Совок 13 (СИ) - Агарев Вадим

— Папенька дома? — поинтересовался я, честно стараясь не пялиться в прореху декольте с полуприкрытыми арбузными сиськами.

— И маменька тоже! — поймав мой взгляд и даже не подумав запахнуться тщательней, насмешливо ответила подруга, — А что, ты руки моей просить пришел?

— Не руки. Ноги твоей буду просить! — разуваясь и засовывая нижние конечности в хозяйские тапки, поправил я девушку, — Ноги у тебя гораздо привлекательнее твоих рук. И выглядят они у тебя намного выигрышнее. Потому что они не в цыпках и растут из более интересного места…

Осторожно обойдя переставшую улыбаться и умолкнувшую Наталью, я зашагал по коридору на голоса, доносящиеся со стороны кухни. Игривым настроение у меня сейчас не было и шутить мне, по причине накопившейся усталости с барышней не хотелось. Даже с такой сисястой и желанной. Потому что за день я сегодня уже вдоволь нашутился, а впереди меня еще ждал серьёзный разговор с её родителем.

Не по-советски просторная кухня встретила меня запахами вкусной еды и настороженными взглядами натальиных папы и мамы. Интересно, какими словами в этом семействе меня поминают в последнее время? Уверенности, что только добрыми, у меня не было. Если Эльвира всё еще вхожа в это семейство, то запросто могут не только обругать, но и побить.

Раскланявшись с потенциальной роднёй, я по указанию вероятной тёщи отправился в ванную мыть руки. Отказываться от предложенного ужина я не собирался. Травить меня здесь по-любому поостерегутся. По пути в гигиеническое помещение я успел отметить, что дщерь партийного босса осталась на месте и к предкам вслед за мной не пошла. Очевидно, обидевшись на мою шутку про плебейские цыпки, она сейчас пристально рассматривает свои руки. Или места, которые я счел у неё наиболее интересными.

Терпеливо дождавшись, когда его супружница поставит передо мной тарелку с едой, Копылов старший, не произнеся ни слова, указал ей глазами на выход. И та без ропота и промедления покинула кухню, добросовестно закрыв за собой дверь. Из чего я с завистью сделал вывод, что дисциплина в семье партийца была на недосягаемой высоте. Мне мою племянницу так отдрессировать не получится никогда, в этом я давно уже не заблуждался.

— Ну, чего у тебя опять стряслось? — было видно, что Сергей Степанович ничего хорошего от моего визита не ждёт. Особливо, с учетом того, что о своём неурочном приходе я его не известил, как это принято у приличных людей его круга. Во всяком случае, смотрел он на меня с лёгким напрягом.

— Мне удалось выполнить вашу просьбу. Завтра в одиннадцать тридцать нас с вами ждёт руководитель московской бригады. Было трудно, но у меня это получилось!

Я осознанно не стал размазывать кашу по тарелке и заходить издалека, набивая себе цену. Не тот случай. И человек не тот. Но и дисконтировать свою услугу я тоже смысла не видел. Пусть товарищ Копылов знает, сколько мешков крови я пролил для того, чтобы выстроить ему связь с богом. А в том, что Севостьянов для всех функционеров этой области является богом, сейчас может сомневаться только генетический идиот в шестом поколении. Либо пролетарий обыкновенный одноклеточный. К общественно-политической жизни области отношения не имеющий ни малейшего.

— Ты серьёзно? — голос принимающей и питающей меня стороны вдруг просел, — Ты про того самого? Про товарища Севостьянова? — подавшись вперёд и перейдя на трагический шепот, недоверчиво устремил он на меня неверящий взгляд.

— Про того самого! — не забывая подъедать из поданной мне тарелки что-то мясное и запеченное с овощами, заверил я Копылова, — Полномочного представителя ЦК и действующего генерал-полковника Комитета! Про Севостьянова Григория Трофимовича.

Поскольку никаких запретов и приказов на сохранение своего инкогнито дед Григорий мне не озвучивал, скрывать его регалий я не стал. Тем более, что его фамилию Копылов и без меня уже знал. Хотя я сильно сомневаюсь, что она была на слуху у широких партийных масс. Допущенных к такой информации, я уверен, было не больше чем пальцев у среднестатистического мужчины. С учетом двадцать первого.

После моих слов Сергей Степанович на месте усидеть не смог. Он вскочил с табурета и начал нервно маршировать по кухне. От окна до угловой мойки, расположенной у стены напротив, потом обратно и снова до мойки. Наблюдать за партийным тигром, взволнованно мечущимся по клетке, мне было неинтересно и я сосредоточился на еде. С надеждой уповая на то, что своего кулинарного мастерства моя будущая тёща от Натальи не скрывает.

— Если это возможно, я тебя прошу, расскажи, как строился разговор? — возбуждённый партиец нетерпеливо навис надо мной, — Сергей, ты же понимаешь, надеюсь, что я не из бабьего любопытства этим интересуюсь⁈ Это очень важно! Для понимания текущих процессов!

Товарища Копылова мне приходилось наблюдать в самых разных ситуациях. В том числе и в крайне неблагоприятных для него. Но настолько заискивающим я его видел впервые. Только ради этого уже стоило суетиться и лезть в глаза деду Григорию. Поскольку было отчетливо видно, насколько значимой Копылов считает оказанную ему услугу. Мной оказанную.

— Не выстраивал я никакого хитрого разговора. Просто сказал ему, что вы порядочный человек! — отхлебнул я из большой керамической чашки что-то клюквенно-кислое, — Еще напуржил, что вы мой будущий тесть и, что имею свой личный интерес в вашем карьерном благополучии!

Допивая красное питьё, я задрал голову, вытряхивая ягоды в рот. Во время этого увлекательного занятия невольно встретившись с глазами Копылова. Ничего, кроме напряженного недоверия я в его взгляде не увидел. И кроме нервной испарины на его лбу. Сначала я удивился такой реакции, но почти сразу же понял её причины. Сергей Степанович мне попросту не поверил. Слишком уж непритязательную схему достижения его партийного счастья я ему сейчас представил. Не привык он к таким коротким и примитивным ходам в решении судьбоносных вопросов. Судьбоносных, в самом прямом смысле этого слова. Потому что секунду назад я ему сообщил о выстроенной для него личной связи с космосом. Да и кто я такой, чтобы такими простецкими аргументами мотивировать и убеждать руководящих небожителей из Центрального Комитета⁈

— Не нужно на меня так смотреть! — неодобрительно покачал я головой, — Говорю вам так, как оно было на самом деле! И, как мне показалось, Григорий Трофимович меня услышал и понял! — я сожалением поставил пустую посудину на стол.

— Основания так думать? — сразу же, как щелчок кнута, последовал резкий вопрос, — Почему ты решил, что он тебя понял? — как клещ вцепился Копылов, продолжая нависать надо мной, — Ты же не из пустоты взял это ощущение? Да говори ты уже, не тяни!

Я почти физически чувствовал, что у наташкиного отца проклёвывается росток надежды на то, что всё, что сейчас происходит на его кухне, это не сон. И, что сидящий перед ним сытый и нахальный юноша его не разводит на фу-фу. Как дефективного подростка из интерната для умственно отсталых. Что полоса тревог и опасений закончилась и наступила та, которая прозывается взлётной.

— Основания, это уточняющие вопросы товарища Севостьянова. И высказанная им надежда, что вы, Сергей Степанович, не являетесь полным мудаком! Вы уж извините, но это не моя формулировка и вы сами просили подробностей! — с доброжелательным спокойствием глядя в напряженное лицо Копылова, сочувственно пояснил я.

— Какие уточняющие вопросы? — даже бровью не повёл на «мудака» завотделом ГК КПСС, — Не тяни, Сергей, говори!

— Вопросы самые несложные. Про ваши неприязненные отношения с Матыциным прежде всего! — снова не стал я интриговать и играть в недосказанности, — Не верит он в них! В эти ваши неприязненные отношения. Говорит, что у вас с Матыцыным слишком разные весовые категории. Не верит, что вы, Сергей Степанович, могли себе позволить с ним враждовать! Так что вы обязательно подумайте, как будете доказывать обратное, когда вас спросят! А он вас обязательно спросит, в этом я уверен!