По воле чародея - Лилия Белая

«Ничего, – думала Настя, – стоит лишь подождать, когда отец продаст муку и можно будет спокойно повеселиться. Он от своей щедрой руки, как обычно, даст на сладости».

В Славенск съехались представители разных ремёсел. Люди, самые разные по возрастам и характерам, лучшие мастера своего дела толпились сейчас в торговых рядах столицы. Среди столов-прилавков пустовало лишь одно место: телега Мелинара туда и стремилась проехать.

На ярмарочной площади мельника встречал городской друг – старый резчик по дереву. Как всегда, он выглядел обаятельно: высокая, чуть сутулая худая фигура, выразительное гладко выбритое лицо, такое доброе, простое, с мягкими чертами. Его припорошенные сединой волосы завивались на концах в разные стороны, как стружка, а на тонких губах играла приветливая улыбка. Его звали Любором. Старый друг в круглых очках, опрятной рубахе и плаще в заплатках стоял около пустующего стола. Улыбка при виде него сразу озарила лицо Настасьи, и плохие воспоминания на какое-то время исчезли из мыслей.

– Привет, любезный мой друг! Да благословит дни твои Единый! – Дядя Любор пританцовывал на месте, отстукивая ритм деревянными башмаками, затем отсалютовал чёрной конусообразной шапкой.

Закадычные друзья с хохотом обнялись, поздравили друг друга с Медовым праздником.

Мелинар, опуская подробности, пересказал причину их опоздания. Любор не успел ничего сказать в ответ, – на него тотчас накинулись с объятиями.

– Как же ты подросла, Настёнка, девица красная, ненаглядная! Невеста уже! – резчик крепко обнял девочку, поцеловал в щёку, а Даниле, взяв его на руки, вручил петушка на палочке.

– Вижу, ты и соседского сорванца с собой взял, – шутливо заметил старик, глазея на мальчонку поверх круглых очков.

– Да, пущай помогает, небольшие денежки хоть получит от меня, опосля в семью принесёт. Мать его в последнее время хворь одолела, а лекари сейчас дерут очень дорого, сам знаешь.

Любор понимающе закивал. Погладил мальчишку по голове, пожелал матушке Лисавете, одинокой вдове, скорейшего выздоровления. После вежливо попросил отнести ему через какое-то время в дом мешок муки, а к концу ярмарочного дня пригласил всех в гости, зная, что ночевать в гостинице добрым деревенским друзьям будет не по карману.

– Конечно-конечно, – отвечал Мелинар. – Настя моя тебе всё отнесёт. Иди пока домой, ожидай нас.

– Вот ещё! – поразился резчик искренне. – Сто лет тебя не видел, и ты сразу меня выгоняешь! Э-э, нет, братец мельник, так дела не делаются, давай сюды, помогу!

Оба занялись мешками с мукой и свежими, пусть уже и не горячими, но очень вкусными булочками, завёрнутыми в ткань. Мелкие норовили помочь, но старики почему-то отмахивались, говоря, что пока помощи не требуется.

В один момент старый резчик потянулся к последнему мешку и вдруг застыл в полусогнутом положении. Рот его раскрылся в немом крике.

– Эх ты ж, спички-ящички, хвороба проклятая, – прошипел он, боясь встать прямо.

Спохватившись, Настасья подошла и по наитию коснулась его ноющей поясницы. Боль исчезла. Любор со вздохом разогнул спину. Настя в очередной раз не обратила особого внимания на собственное чудо, а вот резчик шепнул её отцу:

– Девчушка твоя ворожит, исцеляет лучше любого доктора…

Настасья услышала. Встрепенулась, словно её в который раз обозвали ведьмой, но промолчала и огляделась по сторонам. Казалось, никому не было дела до её чудес: вокруг продолжалась торговля, звучала музыка, звенели радостные голоса.

– Иди-ка домой, отдохни, – повторил Мелинар другу.

Тот вздохнул, но послушался.

Мелинар взялся за торговлю. Столица – не деревня, прибыль совсем иную может принести, главное – уметь правильно показать товар. Дочь и соседский мальчишка охотно помогали мельнику, зазывали покупателей, и в какой-то момент Мелинар спровадил Настю отнести мешок муки Любору.

Дом резчика находился далеко от базара, почти на самой окраине. Девочка помнила дорогу. Она шла с закинутым на плечо небольшим мешком муки.

Ей было не привыкать. По пути Настя повстречала незадачливого жениха, осматривающего коня какого-то прохожего для будущей подковки. Захарий назвал цену, договорился о времени и, не раздумывая, едва освободился, бросился следом за «невестой».

Настасье пришлось остановиться, из вежливости спросить, как его обожжённая рука.

– Уже почти не болит, Настенька. Тебе помочь мешок донести?

– Не надо, сама справлюсь

– Ты мене пробач, будь ласка, за вчерашнее… ну, шо я тя ведьмой обозвал, – стушевался кузнец, заговорил на привычном южном наречии.

Поднять взгляда на неё он не отважился.

– Я не в обиде, Захарий.

Коваль вновь неуверенно заулыбался, надежда засияла в его глазах.

– Ох, правда? Замечательно!.. Ну так это… раз усё добре, может быть, мы… Ну-у…

– О том не мечтай! – отрезала Анастасия, вздёрнула голову, подняла мешок и пошла дальше.

– Но… н-но л-лучше меня ты не найдёшь, дурёха! – отчаянно бросил ей вслед Захарий.

Чем твёрже девчонка ему отказывала, тем тоскливее становилось на душе и вместе с тем сильнее хотелось завоевать Настю.

В ответ дочь мельника звонко рассмеялась:

– Не сидеть мне в узах брачных, узах темничных, не томиться мне в клети! Не желаю!

Девчушка пошла вперёд, глядя лишь себе под ноги и напевая задорную песню про девицу, которая отказывала женихам, а потом по-настоящему влюбилась в бедняка. Настоящий царевич скрывался под личиной бродяги. И любовь в песне была взаимной. Сказочный красивый сюжет. В жизни было всё по-другому.

Настя ускорила шаг и совсем уже не видела, куда идёт. Вероятно, она бы дошла до дома резчика без злоключений, если бы в один момент госпожа Судьба не повернула своё магическое колесо.

Всё произошло в один миг. Девчонка ткнулась лбом в грудь выросшего будто из-под земли прохожего. На дорогу рухнули оба. Мешок муки вылетел из тонких рук и выбелил чёрные одежды господина. Сначала прогремела брань, а после удивлённо-злое:

– Опять – ты?!

К своему ужасу Настасья узнала голос. Потирая лоб, уставилась на мужчину и ахнула. Перед ней стоял тот самый колдун – кандидат на звание худшего человека в мире! Трудно представить и описать, какой страх овладел Настей, глядящей широко раскрытыми глазами на выбеленного мукой чародея.

– Простите… – Настя выдавила слово с трудом, будто говорила о чём-то запретном.

Пан Вишнецкий потрепал по гриве вороного, гарцующего рядом, и перевёл свирепый взгляд на девочку.

– «Простите»? – Он с трудом скрыл гнев за удивлённой насмешкой. – Ты извинениями желаешь откупиться? Как забавно! О, посмотри, что ты наделала, дрянная девчонка!

Маг указал на себя. Настя оценивающе оглядела невезучего помещика с головы до ног. О возврате денег за мешок можно и не мечтать. Девушка осмотрелась по