По воле чародея - Лилия Белая

К открытию ярмарки они опоздали, большую часть времени провозившись со сломанным колесом. Дорога, которую Мелинар знал вдоль и поперёк, показалась абсолютно другой: мельник заплутал! То ли от растерянности свернули не на ту тропинку, то ли взаправду действовало колдовство озлобленного чародея. Несмотря на преграды, хвала Единому, до места к полудню они всё-таки добрались.

Славенск – столица Славении, страны, к счастью, сохранившей старые названия и прежний уклад жизни, Судя по последней переписи населения, Славенск считался самым многонаселенным городом. Со всех его окраин виднелся замок правителя – каменная громада, воздвигнутая на месте бывшего расписного княжеского терема. Стараниями нового государя любые упоминания о княжеской семье, о прошлой власти и прошлых законах потихоньку уходили в забвение. Угасание их продолжалось уже десять лет, но окончательно задуть пламя памяти так никому и не удалось.

Город окружала крепостная стена. При въезде странников приветствовали выстроившиеся в ряд шибеницы[1] с висевшими на них телами. Жуткое зрелище сразу давало понять, как в столице поступают с карманниками, ворами да изменниками. Настасья старалась туда не смотреть. Девчушка знала, что в петлю порой попадают и невиновные люди. Впрочем, кто бы стал разбираться? Зато показательно: страх внушает. Великая заслуга всеми обожаемого монарха. Проезжая по вымощенной булыжником дороге, Мелинар и юные его пташки направлялась в центр, на ярмарку, уже раскинувшую праздничные шатры.

Перед въездом на пёстрые улицы в стороне от базара располагалась особая часть – место, где по выходным дням встречались богатые помещики. Чаще всего для того, чтобы оформить по договору куплю-продажу закрепощённых людей. Обширные невольничьи рынки по просьбам народа в столице запретили, зато такую «радость», как разрешение торговать людьми в отведённых местах для высшего сословия решили оставить.

У чародеев тоже имелась собственная Шляхта, нечто вроде ордена, но Настя подобным не интересовалась и углубляться в изучение системы дворянской знати не собиралась. Проезжая мимо, она непроизвольно кинула взгляд на торгующих. Помещик распинался перед лысеющим графом в мундире, предлагая ему поочерёдно невольных девушек. Те обречённо ждали решения, склонив головы. Подле одной из женщин стоял её маленький сын. Граф осматривал каждую с холодным расчётом, заглядывал в лица, с удовольствием ощупывал прелести и заставлял открывать рот, чтобы проверить зубы. «Живых людей выбирает, будто кобылу» – успела подумать Настасья и нахмурилась.

Сам граф, низенького роста, похожий чем-то на индюка, которого и в суп-то добавить было бы противно, решил скостить цену: яростно начал расписывать все недостатки товара помещику. Спектакль продолжался недолго. Договорились. Граф указал на последнюю в строю молодую женщину с сыном. И охрана дворянина, его солдаты, тут же отцепили крестьянку от её чада.

– Нет! Нет, нет! Ради Бога! Милости вашей прошу! Он же мой сын! – надрывала горло мать, силясь вырваться из грубых рук.

Шум рынка и праздничная музыка, льющаяся с главной площади, заглушали истошные крики и плач ребёнка.

Настасья ощутила, как внутри всё похолодело.

– Всыпь-ка ей хорошенько, чтоб заткнулась! – услышала Настя голос графа.

Один из людей помещика вскинул руку с плетью. Настасья, ехавшая в повозке, содрогнулась. Успела увидеть, как лён белоснежной рубахи на спине крестьянки окрасился кровью. Сын не смог подбежать к матери, путь ему преградили да для острастки замахнулись кнутом. Довольный продажей помещик получил мешочек серебра.

– Насть, не гляди туда, – глухо сказал сидящий на козлах мельник.

Настасья отвернулась, уткнувшись в плечико Данилушки. В носу неприятно щипало, глаза против воли сделались мокрыми.

– И вообще, держись рядом со мной, – посоветовал отец. – Тот человек, которого ты только что видела, – не кто иной как сам королевский канцлер Лихслав Вольцейховски. – Мелинар пробурчал что-то вроде того, как тяжело произносить эту мудрёную фамилию, больше напоминавшую фамилии западной Славении, и добавил: – Советник государев. Лучше не попадаться ему на глаза, не то совсем торговать запретит.

Задумавшись, девочка вскоре успокоила кипящие в душе чувства, страшное место осталось далеко. Настя, Мелинар и Данилка очутились в самой весёлой части базара: на торговой ярмарочной площади с белокаменным фонтаном в центре.

На улице стоял невообразимый гомон. Люди продавали, кричали, расхваливая свой товар, предлагали, торговались. Дети тащили за руки матерей, прося купить им пряников или леденцов; гуляющие компаниями мужичины, решившие отметить Медовый праздник, устремлялись в ближайший шинок пропить последние деньги; по рынку разливалась задорная музыка скрипок бродячих артистов.

– Свежие булочки! Лучшая в Славенске выпечка! Подходи, покупай! – нараспев кричали пекари.

В нос ударил запах горячих сладких булочек, начинённых малиной, маком и яблоком.

– Горшки глиняные, расписные! – вторили другие продавцы.

В многоцветье Настя умудрилась разглядеть на прилавках глиняную посуду, разукрашенную необыкновенными орнаментами. Старичок рядышком продавал поделки для детей:

– Игрушки деревянные, покупай, порадуй чадо потехой! – В его руках затрещал шаркунок – погремушка из бересты для самых маленьких.

Дети толпились у лавки, пока он показывал их родичам куклы, трещотки и прочие побрякушки.

Телега ехала дальше. Посуда сменилась более дорогим товаром. Засияли речные жемчужины в тяжёлых ларцах, заискрились самоцветы, добытые крепостными рудокопами. Блестящие глаза Настасьи и Данилушки отражали восторг людей.

– Бусы! Ожерелья! Жемчуга скатные!

– Да вы поглядите, сударыня, сюда! Сюда! Шелка заморские! Под цвет ваших дивных глаз! Как раз, на платье пойдёт!

Заструился разноцветный шёлк, тронула чудесную ткань хрупкими ручками какая-то панночка. Настасья погрустнела. Так хотелось тоже протянуть к шёлку пальцы, пощупать, насладиться, но желание это сменилось другим, благодаря сильному сладкому запаху.

– Рахат лукум, пахлава, пряности с жаркого востока, что далеко-далеко за Кровяными горами!

Данила, выглядывая из повозки, облизнулся. Запах пряных сладостей перебил необычный горьковатый приятный аромат.

– Зёрна кофейные, привезённые с Шаньи! – певуче голосил загорелый торговец. – Три моря было переплыть нелегко, чтобы диво такое достать! Диковинка дорогая, но стоит того, поверьте, сей напиток вы не забудете!

– Да горькое, як полынь твоё кофе басурманское! – плюнул ему в ответ проходящий мимо мужик, пряча за пазуху кошель с последними гривнами, которые, видно, отложил на покупку горилки.

Настя проследила за ним и усмехнулась: действительно, несчастный направлялся прямиком к трактиру.

Продавали на базаре и цветы. Пёстрыми пятнами сияли разноцветные букеты. Запах роз, лилий и фиалок