Роберт Хайнлайн - Чужак в чужой стране

Но странно все-таки, что же это за случай с миссис Бенкерстон?

В Центр поступали всякие больные — частные и государственные, богатые и нищие. На этаже Джилл обычно лежали пациенты, направленные правительством, самые роскошные номера предназначались для сенаторов Федерации и крупных чиновников. На ее этаже редко бывали исключения.

Может, в платных отделениях не хватило места, и миссис Бенкерстон поместили сюда? Да, наверное.

После обеда Джилл закрутилась с делами, шли новые поступления. Вскоре ей понадобилась гидравлическая постель. Обычно кровать заказывали по телефону, но случай был экстренный, склад же находился в подвале, на расстоянии в четверть мили. Она вспомнила, что видела кровать, стоявшую в К-12, ее запихнули в гостиную, когда потребовалась другая. Так, если она все еще там, то можно вытащить ее сейчас же и использовать.

Но дверь в гостиную оказалась заперта, и ее ключ не подошел. Сделав себе пометку «надо сообщить обслуге», она спешно направилась в комнату наблюдения, собираясь договориться с врачом, наблюдавшим миссис Бенкерстон.

Доктора она уже встречала — Браш. Не интерн и не работает здесь постоянно, в Центр его привел доктор Гарднер. Браш встрепенулся, когда Джилл открыла дверь.

— Мисс Бордмен! Вы-то мне и нужны!

— Что же вы не нажали вызов? Как ваша больная?

— Здорова, как… — ответил он, покосившись на глазок. — Дело во мне.

— Что стряслось?

— Некоторые проблемы… уделите мне пять минут и никому не проболтайтесь, а?

— Ладно, но я только позвоню своей помощнице, скажу ей, где я.

— Нет! — нетерпеливо возразил он. — Заприте дверь и не открывайте, пока не услышите, как я отстукиваю «Бритье и стрижку», ну, будьте душенькой!

— Л-ладно, сэр, — с сомнением протянула Джилл. — Больной нужны процедуры?

— Нет-нет, просто присмотрите за ней, не тревожа.

— А если что случится, где вас искать? В кабинете?

— Я иду в мужской туалет в конце коридора. Пожалуйста, не надо вопросов — мне срочно!

Он выскочил, и Джилл заперла дверь. Потом глянула на больную через глазок, пробежалась глазами по приборам. Спит, пульс нормальный, дыхание ровное. Зачем же тогда «неотступное наблюдение»?

Интересно, а кровать еще стоит в дальней комнате? Правда, доктор Браш велел ей не дергаться, но она не потревожит его пациентку, уж она-то сумеет пройти через комнату, не разбудив спящую больную. К тому же она давно поняла: чего доктора не узнают, то больному не навредит. Тихонько открыв дверь, она прошла в палату.

Глянув на миссис Бенкерстон, она убедилась: та спит типичным сном сенильного больного. Бесшумно пройдя через комнату, она открыла запертую дверь гостиной своим ключом и зашла.

Да, кровать была на месте, но в комнате кто-то был — в кресле сидел Смит. Человек с Марса рассматривал книжку с картинками.

Смит поднял голову и одарил ее сияющей младенческой улыбкой. Джилл не поверила себе: Валентин Смит — здесь? Не может быть, его же перевели, об этом есть запись в журнале.

Джилл поняла жуткую подоплеку событий: подставное лицо — «Человек с Марса», показанный по стерео… старушка, которая отправится на тот свет, а пока что с ее помощью прикрывают присутствие еще одного пациента в номере… запертая дверь, не поддающаяся ее ключу… И последний кошмар: «мясной фургон», выкатывающийся ночью, а в нем под простынкой — не один труп, а два.

Все эти мысли вихрем пронеслись у нее в голове, ее бросило в жар от грозящей опасности и от того, что она нечаянно разгадала тайну.

Смит неуклюже поднялся на ноги, протянул к ней руки и произнес:

— Брат по воде!

— Что? О, привет… ну, как дела? — принужденно улыбнулась Джилл.

— Хорошо. Я счастлив. — Он добавил еще что-то на своем чудном гортанном языке, затем спохватился: — Ты здесь, брат мой. Тебя не было. Теперь ты здесь. Я глубоко пью тебя.

Джилл обессилела от противоречивых чувств: с одной стороны, сердце ее таяло от его слов, с другой стороны, ее пронзал ледяной ужас: что если ее поймают?

А Смит ничего не заметил. Он гордо сообщил:

— Видишь? Я иду! Я расту сильнее.

Он сделал несколько шагов и остановился, задыхаясь, но посмотрел на нее с торжествующей улыбкой.

Она заставила себя улыбнуться.

— О, прогресс, не так ли? Ты становишься все сильнее, молодец! Но мне пора — я зашла только поздороваться.

Смит явно расстроился:

— Не уходи!

— О, я должна!

С трагическим, сокрушенным видом он сказал:

— Я причинил тебе вред. Я не знал.

— Причинил мне вред? Ну что ты! Но мне пора, чем скорее, тем лучше.

Лицо Смита окаменело, и он вымолвил — как утверждение, а не просьбу:

— Возьми меня с собой, брат.

— Что? Не могу. И мне пора — сейчас же. Послушай, пожалуйста, не говори никому, что я здесь побывала, ладно?

— Не говорить, что мой брат по воде был здесь?

— Да — никому. А я вернусь! Будь хорошим мальчиком, никому ничего не говори, жди меня.

Смит переварил все сказанное — и успокоился:

— Я жду. Никому не говорю.

— Отлично!

Но удастся ли ей сдержать слово? Она сообразила. Замок не был сломан — просто на двери была задвижка. Но обычно все двери ванных и все двери в палатах были снабжены замками, которые без труда открывались ключом медсестры, чтобы больные не закрывались изнутри. А здесь наоборот — дверь запиралась снаружи, а изнутри приделали задвижку, что совершенно непозволительно в больницах.

Джилл отодвинула задвижку.

— Ты ждешь — я приду.

— Я буду ждать.

Вернувшись в комнату наблюдения, она услышала ритмичное постукивание — сигнал Браша. И поспешно открыла дверь.

Влетев в комнату, он резко произнес, подозрительно косясь на внутреннюю дверь:

— Где вы были, сестра? Я стучал трижды!

Джилл сделала непонимающее лицо.

— Где? Ваша больная повернулась, я поправляла ей подушку.

— Проклятие, я же велел вам просто сидеть тут!

Джилл догадалась, что он чем-то напуган, и перешла в наступление.

— Доктор, — процедила Джилл, — за вашу больную я не отвечаю. Раз вы усомнились в моих действиях — тогда давайте позовем старшую медсестру.

— Что? Нет-нет, не стоит, — остыл доктор.

— Стоит, сэр. Такие старые больные могут задохнуться в водяной постели. Есть медсестры, готовые стерпеть любой упрек от любого врача, но я не из их числа. Давайте вызовем старшую…

— Послушайте, мисс Бордмен, я не подумал, прошу у вас прощения. — Браш смягчался на глазах.

— Хорошо, доктор, — сухо промолвила Джилл. — Я вам еще нужна?