Руины (ЛП) - Уэст Джиллиан Элиза

— Оралия. — Её имя обожгло мои губы, словно огонь.

— Не знаю, — быстро выпалил он, его лицо побледнело от страха оказаться бесполезным. — Он говорит лишь, что она важна для королевства. Что она… «оружие, которое нужно использовать».

Прошло восемь дней с тех пор, как я видел Оралию в последний раз. Восемь дней её слова, эхом звучали в моей голове. То, что она сказала о своём отце, Зефирусе, и насилии над Перегрин, было для меня немыслимым. Но я видел по её лицу, что она верила лжи, которую внушил ей Тифон, и это разжигало во мне ярость. Её сломленная реакция на мои жестокие и бездумные слова была ещё одной язвой на моей душе. Я не мог заставить себя снова встретиться с ней. И всё это время, пока я зализывал свои раны, Тифон готовил нападение.

Я был дураком.

Тихий плач человека пробился сквозь мою ярость.

— Пожалуйста. — Слёзы катились по грязным щекам, оставляя чистые полосы светло-коричневой кожи. — В-вы не представляете, что я натворил. Что он заставлял меня делать.

Даже без сил Горация преступления, тяжким грузом лежавшие на его душе с времён службы в Эфере, ощущались здесь, словно были физически осязаемы. Тени его злодеяний обвивались вокруг него, пока их вес не раздавил его изнутри.

— Я знаю… — сказал я, опускаясь рядом с ним на колени и откладывая топор в сторону.

Невнятные слова застряли в его горле, затянутые чувством вины, прежде чем он судорожно сглотнул.

— Правда ли, что после смерти мы искупаем свои грехи?

Я кивнул, едва заметно стиснув челюсть. Его слова удивили меня. Большинство в Эфере верили, что загробная жизнь — это бесконечное рабство. Глухая боль эхом отозвалась в моей груди, такая глубокая, что я прижал руку к сердцу. Это была не пустая печаль… Это был отклик на его муки и желание искупить свои грехи. И я больше не мог видеть в этом солдате врага. Нет, он был лишь ещё одной пешкой в руках Тифона, отчаянно желающей освобождения.

— Это правда, — тихо сказал я, наклоняясь ближе и отбрасывая с его лица прядь грязных волос, прежде чем успел себя остановить. Кончики моих пальцев покалывало, словно они обжигались от жара его кожи. — Как тебя зовут?

Глаза его наполнились слезами, он с трудом сглотнул.

— Д-Джеспер… Джеспер Грейсон.

Глубоко вздохнув, я кивнул и крепче сжал рукоять топора. Надежда вспыхнула в серебристо-голубых глазах Джеспера.

— Закрой глаза, Джеспер.

Он кивнул, и облегчённый вздох сорвался с его губ, когда он повиновался. Напряжение, которое ещё мгновение назад сковывало его плечи, растаяло, сделав его мягче, моложе. Он был всего лишь юношей, стоявшим на пороге взрослой жизни, с огромным потенциалом, уже разрушенным жадностью бога.

Я взмахнул топором, даруя ему безболезненную смерть.

— Джеспер Грейсон, твоя душа освобождена от этого бренного тела. Отринь своё горе, ибо настал час суда. Инфернис ждёт тебя.

Я долго сидел в тишине, окружённый покоем его ухода. Моя ладонь лежала на груди юноши, теперь тихой и неподвижной. Вес многих тысячелетий вновь навалился на мои плечи.

Сквозь магию я ощутил, как его душа начала своё путешествие через туман к берегу, где Торн уже ждал, чтобы встретить его с распростёртыми объятиями. Джеспер больше никогда не увидит эти туннели. Все, кто взглянет на его душу, поймут, что он уже достаточно искупил свои грехи.

Я поднялся на ноги. Взмахнув запястьем, я позволил теням поглотить его тело и направился вперёд, туда, где утренний туман становился всё тоньше.

Две фигуры скользили между Пиралисом и выжженной травой перед замком. Мышцы в груди болезненно сжались, но я не мог отвести взгляд.

Звёзды, что она делает со мной?

Её волосы были собраны в замысловатый пучок на макушке. Несколько прядей медных волн выбились, обрамляя её лицо. Сапфирово-синее платье струилось с её плеч, открывая изящную линию шеи, и собиралось вокруг талии. Что бы ни говорил ей Сидеро, это явно доставляло принцессе дискомфорт. Её руки были сцеплены перед объёмной юбкой, пальцы нервно переплетались, а мышцы вокруг губ дёргались.

И за её спиной…

За её спиной мёртвая трава шевелилась, будто пойманная в порыв ветра. Жухлые, ломкие стебли удлинялись, оживали, становясь насыщенного, здорового зелёного цвета. Вслед за ними появлялись крошечные белые цветы похожие на звезды.

Инфернис расцветал.

Я ступил на мягкую траву, оставив за собой хруст сухих стеблей. Сладкий аромат цветов и зелени закружился вокруг меня. По мере моего приближения я услышал тихий напев, едва уловимый, как шёпот. Она пела себе под нос, словно стараясь утешить Сидеро, пока тот рассказывал ей историю своей смерти.

Протянув руку, я взял её за локоть. Она ахнула, резко обернувшись и вырывая руку из моей хватки. Но гневные слова застыли на её губах, когда её взгляд упал на зелёную траву, усыпанную крошечными цветами у нас под ногами.

— Я… О, Горящие Солнца, простите меня, — торопливо заговорила она, запинаясь на каждом слове. — Простите… Я не… Я могу…

Она упала на колени, протянув руки к земле. Лишь спустя мгновение я понял, что она собиралась сделать: уничтожить жизнь, которую только что привнесла в это королевство. Прежде чем её пальцы коснулись травы, я тоже опустился на колени, схватив её за запястья и прижав их к своей груди. Сладкий цветочный аромат закружился вокруг нас, лаская моё лицо.

— Нет, — умоляюще произнёс я, крепче сжимая её руки, её кожа жгла мою, словно пламя. Тепло скользнуло вверх по моим рукам и осело в груди. — Не надо.

Созидание, здесь, в Инфернисе. Созидание, которое не увяло и не умерло спустя мгновения после рождения. Это было чем-то, чего я всегда хотел, о чём всегда мечтал, и она принесла это сюда.

Её пульс трепетал в ямке на шее, пока я медленно поднимал нас обоих на ноги. Затем, почти неохотно, я отпустил её руки и отступил, оставляя ей пространство.

— Ты пойдёшь со мной? — Мой голос стал тише, я попытался вложить в него хоть немного тепла сквозь ледяные трещины моего существа.

За её спиной Сидеро смотрел на меня так, будто я вдруг отрастил вторую голову.

Оралия молча кивнула, сжимая край своей юбки, прежде чем разгладить ее дрожащими руками. Пятно зелёной травы не было большим, но оно стало маленьким оазисом в бескрайней пустыне, единственной звездой в нескончаемом мраке небес.

Это было прекрасно.

Её дыхание было неровным, когда она последовала за мной. Без сомнения, моя попытка успокоить её снова провалилась, как и всё, что я пытался сделать для неё. Но я не хотел оглядываться — не мог. Какая-то малая, глупая часть меня боялась, что, если я оглянусь, она исчезнет.

Мы прошли мимо лабиринта и вошли через один из узких извилистых проходов в Ратиру. Души выбегали из дверей, их глаза расширялись, когда они замечали её следующей за мной. В отличие от угнетающей тишины, которая обычно встречала меня здесь, шёпот окружил нас. Как один, они опустились на колени, прижимая руки к сердцам. Их взгляды не были почтительно опущены, как обычно, а напротив, устремлены прямо на неё. Несмотря на видимый страх, в их глазах горело что-то новое — любопытство.

Я взглянул на неё. Но она не смотрела на меня, она изучала, как души склонялись не только передо мной, но и перед ней. Их взгляды метались между нами, но снова и снова возвращались к ней. Она смягчала их лица, на которых отражались благоговение и удивление.

Мы двигались по извилистым проходам и маленьким закоулкам. Шёпот становился всё отчётливее, одно слово повторялось вновь и вновь: lathira. Я напрягся, мой взгляд то и дело возвращался к ней, чтобы понять, понимает ли она. Она слышала, но её тонкие брови сошлись в замешательстве.

Она ускорила шаг, почти догнав меня. Её рука дёрнулась, словно собираясь коснуться меня, но затем упала обратно вдоль тела.

Она хотела прикоснуться ко мне?

— Где мы? Это ваши казармы? — спросила она мягким голосом.

Я замедлил шаг, пока мы не оказались рядом. Души вокруг зашептались громче, их лица озарились эмоцией, которую я не мог толком понять.