Строптивая в Академии. Теория истинной любви - Ольга Грибова

Мы торопливо прошли кафедру Природников и поспешили дальше.

Наконец, впереди показалось крыло кафедры Менталистики. Она располагалась особняком. Менталисты считаются странными даже по магическим меркам.

Мы остановились у крыльца нашей кафедры в ожидании куратора. Их назначают из числа старшекурсников. Куратор для курса — король и бог. Именно он распределяет студентов по направлениям, дает задания, отправляет на практику. Хорошие отношения с куратором — залог успешного окончания Академии.

Наш, к слову, бессовестно опаздывал.

— Какого дракона его так долго нет? — возмутился один из парней.

— Кто он вообще такой, почему мы должны его ждать? — поддержал второй.

— Как, вы не знаете, кто нам достался в кураторы? — округлила глаза девчонка с длинной пшеничной косой, а потом сообщила с придыханием: — Морок.

Я нахмурилась. Это еще что за имя такое? Если парня так назвали родители, то у меня для него плохие новости — любимым ребенком он точно не был.

Но выяснилось, что Морок — это прозвище.

— Вэйд Даморри назначен куратором нашего курса? — по нестройным рядам первокурсников пронесся шепот. А вот и имя.

Парни напряженно переглядывались, а девчонки томно вздыхали. Одна я не разделяла всеобщего интереса. У меня на Академию четкие планы — закончить ее с отличием. Именно такое условие мне поставил приемный отец. Выполню его, и он скажет, кем были мои настоящие родители. Ради этого я была готова на все. Узнать свои корни, найти родных — моя главная жизненная цель. Быть одной — невыносимо.

А до тех пор я ноль без палочки — приживалка, подобранная на улице, безродная и беспородная дворняга, живущая милостью сильных мира сего, о чем приемная мать не забывала напоминать мне по три раза на дню.

Не сосчитать сколько раз я представляла, как брошу ей диплом в лицо. Ха! Я лучшая ученица, так-то. Что вы теперь на это скажете, леди Арклей? Но прежде чем это сделать, надо отучиться четыре долгих года. Желательно не отвлекаясь на всяких там Мороков. Кстати, а почему именно Морок?

Последний вопрос я, оказывается, задала вслух, и мне ответила та самая девушка в поношенной одежде, которую я заприметила раньше:

— Потому что он — черный менталист. Их еще называют боевыми.

— Его сателлит — дракон, — добавил шепотом ее брат. — Тоже черный. А ты сама знаешь, как говорят: черный сателлит — черная душа.

— А еще его так прозвали, потому что ему ничего не стоит заполучить любую девушку. Говорят, он им заморачивает головы. Улавливаешь игру слов? Я, кстати, Трина. А это мой брат — Тронт, — резко перескочила она на другую тему. — Будем знакомы.

Все это сестра с братом скороговоркой сообщили мне, а я в ответ шепнула свое имя:

— Дия. Диондра Арклей, если быть точной.

— Ого, из тех самых Арклеев? — восхитились новые знакомые.

Я лишь поморщилась. Из тех, но не совсем. Да, я ношу одно из самых знатных и известных родовых имен королевства. Арклеи — высшая знать. Но это родовое имя не совсем мое. По крайней мере, получила я его не при рождении, а лишь три года назад, когда Гаррет Арклей внезапно для всех, включая собственную семью, удочерил девчонку с улицы.

Зачем он это сделал, никто так и не понял. А грант Арклей не привык объяснять свои поступки и уж точно он никогда ни перед кем не отчитывался. Даже перед родными. Но я получила редкий второй шанс и была готова перегрызть за него глотку.

Разговоры внезапно стихли. К нашей группе первокурсников направлялся высокий парень, лет двадцати двух. Широкий шаг, прямой разворот плеч. Одним словом, походка хозяина жизни.

Я не могла оторвать взгляд от мужской фигуры, и Трина ткнула меня локтем в бок:

— Не пялься. Он этого не любит.

— Это и есть наш куратор? — уточнила я.

— Он самый. Вэйд Даморри собственной персоной.

Несмотря на совет Трины, я все равно пялилась. Но не потому, что поддалась каким-то там чарам Морока. На меня подобные глупости не действуют. Но меня не покидало странное тревожное ощущение, что я уже встречала Вэйда Даморри. Однажды. Когда-то давно. Или мне мерещится?

Пиджак небрежно перекинут через плечо, ворот рубашки расстегнут. Правила Академии по внешнему виду студентов? Он о таких не слышал. Что такому, как он, какие-то там правила… Звезде с личным сателлитом-драконом и сильным даром менталиста никто не указ.

Я смотрела на Вэйда и силилась подобрать эпитет к его внешности. Безупречный? Великолепный? Богоподобный? Грешный? Пожалуй, с последним прилагательным меня куда-то не туда занесло. Хотя изгиб его чувственных губ наверняка навевал мысли о грехе не только у студенток, но и у большей части женского преподавательского состава.

Едва он подошел, как первокурсники окружили его трепещущей стайкой. Кумир среди поклонников.

— Каков павлин! — фыркнула Кати в моих мыслях. Она любила всем давать птичьи клички. Видимо, потому что сама из пернатых. — Но повыдергивай яркие перья из его зада и получится та же курица.

Я хихикнула. Прозвище Павлин у нас однозначно закрепится за куратором. Оно ему идет больше Морока. Умеет Кати поднять настроение. Но вскоре мне стало не до веселья.

Ветер как будто нарочно разогнал тучи над Академией, луч солнца скользнул по медному куполу одной из башен и отразился в лицо Вэйда. Сначала в темных волнистых волосах, а затем стрельнул в глаза. Парень поморщился и отвернулся, прячась от солнечного зайчика.

Все это время Вэйд стоял ко мне в пол-оборота, но вот ракурс изменился, и я увидела его лицо анфас, а не в профиль.

Этого не может быть! Так не бывает! Совпадение, стечение обстоятельств, судьба? Каким еще нелепым словом называют моменты, когда прошлое настигает?

Мое прошлое и настоящее встретились прямо в этой точке. Столкнулись с оглушительным грохотом! Пусть его слышала лишь я, но от этого он не был менее реален.

Как же сильно я ошибалась, полагая, что никто не может омрачить мое пребывание в Академии. Правы те, кто говорят, что оптимизм — это недостаток информации. Кое-что все же могло. Точнее кое-кто. Вэйд, чтоб ему провалиться, Даморри!

Левую щеку куратора пересекал шрам. Довольно глубокий и уродливый, но вот что поразительно — Вэйду он даже шел. Придавал некий шарм, что ли. Но все же бог уже не так безупречен, да?

При виде этого шрама меня охватил озноб. Я почувствовала себя сумасшедшим, испортившим шедевр. Одним из