Для тебя - Татьяна Тианина

Если честно, это меня даже обрадовало — я с трудом представлял себе, как буду целые дни проводить в его компании. Мы с Эдиком уже настолько притерлись друг к другу, что любой третий для нас был бы лишним, тем более босс с его привычкой во все вмешиваться и отдавать распоряжения.

Мы поселились в небольшом отеле на берегу, в нескольких шагах от всемирно известной реабилитационной клиники, где Эдик должен был проходить лечение. Мой босс, как всегда, не мелочился.

Когда я увидел приготовленный для нас номер люкс с двумя кроватями, у меня зашевелились смутные подозрения. Возможно, дела были лишь отговоркой, и Евгений Петрович с самого начала собирался отправить нас вдвоем. Хотя не исключено, что для меня приготовили другой номер, попроще, но это было неважно — я все равно не мог оставлять Эдика по ночам одного.

Во время лечения ему пришлось прекратить прием других лекарств, в том числе и снотворных. В тот момент это не было проблемой — препарат имеет небольшой седативный эффект, к тому же Эдик настолько изматывал себя за день, что вечером едва доползал до подушки и проваливался в сон.

По окончании курса Эдик решил не возвращаться к таблеткам — это было разумно, но спал неглубоко, беспокойно, и его часто мучили кошмары. Дома я оставлял дверь в его комнату открытой и иногда по нескольку раз за ночь подходил к нему — слегка встряхивал за плечо или переворачивал на другой бок. После таких ночей я полдня клевал носом — мне всегда сложно заснуть, если меня разбудили не вовремя, что называется, «перебили сон».

В первую ночь на новом месте он спал особенно плохо, и когда, наконец, успокоился, то продолжал держать меня за руку, переплетясь со мной пальцами, да еще прижавшись к ней щекой. Опасаясь снова разбудить его, я осторожно прилег на край кровати и незаметно для себя отключился — сказалось длительное недосыпание и разница в часовых поясах.

Утром я проснулся первым и решил было, что он так ничего и не заметил. Перед тем, как мы вышли из номера, Эдик что-то сказал консьержке, но я не обратил на это внимания, а когда мы вернулись после утренних процедур, то наши кровати оказались переставлены к стене и сдвинуты, образуя широкое и удобное ложе.

— Какого?..

— Это я попросил, — пояснил Эдик. — Тебе нужно нормально высыпаться, а это невозможно, если ты по нескольку раз за ночь вскакиваешь с кровати. Так я буду на расстоянии вытянутой руки, и ты сможешь встряхнуть меня за шкирку, чтобы я не мешал тебе спать, и дрыхнуть дальше.

— Мы с тобой не можем спать в одной постели. Пойдут сплетни. Вряд ли твоему отцу это понравится, когда он приедет.

— Ты представляешь, какой в этой стране уровень безработицы среди местного населения? — усмехнулся Эдик. — Здешняя прислуга из штанов готова выпрыгнуть, чтобы угодить постояльцам, так что все будут держать язык за зубами.

Впервые укладываясь с Эдиком фактически в одну постель, я был готов строго пресечь любые его домогательства. Но он мирно уснул на своей половинке, не сделав ни одной попытки хоть немного сократить расстояние между нами.

Спать рядом оказалось действительно удобно — стоило ему лишь слегка заворочаться, я, почти не просыпаясь, слегка тормошил его, отгоняя дурной сон. Через несколько дней я заметил, что он стал спать куда более спокойно — не знаю, приписать ли это целительному морскому воздуху, или тому, что он сквозь сон ощущал мое присутствие рядом.

В клинике за Эдика взялись всерьез — он проводил там полдня, от завтрака до обеда. Меня в это заведение и на порог не пускали, как и всех остальных здоровых обитателей курорта — с пациентами работали только врачи и медсестры клиники. Не иначе как оберегали собственные секретные методики — или это был их способ содрать побольше денег с клиентов.

По словам Эдика, процедуры были весьма разнообразные. Некоторые довольно смешные — вроде сидения в ванне с теплой грязью, некоторые неприятные — когда его кололи иголками в какие-то особенные точки.

— Меня все время хвалят за то, что я терпеливый и не капризный, — хвастался Эдик. — И никогда не жалуюсь на болезненные ощущения. Смешно, правда? После Аннушкиных ядовитых укольчиков это все для меня сущая ерунда.

Против ожидания, Эдик освоился на новом месте очень быстро. Оказывается, он мог быть очень милым и приветливым, когда хотел, и вскоре и в пансионате, и в клинике сделался всеобщим любимцем.

Неожиданно я осознал тот факт, что Эдик, во многом благодаря моим стараниям, уже давно не выглядит худым и изможденным, как при нашей первой встрече. И это тщеславное существо прекрасно понимает, какое производит впечатление, и втайне получает от этого большое удовольствие.

Во всей его внешности была какая-то хорошо продуманная небрежность — как будто он и не подозревает о своей привлекательности. Занятия спортом пошли на пользу его фигуре, и он закатывал рукава рубашки и носил ее полураспахнутой на груди, чтобы продемонстрировать проступающие из-под кожи мышцы. Отросшие волосы он завязывал в хвост, и несколько как бы случайно выбившихся из него прядок придавали ему одновременно озорной и трогательный вид.

Эдик притягивал к себе взгляды — и не только женские, но я не привык обращать внимание на мужчин, даже обладающих выразительной внешностью, поэтому чуть было все не прозевал. Впервые я как следует рассмотрел его, только увидев рядом с Эдиком.

Каким-то образом они успели сговориться за моей спиной, еще не успев сказать друг другу ни слова, и стоило мне оставить Эдика одного на несколько минут в саду возле нашего отеля, как этот тип нарисовался рядом. Я застал их за оживленной беседой, и мне поневоле пришлось проявить вежливость и представиться.

Как выяснилось, Самир лечил в клинике последствия травмы руки, которая беспокоила его к перемене погоды. Он говорил по-русски очень чисто и свободно, но с едва уловимым мягким акцентом. Примесь восточной крови придавала его чертам какую-то особую аристократичность. Породистый арабский конь, с которым нужно быть очень осторожным — в любой момент может лягнуть или укусить.

Я готов был поспорить, что женское население санатория, начиная с обитательниц люксов и кончая последней санитаркой, в восторге от томного восточного красавца. И напрасно — этого жеребчика явно не интересовали кобылки.

Перекинувшись с новым знакомым парой фраз о погоде и местных достопримечательностях, я бросил на Эдика выразительный взгляд — не пора ли вежливо попрощаться с его новым приятелем?

— Андрей, мы тут поболтаем, а ты сходи погуляй, — добрым голосом сказал Эдик.

И обращаясь к Самиру,