Фуга - Елена Владимировна Ядренцева
— Нет, с ней не все в порядке. Почему вы меня об этом спрашиваете, а не наоборот?
«Да кто вы такой? Я в ваш город не лезу — вы в Приют не лезьте. Что она там, по полу каталась? В стенку уставилась? Силой запустила?»
— Вчера, — продолжал мастер медленно, и в каждой паузе чувствовалось, что он пытается сдержаться, — одна из ваших девушек, черноволосая, образцово меня приворожила. Ваша жена исправила возникшую неловкость, за что, конечно, я ей благодарен. Кроме этого…
«Кто там додумался его приворожить? Явно не Щепка же. Явно не Леди. Ксения, блин, ты что, с ума сошла? Нет, хорошо, мастер всем нравится, пусть так. Но привораживать кого-то вне Приюта?..»
— Кроме этого, — подчеркнул мастер, — мне ужасно интересно, что у вас за сделка с Яблоком, которая позволяет безнаказанно пугать детей.
«Ну ты еще в лицо скажи, что не знаешь. Или от церкви отлучи, ну вдруг ты можешь, все равно мы туда как-то не ходим. А что за тема с детьми? Что за чушь собачья?»
Когда-то в золотые дни Приюта, когда вся эта история казалась временной, старый мастер был жив и приходил на ужин, а Рысь так уставал, что засыпал, стоило перестать с ним разговаривать, они с Яблоком заключили договор.
— Наши дела, — протянул Яблоко как-то под вечер, — очень-очень плохи, — и цокнул языком, будто чем хуже — тем ему вкуснее.
В ту их осень повсюду были яблоки, мелкие, полудикие, уже подгнившие, наливавшиеся розовой рассыпчатой сладостью быстрее, чем их успевали собирать, и девушки мяли из них пюре, парни пытались сделать сидр, а Рысь отправлял провинившихся собирать гнилье. На банках с яблочным пюре сидели осы.
— Почему плохи-то? — осведомился Рысь сердито, потому что пришел к себе в мансарду и думал там увидеть Роуз, а не Яблоко. Старый мастер сказал, что тот полезен, — хорошо, мастер, верю вам на слово, — но вот эта его манера выцветать, или разваливаться на чужой кровати, или проявляться у стены, когда все спят, и смотреть стылыми глазами в пустоту… Что он такое, Рысь так и не понял и, положа руку на сердце, не жаждал понять.
— Потому что грядет большой обвал.
— Какой обвал?
— Стронутый маленькими камешками.
Он не умел говорить, не издеваясь, и наслаждался этим каждый раз, как в первый.
— Тьфу ты, — сказал Рысь в сердцах, — а ясней никак не можешь?
— Мне нужна сила, — сказал Яблоко. — Мастер знает.
И посмотрел на Рысь своими светлыми, тысячелетними какими-то глазами. В горах пошел снег, первые люди с них спустились, а Яблоко уже был стариком. Люди придумывали колесо, приручали скот, воевали, расселялись по миру, а Яблоко смотрел, смотрел, смотрел.
— Ну хорошо, — сказал Рысь, — делать-то что надо?
— Делиться щедро. Отбирать я сам могу, но отданное добровольно весит больше.
— Не, — сказал Рысь, — других трогать не смей. Меня можешь.
Потом Рысь часто думал, а что было бы, если бы он в тот раз не согласился себя отдавать? Сказал бы — не, бери у всех по очереди, кому, к примеру, больше двадцати. Или у тех, кто вызовется. Или там по жребию. Но тогда он готов был что угодно сказать, лишь бы от него отстали, все равно это все скоро закончится, а его где-то там уже ждет Роуз или не ждет, и тогда это еще хуже, в любом случае надо к ней, он заслужил, а с Яблоком разговоры — ну к чему они?
И Рысь повторил:
— Бери у меня, а других не трогай.
— А ты когда-нибудь пробовал делиться силой?
Рысь не пробовал, но спалиться не хотел.
— Ну конечно делился, сотню раз.
— Тебе продемонстрировать, как это делается? Я же могу чуть-чуть, глоточек. Ты просто должен отдавать себе отчет.
— Ну скажи мне еще, что я тут должен.
— Я сообщу мастеру, — предупредил Яблоко. — Ты передумаешь.
— Быстрей ты передумаешь, чем я.
С тех пор Рысь передумывал десятки раз, но Яблоку об этом не отчитывался. И что теперь? С чего вдруг новый мастер утверждает, будто Яблоко — что-что-что? — детей пугает?
— Окститесь, — отмахнулся Рысь, — каких детей!
— Прозвище Щепка вам о чем-то говорит?
— Вообще-то, знаете ли, это не прозвище, а имя.
— Не имею желания разбираться.
«Раз не имеете, так что же тут сидите?» — Рысь закатил глаза.
— Вы не могли бы сформулировать ваш наезд как-то конкретней?
Мастер, кажется, досчитал до десяти и действительно сформулировал:
— Ладно, извольте. Вы не совсем соответствуете занимаемой должности.
«Да кто бы говорил!»
— Принято. Дальше?
— Вы не знаете, что творится у вас под носом, и допускаете… неоднозначное существо к детям.
«Правда, что ли, Яблоко что-то сделал Щепке? До этого ходил себе, пил силу, что-то там обсуждал с Роуз, но остальным-то вовсе не показывался…»
— Насчет существа — это начал ваш отец. Еще вопросы?
— Вы не хотите посмотреть правде в глаза.
— Это какой же?
— Дети здесь несчастны.
Рысь всмотрелся в невозмутимое лицо: «Серьезно, да? Два года прошло, а ты только что заметил? Ты здесь бываешь два часа в неделю, ты ни разу не предложил помочь и мне же что-то предъявляешь?»
— Вы бы ушли сейчас, — сказал глухо. — Серьезно, тупиковый разговор. Вы нас снабжаете, за это вам спасибо, а в остальное не лезли и не лезьте. За Щепкой я присмотрю, большое вам опять спасибо, что сообщили.
— Я не уйду, — сказал мастер каким-то странным тоном. Будто бы в водной глади, в глубине, мелькнуло что-то гладкое и исчезло. — Вы говорите, это начал мой отец, но мне не передали ни словечка. Я никогда вас не винил в отцовской смерти…
И тут Рысь все-таки разбил ему нос.
— А нечего открываться первому попавшемуся, — сказала Ксения и подкрасила губы. — Тем более Рыси. Ты вообще о чем-то думала?
Девочка покачала головой — совсем не думала. Из девочки лет этак через пять вышло бы что-то действительно приличное, но пока черное кружевное платье и грамотно воткнутые в волосы заколки ее не очень-то спасали. Видно было, что во всем этом ей неловко и неуютно. Она задирала подбородок так высоко, будто бы каждую минуту собиралась кого-то осаживать. Как ее хоть зовут-то? Леди! Точно.
— Слушай, — сказала Ксения, — или говори нормально, или закрой дверь с той стороны.
Она сидела в комнате старших девушек и красилась перед зеркалом в углу. То есть, будем честны, свет здесь отвратительный, зато можно отгородиться черной ширмой и устроить почти свой кабинет, комнату в комнате. Тут был сундук, накрытый шалью, стул и зеркало. На сундуке давно обосновались склянки с духами, тушь, другая тушь, средство для снятия этой туши, тени, пудра, кремы в баночках, кремы в пузырьках… Ксения чувствовала себя немного шарлатанкой, когда учила младших всем этим пользоваться.
— Что у тебя есть, — переспросила очень внятно свеженакрашенными черными губами, — и чего ты хочешь?
Вообще-то, строго говоря, против Рыси она бы выступила бескорыстно, из любви к искусству. Но не ей нарушать обычаи. К тому же мало ли… Ксения щелчком закрыла помаду и повернулась к девочке:
— Ты знаешь правила?
Леди покачала головой:
— Я знаю только, что вы можете помочь. Сведения здесь добываются странными путями.
— Это уж точно. Ну-ка, ближе подойди.
Леди подошла. Заметно было, что она сдерживает себя, чтоб стоять на месте. Ксения медленно взяла ее за подбородок — вот тут бы больше черного. В прическу — золота. Губы поярче и чтоб не дрожали. Мельком погладила по голове и отпустила.
— Хочешь взять реванш?
— Я хочу выхода. И я просила бы вас не трогать меня без разрешения. Рысь рассказал, что выхода нет, но я уверена, что обходные пути есть. Может быть, мой начнется с вас. Может быть, нет. А зачем вы зашторили окно?
— Отсвечивает. Значит, ты хочешь
Ознакомительная версия. Доступно 13 из 65 стр.