официальных случаях крестьян и «работных людей» в начале XIX века звали по-прежнему двумя именами: календарным и прозвищным, и ходили тогда по России Иваны Умойся Грязью, Петры Савельевы Неуважай-Корыто, Иваны Колесо, Максимы Телятиковы, Федоры Слава Богу и им подобные. Они не вели счет своим предкам и не вычерчивали себе «родословных деревьев», так как были сплошь неграмотны да и не видели в этом занятии никакого проку.　

Ироническое и открыто