Робинзоним дальше? - Артур Фатыхов

— Пойдёмте, Карт.

Войдя в фойе, увидел, что в дверях моей спальни на подгибающихся ногах, к косяку привалилась обнажённая Клык.

— А ты чего встала⁈ — рявкнул я. — Живо в постель и не вставать до особого разрешения.

Потупив взгляд, фурри шмыгнула обратно в спальню.

— И Блуда сюда не выпускай! — проорал я вслед. — Накажу обоих!

Развернувшись, со злостью уставился в проём двери, ведущий на улицу.

— Карт, пойдёмте в кабинет. Попробуем на мониторах что-нибудь увидеть.

Я выдохнул, — хорошо, что у меня есть Глюк.

— Пойдём.

Встали около стола, уставившись в стену, на которую мумия вывела большую проекцию монитора с экранами видеокамер. Но на них особо-то и не видно ничего было, лишь пару раз промелькнули летящие низко над землёй ящеры.

Бу-бум! Сильный грохот сотряс избушку.

Бу-бум! Сильный грохот сотряс избушку ещё раз. Мы с Глюком невольно переглянулись и одновременно рванули из кабинета в фойе. Один фиг на экранах ничего не видно. А вот стоять и ждать пока эти клятые семь минут оттикают…

— Шесть минут семь секунд, — словно прочитал мои мысли мажордом, когда мы с ним замерли напротив двери, ведущей на крыльцо.

Бу-бум! Снова громыхнуло, да так, что я невольно втянул голову в плечи и сделал шаг назад. Следом откуда-то сверху послышался протестующий треск дерева.

— Ццаракаш! — вдруг раздался полный возмущения скрипучий голос гаргульи из динамиков. — Цикмандо твоя под хвост! Клювастый дырка делать! Моя крыша ломать!

Снова раздался удар. Но не такой сильный.

— Мима! — радостно выкрикнула гарга. И тут же начала докладывать: — Цвургац моя клюва бить. Моя камень кидать, глаз попасть, — вреда нет. Харис пока сила слабый… Цикмандо нада!

Я закрутил головой, ища и боясь увидеть прорехи в потолке. Нету! Зацепился взглядом за дверь своей спальни. Из неё снова выглядывала Клык, уже одетая в рубашку, держа в охапку вырывающегося Блуда. Меня, вообще, кто-нибудь здесь слушать будет?

— Исчезла, — рявкнул я, наверное, наверное, немногим слабее, чем сирена. — И пса не выпускай!

Фурри тут же юркнула обратно. А я снова обернулся к двери, ведущей на крыльцо. Что там происходит? Но вперёд не шагнул, ещё не хватало затор организовать, если вдруг Акела с Фомой в избушку ломанутся. Кинул быстрый взгляд на мумию, — тоже на улицу не спешит, застыла словно статуя.

— Пять минут двадцать семь секунд.

Статуя-статуей, а мой взгляд заметила и ответила на незаданный вопрос.

— Улететь! — снова доложила гарга. — Небо над моя крыша кружить. Высоко. Эх, без цикмандо не достать.

— Глюк, — негромко позвал я мажордома, — а что такое цикмандо?

Тот ответил не сразу. Постоял несколько секунд со стеклянным взглядом и только потом заговорил, как всегда, почти безэмоциональным голосом.

— Не знаю. Но видимо убойная штука. Уже хочу такую. А то всякая гадость тут крышу портит и это мы в песочнице…

Вот прямо мои мысли почитал. Мажордом замолчал на секунду, его глаза сверкнули, отразив свет, льющийся через дверной проём. И мумия пообещала:

— Когда всё закончится, я порасспрашиваю Харис об этом цикмандо… С пристрастием. Потому что сам не представляю, чем этих ящеров унять можно. И доложу.

Замолчали. Так и стоим, не сводя глаз с открытой двери на крыльцо. Кстати, ни Акелу, ни Фому не видно. Прижались к перилам?

— Акела, как вы там, живы? Доклад.

Волколака я не увидел, но спокойный хриплый голос услышал отчётливо.

— Живы. Ведём, наблюдение за небом. Пять ящеров кружат над нами. А вот два то и дело пикируют и на бреющем полёте чуть не задевают крышу. Среди них и тот, кому Харис камнем в глаз засветила. Обиделся, видать.

— Я такой! Я мочь! — донеслось из динамика.

Я бы, наверное, тоже обиделся, если бы такая мелочь мне камнем куда засветила.

— Откуда на крыше камень взяла? — изумился я.

— Умения есть! Камень кидать: раз в пять минута. Маленький, правда, полкулак моя. Но это пока!

И снова стоим-ждём.

— Ш-ш…

Раздаётся негромко сзади и резко обрывается, будто дракончику пасть зажали ладонью. Ну, или лапкой, почти львиной. Не оборачиваясь, показываю кулак за спиной.

— А можно я в свою комнату пойду? — слышится просительное. — Там же ещё дел много.

Я на миг застыл, задав себе очевидный вопрос: «Почему я сразу её туда не отправил?»

— Иди.

— Три с половиной минуты.

Бум-бум! Бу-бум! Два удара, последовавших один за другим, сотрясли избушку!

— Мима! — тут же оповестила гарга. — Но цвургац большая дырка делать! Камень не помогать, — цикмандо нада!

— Похоже, так просто не отвяжутся, — тут же послышался голос Акелы. — Эти пятеро ниже спустились, и хотя пока просто кружат, но явно примеряются. Если решат на землю опуститься и атаковать с неё, — противопоставить им будет нечего. Разница в уровнях да размерах колосальная.

Слышать это — было реально больно. Вот так, ощущать свою беспомощность и надеяться только на то, что успеем уйти в невидимость. Хорошо ещё нет условия, что избушка не сможет перейти в сумеречное пространство, пока против неё идут враждебные действия. Или есть? Я бросил быстрый взгляд на мажордома.

— Две с половиной минуты.

Бум-бум!

— Ццаракаш! Совсем крыша крыльца ломать!

— Да, свали ты с крыши! — не выдержав напряжения, заорал я. Юношеский басок тут же сорвался на фальцет. — По тебе же метят! Свали оттуда!

— Он не может, — негромко ответил Глюк.

— Моя не мочь! Пока война — я тута! Закона…

Бум-бум!.. И тишина…

— Харис, живой⁈ — снова ору. Да, чёрт возьми, как к ней обращаться-то? — Живая? Не молчи!

— Моя живой! Цвургац моя задела мало-мало, — кувыркалася!..

— Тридцать секунд.

— Эй, на крыльце — в избу, — не выдерживаю я, хотя договаривались на десять секунд. — Харис, тебя тоже касается!

— Моя не мочь — моя тута! На поста оставаться!

— Тьфу!

— Гаргульям переход в сумеречное пространство ничем не грозит. Они в нём даже перемещаться могут.

— Тогда, ладно.

В фойе вошёл Фома и, встав около двери, посмотрел сначала на меня: а что я ему скажу? Потом на Глюка, но мажордом стоял со стеклянным взглядом, уткнувшийся в свой