Долг Короля - Риссен Райз

— Кастедар! — крикнул он. В дверь постучали, и вошел демон. Лицо его выражало спокойную уверенность, и это так бесило, что Анхельм с удовольствием разорвал бы его на маленькие кусочки.

— Очнулись, ваша светлость?

— Как это, спали вас дракон, прикажете понимать?!

— Как хотите. Можете понимать как то, что ваши дела на острове завершены, и вы с чувством выполненного долга отплываете дальше, навстречу новым подвигам. Можете понимать как то, что мне надоело ждать, пока вы разберетесь с каждой мелочью и поговорите с каждым несчастным и обездоленным.

— Сколько дней мы в пути?

— Добро пожаловать на борт корабля «Висперия»! Сегодня седьмое февраля, среда. Свежая пресса лежит на столике. Ваша одежда в шкафу, выстирана и выглажена. В винном шкафу вы найдете бутыли с водой, вон в том буфете — свежие фрукты. Через час нас позовут к столу, на обед будет рубленый золотой марлин с имбирным соусом. Температура за бортом тридцать шесть градусов по шкале Лапеля, ветер попутный. Ожидаемый день прибытия в Магредину — девятнадцатое февраля, понедельник.

Сообщив все это огорошенному герцогу, демон вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь. Анхельм подошел к кровати и бессильно упал на нее, издав тихий стон. В этот момент ему показалось, что жизнь кончена. Чем закончился бой? Что стало с островом? Кто будет управлять полицией? И есть ли такие же вооруженные формирования на других островах? Или только Лейгес был лагерем?

От мысли, что по приезде в Соринтию его ожидает длинный и тяжелый разговор с дядей о том, что он наворотил, у герцога задергались и глаз, и щека.

И где ходит Фрис?!

Конец этой длиннющей четвертой главы!:D

В просторной светлой комнате, где вся мебель была из крашеного в белый цвет дерева, царил кавардак. Тут и там на резных спинках стульев висела одежда всех цветов и фасонов, на полу лежали картонки, бумажные пакеты, коробки, туфли и сапоги, стол был усыпан шляпками, щипцами, гребнями, заколками, шпильками и щетками. Устроительницы беспорядка сидели вдвоем за большим трюмо, где были разложены баночки и коробочки с пудрами, маслами, кремами и прочими предметами женского обихода. Одна из них, пепельная блондинка лет двадцати семи, смотрела в зеркало, смешно открыв рот, и пыталась кисточкой-щеточкой нанести черную жидкость на ресницы. Другая, шатенка с темной, бронзовой кожей, пыталась открыть флакон с беловато-зеленой жидкостью.

— Моргать можно? — спросила блондинка, закончив красить глаза.

— Нет. Терпи. Еще не высохло.

— Вив, я похожа на ту куклу из салона? — подытожила Рин, глядя на себя в зеркало. Вивьен наконец открыла флакон и выдавила жидкость себе на ладони.

— Очень. А теперь повернись сюда и сиди смирно.

Рин послушно подставила лицо, и Вивьен круговыми движениями стала втирать крем.

— Слушай, эликсир не хочет впитываться, — сообщила она спустя минуты две, и вдруг ойкнула: — Ой! Ой! Ой-ой-ой! Что происходит?!

Рин уставилась в зеркало: что-то белое комками отставало от ее лица. Рин схватила салфетки и стала вытираться.

— Что это?.. Что это?! Что это?! А-а-а! Вивьен!

— Рин! Что с твоей кожей? Ты… О-о!

— Я же говорила! Я знала! — победно воскликнула Рин, разглядывая свои щеки.

— Так ты действительно аирг… — выдохнула Вивьен со смесью тревоги и восхищения в голосе. Блондинка широко улыбнулась и нанесла на кожу еще эликсира, чтобы стереть с лица оставшуюся краску. Когда процедура завершилась, она оглядела себя и ясно ощутила, что теперь все так, как должно быть. Вивьен пристально рассматривала подругу и затем осторожно прикоснулась к ее щеке.

— Рин… А тебе не приходила в голову мысль, что эта краска на тебе неслучайно?

— Мне в последние две недели столько мыслей приходило в голову, что я уже не знаю, какая из них правильная.

— Но ведь ты кое-что вспомнила, разве нет?

— Ты имеешь в виду тот кошмар, который мне приснился? Вив, это сон. Я не уверена, что это было в реальности.

— Сны тоже откуда-то берутся, — настаивала Вивьен. — Если этого не было, как это могло тебе присниться?

— Если это вправду было, то я — убийца, — ответила Рин и, помолчав, добавила: — А я не хочу быть убийцей.

— А если тебя ищут?

— Значит, они меня не найдут. Ищут-то они человека, а я аирг. Вив, закрыли тему. У меня новая жизнь, новое всё. Я не убийца и не преступник.

Рин поднялась со стула и прошла в ванную.

— Принеси мне, пожалуйста, еще того эликсира, хочу стереть всю эту краску, — крикнула она.

— Сейчас.

Рин бросила взгляд на календарь: девятнадцатое февраля. Две недели прошли, как во сне. Она знакомилась с собой, пыталась понять, что она любит, а что нет, слушала рассказы Вивьен и пыталась что-то вспомнить о себе, но вся прошлая жизнь была покрыта мраком. Путешествие на корабле ей понравилось, хотя не обошлось и без курьезов: помощник капитана корабля положил на Рин глаз и крутился рядом с ней каждую свободную минутку, изрядно донимая бедную девушку расспросами о том, чего она вообще не знала. Один раз корабли остановились и не двигались часа три. Когда Рин спросила, что произошло, помощник капитана объяснил, что вокруг плавают бриганы[1], опасные океанские хищники. Они не обращают внимания на то, что не движется, поэтому кораблям лучше стоять, пока бриганы не проплывут мимо. Рин смотрела в океанскую глубину в надежде увидеть хоть одного. Но увидела она их… в небе. Гигантская серая в черную полоску рыбина с плавниками-крыльями, раскрытой пастью, в которой блестели сапфирово-синие зубы величиной в ладонь, выпрыгнула из воды и парила полминуты, оглядывая бескрайние просторы ярко-желтыми круглыми глазами.

Два раза они видели стада больших белых китов, много раз за кораблем гнались розовые дельфины.

Когда они сошли на берег в Магредине, у Рин дух захватило от красоты города. Широченная набережная площадь, перед которой в ряд стояли трехэтажные дома веселой расцветки, была заполнена людьми. Вивьен вручила их чемоданы носильщику, который проводил их через всю площадь к большой дороге, покрытой чем-то серым, непохожим на булыжники. Здесь их ожидал экипаж. У железной кареты не было крыши, извозчика и лошадей. Когда Рин поинтересовалась, а как же эта повозка едет, Вивьен рассмеялась, села на переднее сиденье за круглое колесо, которое называла «рулем», и стала давить на педали. Рин схватилась за