Как становятся предателями - Изяслав Кацман
«Макак» уводит тюленелова в камеру, Патихики собирает свои бумаги, и мы с «господином лейтенантом» идём есть. По пути в столовую, расположенную под навесом в противоположном от тюрьмы краю крепости, я высказываю всё, что думаю по поводу молодых оболтусов, которые губят свои желудки нерегулярным питанием. Подчинённый слушает с выражением покорной обречённости на лице: дескать, старческое брюзжание начальника переживём как-нибудь. Нет, точно нужно составлять для государственных служащих регламент с обязательным временем для приёма пищи. А то знаю я своих папуасов….
Расположились за основательным столом из толстых плах. Хозблок Тин-Пау, в отличие от мархонской Цитадели, находился на некотором возвышении по сравнению с внешнем валом и венчающим его частоколом, так что я мог наслаждаться видом темнеющего на глазах залива и россыпей огоньков, обозначающих прибрежные деревни. Занятый созерцанием умиротворяющего пейзажа как-то упускаю из своего внимания Патихики. А тот, оказывается, и не ест, почитай ничего. Нервничает что ли в компании с Великим и Ужасным Сонаваралингой-таки? Даже не пытаюсь выяснить причину вялого аппетита несомненно голодного летинату – а то ещё, не попустите духи-покровители, совсем запугаю парнишку. Просто быстрее заканчиваю ужин и оставляю начальника тюрьмы в одиночестве – авось без меня у того проснётся интерес к каше из коя с рыбой.
-И так, почтенный Мудая-Хитва – произнёс я, улыбаясь -Надеюсь, мы друг друга прекрасно поняли?
Настроение у меня самое благодушное. Чего не скажешь о господине после: как-то маловато поводов для расслабленности, когда сидишь в допросной комнате, на высоком и жёстком стуле, вместо низкого диванчика, как это приято у жителей Внутриморья. Это тюленеловы, нахватавшиеся от ирсийцев всякого, уже приспособились к такой мебели. Впрочем, не совсем привычное для вохейца место, на котором приютилась седалищная часть отставного гвардейца, не главная причина, отчего она у моего собеседника играла в какую-то совершенно независимую от владельца игру. Куда сильнее заботило члена древнего аристократического рода содержимое нашего с ним разговора: не каждый день тебя «припирают к стенке» в связи с твоим обнаружившимся сотрудничеством с врагом отчества. Тот факт, что разоблачили славного Мудаю не соотечественники, а всего лишь союзники-вассалы, утешал наделённого немалыми полномочьями представителя Повелителя Четырёх Берегов мало.
Это меня все эти заморочки бронзововековых аристократов насчёт чести и потери лица пустой звук: я даже трусом и рогоносцем ради Великого Пеу выставлял себя. Но для настоящего вохейского благородного в четырнадцатом поколении достойным выходом в случае разоблачения предательства будет получить от царского «доставителя последней милости для недостойного» позолоченную удавку, которой полагается самолично себе захлестнуть глотку. Сообщи мы о шашнях отставного цбу-шихета соотечественникам, так оно бы и случилось – у отпрыска семейства Хитва был бы выбор небогатый: или самоубийство, позволяющее сохранить видимость приличий и выводящее из-под удара родственников (разумеется, в случае, если никто из них непричастен к государственному преступлению сородича); или позорная казнь с весьма возможными осложнениями для клана.
Сейчас же Мудая, из предложенных альтернатив – смерти за измену от соотечественников и новой измены в пользу разоблачивших его варваров – выбрал ещё одно предательство. Легко быть героем перед лицом врага, когда всё ясно и своим, и чужим, а попробуй сохранить остатки мужества, зная, что твоя стойкость обернётся бесчестьем. И хоть сто раз тверди себе, что не собственную шкуру спасал, а честь свою и фамильную – всё равно до конца дней будешь помнить липкий страх и понимать, что ты оказался просто-напросто трусливым дерьмом.
По мне, не очень хорошая основа для вербовки – подловленный на угрозе разоблачения предатель будет сотрудничать из-под палки, думая только о том, чтобы соскочить с крючка, на котором сидит.
Так что радости особой от одержанной победы не испытываю – скорее усталость и брезгливость. Даже злорадства над втоптанным в грязь говнюком, который успел за прошедшие два года изрядно помотать мне нервы, особого нет: совсем недавно я мечтал, как скручу Мудаю в бараний рог, припомнив этому придурку всю его трепотню, выставляющую Сонаваралингу-таки в идиотском виде, а теперь эмоций вохейский посол вызывает не больше, чем пойманная крыса, долгое время портившая припасы.
Полномочный представитель Повелителя Четырёх Берегов смотрит на меня исподлобья. Ничего хорошего для меня в его взгляде не читается. Ну да и ладно – детей с ним мне не крестить. Вохеец с трудом выдавливает: «Да».
-Тогда не смею задерживать тебя, почтенный Мудая-Хитва – с улыбкой произношу фразу – Надеюсь, что мы станем хорошими друзьями. А те недоразумения, что случились в прошлом, будут преданы забвению.
На сём мы расстаёмся.
Особой надежды на плодотворное сотрудничество с послом нет. Разве что этот его дурацкий заговор против меня раскрутить в желательном направлении, чтобы в нужный момент накрыть соучастников и отправить их на оздоровительные принудработы – дорога от Мар-Хона до Тенука построена, теперь на очереди трасса в сторону Бонхо. Хотя даже такую простую роль сему прямолинейному дуболому не поручишь – ведь сто пудов резкой сменой поведения вызовет у своих приятелей-папуасов подозрения.
Да и насчёт переписки с палеовийцами доверия к Мудае нет. Как и к Айоту Тари. Потому в качестве дезинформатора выступит подлейтенант – уж в лояльности пойманного за причинное место Ипаля сомневаться не стоит. Тот теперь будет стараться не только за страх (из-за подруги), но и за совесть – точнее за карьеру в новом месте жительства. А как подкинуть письмо палеовийское посольство, придумаем. Темболее, что причин для спешки нет – смысл подбрасывать тюленеловам «дезу» имеет только тогда, когда до тех хоть какие-то известия о судьбе пропавшего корабля дойдут.
За неполные полмесяца своей работы на благо Пеу молодой тюленелов успел показать себя весьма ценным кадром. Шитферу сразу же подключился к двум рядовым-тенхорабитам, уже вовсю помогавшим собратьям-оружейникам разбираться с трофейным «железом». По ходу делового общения само собой зашёл разговор про боеприпасы: сначала подлейтенант в общих чертах описал, с какими трудностями придётся столкнуться при попытке запустить производство патронов и снарядов к доставшемуся нам оружию, честно признавшись, что многих подробностей