Жена неверного адмирала, или Шаурма от попаданки - Юлия Удалова

Дух бывшей хозяйки тела принялся радостно носиться по комнате и сиять разными цветами.

Из речи Виолы я поняла — она не знала, что Грэм изменяет ей с Амарой.

Ребенка от этого морального урода хотела, дурочка…

Я мысленно покачала головой.

— Прости, но я должна сказать эту горькую правду. Грэм тебе изменяет.

Несколько долгих минут дух Виолы переваривал информацию, после чего разразился гневными вспышками.

— Не может быть! Зачем ты обманываешь, махарошая?

— И изменяет твой муж не с кем-то а с Амарой! Мачехой твоей!

— Неправда! Лгунья! Она случайно меня толкнула!

Что-что? Я не ослышалась?

Нужно срочно выяснить, как Виола оказалась в этом ужасном недвижимом состоянии.

— Ну-ка, про это поподробнее. Расскажи, как ты впала в кому?

— Иу, я шла по коридору и увидела Амарочку с Грэмом. Он приводил ее в чувство — ей плохо стало. Приступ удушья, да. Со мной такое один раз бывало. Представляешь, я…

— Как приводил-то? — перебила я.

— Искусственное дыхание делал. Он такой добрый, такой заботливый. Сначала разрешил Амарочке жить с нами, несмотря на то, что она вдова моего любимого папули, и взял на себя ответственность за нее.

Я подняла руку и изо всех сил хлопнула себя по мысленному лбу.

— То есть он ее целовал?

— Не целовал, а делал искусственное дыхание! — уверенно пояснил дух Виолы. — Так был занят, так был занят тем, что расслаблял ей корсет. Даже меня не заметил, вот как о ней беспокоился. Зато Амарочка заметила. Бедняжке стало лучше только через какое-то время. А потом мы с ней стали разговаривать прямо рядом с балконом — я посочувствовала, что ей было так плохо. Она сердечно обняла меня и дала очень хороший совет про новую косметию — нужно еще уменьшить мой нос, а то он са-а-амую капелюшку большеват… И вот, пока говорила про носик, Амарочка оступилась и случайно меня толкнула. Я кувыркнулась за перила и упала в клумбу с фиалками. Иу, головой прямо на плитки, вот и погрузилась в это противное состояние комы. Иу-иу, смешное слово — ком. Правда, смешное, ведь?

Дух Виолы завибрировал, что, очевидно, изображало у него смех.

Вот тебе раз!

Я как чувствовала, что мачеха Виолы виновата в ее нынешнем беспомощном состоянии. Увидев, что девушка застукала ее со своим мужем, она хладнокровно выкинула падчерицу с балкона.

У-у-у, какая же змеюка!

А бедная Виола даже не поняла, что случилось!

— Слушай меня внимательно. Грэм не делал Амарочке искусственное дыхание. Он ее целовал! Он тебе с ней изменяет! — горячо подумала я. — Я понимаю, если любишь человека, то очень сложно избавиться от розовых очков и увидеть его в настоящем свете, но ты должна. Мне самой очень больно — ведь перед попаданием в этот мир я узнала, что мой муж тоже мне изменяет. Нельзя прощать измену! Не хочу я, чтобы у нас с ним все было замечательно! Никаких детей с этим кобелем мерзким! Это глупый наказ!

Облачко задрожало, превращаясь из дымного в водянистое.

Я даже почувствовала мелкие капельки влаги на своем лице и щеках.

Будто сама заплакала.

— Не верю тебе! Неправда! Я очень красивая, Амара сама говорила — благодаря рунам красоты я стала, как сама царица. Грэм любит меня и очень доволен мной в постели, а ты все врешь, врешь, попаданка!

— Слетай и сама посмотри. Я слышала их разговор, когда недавно они сюда приходили.

— Не могу я посмотреть, иу! Духи видят реальный мир размыто. Все размыто, кроме тебя. Вижу твоими глазами.

— Хорошо! Если не веришь мне — я тебе это докажу. Я их застукаю. И ты убедишься, что никакой любви твой адмирал-дракон не заслуживает!

— Договорились, Виолетка.

— И не называй меня, пожалуйста, Виолеткой! Это жутко бесит, как… Жилетка!

— А меня бесит твоя наглая ложь!

Дух Виолы зло завибрировал.

Я почувствовала эти волны недоверия и обиды.

— Ты сама убедишься, что это не ложь. Только мне нужно выйти из этой проклятой комы! Раз у вас тут колдовство и руны эти магические, по-любому, есть какой-то способ.

— Иу, есть! Я как раз явилась тебе его показать. Когда я поведала ребятам в Стране Духов, что со мной произошло, то они долго надо мной смеялись. А дух одного профессора по рунам сказал, что та руна, которую я запомнила из той драной тетради, была древней руной призыва испуганной души из чужеродного мира, представляешь! Он показал, какую надо на самом деле надо было чертить от комы. Иу, сейчас вспомню. Ты же знаешь, как у меня плохо с запоминанием этих глупых рун…

Облачко рассеялось, и попыталось собраться в символ, но тщетно.

— Только не говори, что ты забыла такую важную информацию!

— Пагади, махарошая, мне надо собраться… Как же там было? Кажется, вот так…

Прямо передо мной возник светящийся символ, очень похожий на тот, который перенес меня в тело Виолы.

Я его запомнила, но вот загвоздка, как мне начертить эту руну, если я не могу даже моргнуть?

— А вот и неправда. Ты можешь шевелить мизинцем левой ноги. Я же пошевелила. Попробуй, махорошая, это совсем несложно. Представь, что разминаешь пальчики. Иу, мне пора — мне сказали, за долгое нахождение в мире живых нас штрафуют, а то и вовсе могут развоплотить. Иу, до чего же я красивая! Просто картинка! Любовалась бы и любовалась. Представляю, какие у вас с Грэмом будут чудесные детки!

— Я докажу, что мог и изменяет. Не собираюсь иметь ничего общего с этим предателем. Не говоря уже о детях!

— Врешь — Грэм не мог изменить такой красавице, как я-а-а-а-а-а! Не верю-ю-ю-ю-ю!

Последнее слово дух провыл, растягивая бесконечно, потому что его как будто засосало в огромную воронку, которая открылась сверху.

Ну, ничего, я докажу ей, что она глубоко заблуждается!

Грэм Фрэйзер, так же, как и мой козел Андрюша, заслуживает только одного — чтобы ему акула его причиндалы откусила!

Правда, Грэм не в пример моему Андрюше ослепительный красавец, но все равно его не жалко ни капельки.

А интересно, существуют ли тут акулы?

Судя по соленому, влажному ветерку из окна, неподалеку где-то неподалеку море.

А раз есть море, то и акулы в нем найдутся!

И к ним неплохо было бы еще отправить змеюку Амару.

Вот только сначала нужно выйти из комы.

Этим сейчас и займемся.

Мизинцем левой ноги это, конечно, будет непросто.

У меня все получится — не собираюсь я тут рассиживаться!

Но тут дверь открылась, и в комнату