Нить судьбы - нить войны - Дикий Электрик

Он толи с испуг, толи с удивления даже винтовку с плеча не снял.

— А тебе, что за печаль? — спрашивает он.

— Так немец поедет, тут я такая красивая и на мотоцикле. Лучше я тогда его вон за те кусты отгоню. — говорю я и показываю на кусты.

Из них выходит вроде лейтенант с малиновыми петлицами и не молодой, вроде старшина пограничник. Не помню я точно эти кубики, треугольники и полоски.

— Сообщил он. Что тут за бардак, ты откуда в этом виде взялась? — спрашивает командир.

— Ехала в поезде. Тут бам поезд стоит и милиционер мёртвый на брата навалился. Ну мы вещи в руки и бежать. Тут нам два хмыря на мотоцикле встретились, ну я их и подстрелила. Сняли с них одёжку и поехали, а тут вы. Шлагбаумом подъезд к важному объекту демаскеруете. — говорю я.

— А из чего ты тех хмырей пристрелила? — спрашивает с усмешкой старшина.

— Из нагана, что у мёртвого милиционера взяла, я портфель его сохранила. Я так понимаю у кого портфель, у того и наган, чтоб портфель защищать. И бойцам, что нас сейчас на прицеле держат, отбой дайте. — говорю я хихикая.

— Товарищ лейтенант госбезопасности, знаю я вроде эту болтушку. Я от управления ездил зачёты на стрелка принимать. Так стреляет она любо дорого. — говорит старшина.

— Никитин, к ним на мотоцикл и дуйте к штабу, там разберёмся. — приказывает лейтенант.

Из кустов выходит парень с ППШ или ППД, не помню внешней разницы. И собирается сесть в коляску.

— Ходок за три моря, ты куда зад мостишь, за братом садись. Ты сопровождающий или турист на экскурсии? — говорю я подталкивая его в указанном направлении.

— Никитин, она тебя правильно сажает. Ты у меня правила сопровождения наизусть учить будешь, это тебе не в конвойных войсках быть. — ворчит старшина.

Шлагбаум поднят и мы проезжаем. Ехали мы какой то запутанной дорогой и когда приехали, лейтенант и старшина уже стояли у конторы склада, рядом крутились бойцы.

— Никитин, тебе Сусанин не родственник? Ты чего по лесу кружил, бензин жёг, где я ещё немецкий бензин возьму? На твои маршруты, немцы бензину не напасутся. — вылезая из коляски ворчу я под гогот бойцов.

Встаю и скинув немецкий мундир прилаживаю ремень с кобурой на платье.

— А вы чего лыбу давите, дел нет так я сейчас озадачу. Почему позиции не оборудованы и не замаскированы? Вы на войне или на танцульках. Или вы думаете, что я одна всех немцев поубивать должна? — рычу я на бойцов, чем вызываю новый гогот.

Из их толпы выходит здоровяк, подходит к мотоциклу и осматривает мундиры и каски. Больше времени он уделил каске с первого немца.

— У тебя в нагане патрон 38 года? — спрашивает он.

Подхожу и вытаскиваю наган и смотрю на донышко.

— 37-го. А есть разница? — смотрю я на него.

— Под срез каски стреляла, у 37-го года патронов порох чуть другой, пуля башку насквозь прошла и на затылке вышла. Другого года затылок разнесла б, а эта чисто вышла, вом метка на каске. — показал он.

— Чего мозги с 38-м полоскал? Мне что 1937 что 1899, в немчуре дырки делает и ладно. — говорю я.

— Ладно, истребительница, пошли в штаб, поговорим и решим, что с вами делать. — доставая из багажника наши вещи и неся их одной рукой, ведёт нас в контору.

В штабе я вытаскиваю портфель мёртвого милиционера. Старшина и здоровый изучают дела.

— Дела подлинные и их. Нафига их в Минск потащили не знаю, но похоже это коллеги прикрывали, что то. По тому делу Брестские работали. Ребята вряд ли, что знают. Может опознать кого должны были или в нашу школу отправить хотели. — говорит капитан.

Неожиданно переходит на немецкий обращаясь Вадиму.

— Сестра всегда такая болтушка? — спрашивает он.

— Так она же девушка, а они все болтушки. — отвечает Вадим.

— У вас отличный немецкий и чистое баварское произношение. — говорит он по польски.

— Благодарю вас, господин офицер. — отвечает брат.

— Варшавский выговор. Парня поднатаскать и хоть завтра забрасывать можно. — говорит здоровый.

— Похоже, им же и легенду лепить не надо. Дети офицера и дворянина, организовать шум в газете и переправить ребят. Он резидент, девочка спец по силовым операциям. — соглашается лейтенант.

— Точно, в Минске как раз человек от Фитина был. Мол какие то бумаги по бывшим агентам искал. Так вот они бумаги сидят и глаза удивлённо пучат. Ты за пистолет то не хватайся, а то стрельнет. — говорит здоровяк.

— А ты думаешь ТТ газетой накрыл и не видно. — говорю я.

— Так, давай разряжаем и посмотрим. — предлагает здоровый и вынув ТТ извлекает обойму и выщёлкивает патрон.

Я делаю тоже самое с немецким, револьвер лежит на столе, они номер сверяли.

— Так, что же с ними делать? — спрашивает старшина.

— Придётся оформлять, как привлечённых специалистов. Иначе по возрасту нельзя. — кивает лейтенант.

Я сижу и качаюсь на стуле, Вадим сидит и ничего не понимает.

— Не качайся, стул сломаешь или упадёшь. — говорит строго старшина.

Я как бы неудачно качнулась, на его словах, бью ногой по столу заставляя тот чуть подпрыгнуть. Они инстинктивно скашивают взгляд на револьвер, что подпрыгнул. Я в падение выхватываю пистолет и три раза щёлкаю курком.

— Быстрая как ласка. Убила она нас только что. Значит Вадима оформляем переводчиком, а эту Ласку агентом. — говорит здоровый.

— Ром, фотографа свистни, и бланки найма неси. — высунувшись за дверь крикнул старшина.

Тут дела завертелись. Нас сфотографировали, откатали пальцы. Заставили подписать кучу бумаг.

— Вот знала бы никогда б не согласилась. Вы как это эвакуировать будете? — сижу и ворчу я.

— На фотоплёнках. Или ты, думала мы тут так от скуки сидим. Сегодня фотограф заканчивает и уходим спалив всё тут. — усмехается лейтенант.

— Вы, хоть обстановку то разведали? Да мне форма нужна, задолбалась в платье тут носится. — наезжаю я.

— Всё будет, только юбок и белья нет. — говорит старшина.

— Масккостюм и винтовка с оптикой, в идеале ещё БраМит. — говорю я.

— Тебе на наган или винтовку? — спрашивает старшина.

— Оба. — говорю я.

— Ты откуда про это знаешь? — спрашивает здоровый.

— Газеты читаю и ушки открытыми держу. — отвечаю я.

— Иди вооружи и переодень эту бестию. Так, что агент Ласка, приступай к службе и платья в порядок приведи, могут понадобиться. — приказывает здоровый.

Старшина ведёт нас на склад. Там на деревянных стеллажах лежит форма НКВД и обычная. Он берёт форму своего ведомства.

— Обычную пехотную давай. Да