Hydrargyrum - Снежная

же построили этот приют, в том же порядке посадили деревья во дворе, даже сколько-то лет назад приняли то же чудовище на должность воспитателя. Телефонные номера, которые я набирал, существуют — не изменился ни принцип их распределения, ни сама конструкция телефонов. Конечно, нужно больше информации, хотя бы узнать имя королевы и премьер-министра для проверки, а лучше наведаться в пару заведений Лондона, где я часто бывал. Но пока всё выглядит так, будто оба мира достаточно похожи, только здесь „я“ никогда не оставлял в этих развалинах маяк, да и вся Часовая башня чем-то отличается от известной мне. Вполне возможно, Ассоциация старается как можно меньше вмешиваться в дела обычных людей и не лезть в их политику, а значит, при схожести „обычного мира“ его изнанка может сильно отличаться. Но раз магия в этом мире есть, значит, должны быть и маги. Остаётся два варианта: либо маг Кайнетт Арчибальд существует здесь, но живёт, допустим, в Египте, если в этом мире Ассоциацию возглавил Институт Атлас, либо всё изменилось сильнее и где-то здесь существует обычный человек Кайнетт Арчибальд… причем звать „меня“ могут и не так. Аналогично и с Солой и всеми остальными, кого я знал. В обоих случаях мои знания о „будущем“ бесполезны, и если их всех и надо от чего-то спасать, то не от наёмника Айнцбернов и предательства собственного неблагодарного студента. Отсюда видна очевидная цель — выйти на местную Ассоциацию магов и разобраться, где и в каком виде она существует. А уже потом занять там подобающее место. В идеале — выйти на связь с семьёй, в каком бы виде она ни существовала, но это, думаю, уже из разряда малодостижимого».

— Легче сказать, чем сделать. Повторил истинную магию… Айнцберны умрут от зависти… Самоуверенный дурак. Возомнил себя чуть ли не одним из пяти сильнейших чародеев. Вот теперь и страдай, — мрачно произнёс вполголоса Кайнетт Арчибальд, в этом мире известный всем как Джеймс Мерфи, десятилетний сирота из бедного приюта. Он сидел на пыльном чердаке у маленького окна с давно выбитыми стёклами и разглядывал знакомый Лондон, не обращая внимания на сквозняк и поднимающуюся снизу вонь от местной, так сказать, «кухни». Попасть сюда оказалось не так уж и трудно — всего-то потребовалось украсть старый ещё бронзовый и позеленевший от времени ключ, на это даже его капель магической силы хватило. А больше остаться одному после выхода из лазарета было негде — общие туалеты, общие жилые (весьма условно) комнаты на десятки человек, занятия и прогулки по расписанию и только группой.

Честно говоря, ему очень повезло, что мальчишка обладал магическим потенциалом — возможно, без этого весь ритуал не увенчался бы успехом вовсе, не окажись в приюте и окрестностях ни одного потенциального мага. Сейчас записи уже не проверишь, но, скорее всего, в ином случае его душа спокойно отправилась бы к Истоку, ни за что не зацепившись. Сам факт переноса в другой мир Арчибальда уже не удивлял. Во-первых, он лично знал человека (насколько это существо ещё можно считать человеком), владеющего истинной магией, суть которой в перемещении между мирами, и полагал, что тот, по какой-то ему одному ведомой причине, мог вмешаться в судьбу некоего лектора, когда-то не согласившегося пойти к нему в ученики. Во-вторых, ритуал создания маяка изначально был спиритическим, то есть завязан на контракт с духами, а у духов, по ряду теорий, с границами между мирами совсем иные отношения, и не найдя подходящего носителя в одном мире, они могли запросто доставить душу в другой, похожий. В-третьих, нельзя забывать предсмертное «доброе» пожелание тени героя, убитой Кайнеттом ради их с Солой спасения — последнее проклятие фамилиара высшего уровня, при жизни имевшего в родне богов, от такого нельзя просто отмахнуться. Так или иначе, мир другой, и с этим остаётся смириться. Если здесь и существует мистерия, которая позволит вернуться обратно, искать её всё равно придётся в Ассоциации. Пусть он и потерял всё, но у него теперь вновь есть магия — то, ради чего он жил всегда.

Арчибальд вытянул перед собой руку — грязную, исцарапанную, с двумя сорванными ногтями. Затем сосредоточился, пытаясь открыть магические каналы и провести самое простое духовное исцеление. Ни с первого, ни со второго раза ничего не вышло. В прошлой жизни Кайнетт родился в семье магов, потому обладал множеством магических цепей, то есть структур души, способных хранить и проводить магию, прекрасного качества. Учить фамильному искусству его начали в пять лет, тогда же отец начал постепенно передавать магический герб — особую метку, хранящую знания и навыки предыдущих глав семьи Арчибальд. Было больно, временами почти невыносимо, но Кайнетт терпел, уже тогда он понимал, что такое долг наследника семьи. Официально заняв пост главы, он лишь усилил герб, добавив в него немало новых заклинаний. Всё это было уничтожено, когда в него попала та проклятая пуля, которая просто выжгла все цепи в его теле собственной же магией, искалечив нервную систему и оставив практически парализованным. Даже если охотники Ассоциации смогут добраться до его трупа и срезать герб, едва ли из него удастся восстановить даже десятую часть для следующего главы. И даже неизвестно, кто же им станет. Рейнес ещё слишком молода, а остальные скорее предпочтут урвать свой кусок фамильных секретов и доходов, чем принять титул лорда Эль-Меллой со всей положенной ответственностью…

Впрочем, он больше на это повлиять уже не способен, и сейчас Кайнетта должна куда больше занимать попытка совершить примитивную магическую операцию с помощью несчастных крупиц силы. В этом мире Джеймс Мерфи, разумеется, фамильного герба не имел, магическому искусству никогда не учился, и насколько дрянные цепи его телу и душе достались от неизвестных родителей — ещё предстояло выяснить.

— Ну, хоть что-то… — произнёс Кайнетт хрипло, когда с десятой попытки тело скрутило знакомой болью от резкого открытия нескольких неразработанных магических каналов сразу. Ладонь слабо засветилась, царапины и синяки исчезли, когда физическое тело воссоздало духовный образ руки до получения этих травм. Ногти восстановить не вышло — требовалось больше силы, а каналы держались открытыми совсем недолго, быстро стягиваясь вновь после опустошения. Ещё неделю назад он (в своём теле) мог небрежным движением руки исцелить пробитое пулей плечо и между делом стереть кровь и восстановить повреждённую одежду, а сейчас едва сумел затянуть несколько порезов. Убожество.

Впрочем, виной всему могла быть не только неразвитая магическая система этого тела, но и вещи более банальные — голод, например. Те помои, которыми тут пытались кормить детей, Кайнетт есть не смог — его просто стошнило от одного вида. Остальные, вероятно, сочли это последствиями сотрясения