Инвестор. Железо войны (СИ) - Соболев Николай Д. Н. Замполит

Но — исключительно в неформальной обстановке.

Если купить выбранную землю оказалось достаточно просто, через оформление у нотариуса и банковскую закладную, то выбить разрешение на строительство…

Каждый клерк принимал любой мой запрос исключительно подобострастно, но при этом было видно, что в следующий момент он его засунет в одну из бесчисленных папок и забудет навсегда. Каждый чиновник стремался решать что-либо сам и многозначительно показывал куда-то вверх. Хорошо хоть не кивали на украшавшие каждый кабинет портреты пожилого фата с завитыми усишками, короля Альфонсо XIII.

Тот еще перец, если верна информация Лаврова: на государственные дела забил, подмахивал любые подсунутые ему бумаги не глядя — что о репрессиях, что о финансовых аферах. А сам втихую гулял по бабам и занимался съемкой порнофильмов. Это в католической-то стране!

У каждого начальника имелось собственное представление о том, когда надо появляться в присутствии — и это вдобавок к сиесте! Причем чем выше начальник, тем короче у него рабочий день и меньше приемных часов. А если удавалось к таким бонзам пробиться, то они предпочитали часами говорить о политике, лишь бы не заниматься делами.

Политика, конечно, давала уйму поводов для обсуждения — после отставки Примо де Риверы все как с цепи сорвались. Само правительство, в попытке удержать ситуацию в рамках, распустило Национальную ассамблею и восстановило либеральную конституцию аж 1876 года.

За недолгое время, проведенное в Овьедо, я наблюдал уже два довольно больших митинга — социалистов, республиканцев и еще один поменьше — коммунистов. Первые радовались амнистии политзаключенных, последние требовали вот прям сей секунд установить диктатуру пролетариата.

На этом фоне я с ностальгией вспомнил советских функционеров, по крайней мере, у них слово не расходилось с делом. К стенке — значит, к стенке, строим — значит, уже завтра копают котлован. А эти застряли в XIX веке и не желают «умножать число наемных рабочих, склонных к антигосударственному поведению». И мечтают, что колонии к ним вернутся.

Хуже всего, что уже начались закупки оборудования и его требовалось где-то хранить — вместо того, чтобы сразу отправлять в Испанию, а тут монтировать «с колес».

С другой стороны, утешало, что в арендованный под штаб-квартиру особняк съезжались специалисты, а проект первого завода обретал все большую детальность.

Поводить жалом и познакомиться явилась парочка местных — инженер Эдуардо Торроха и архитектор Мануэль Санчес Аркас. Поначалу хотел уклониться от встречи, но когда мне сказали, что они вот прямо сейчас строят Университетский городок в Мадриде, одолела ностальгия или как это называется — ведь там, в Ciudad Universitaria, погиб прадед.

Торроха больше общался с коллегами, а вот Мануэль, выслушав про наши мытарства по инстанциям, улучил момент и тихо подсказал:

— Начните с поселка. А через годик получить разрешение на завод будет проще.

— Вы что-то знаете?

Но он только загадочно улыбнулся, а я продолжил биться в стенку лбом.

Пышная, пыльная, долгая и бестолковая бюрократия выбесила меня всего за несколько дней и я уже всерьез подумывал, а не дать ли денег каким-нибудь боевикам (а тут они точно в количестве, как минимум, анархисты должны водиться), чтобы всю эту плесень к едрене фене поубивали. Удерживало понимание, что и без меня тут найдется кому разжечь гражданскую войну. И вообще, это же не наш метод!

От радикальных мер меня спас еще один визит. Секретарь-референт доложил:

— Вас хочет видеть Хосе Мария Абехоро Гонзало.

— Кто такой?

— Уроженец Сан-Себастьяна, — зачастил секретарь, заглядывая в папку, — Президент и управляющий строительной компании «Абехоман». У них большой портфель контрактов на общественные работы и строительство. В частности, они заняты на возведении Университетского городка в Мадриде и железнодорожной ветки Кастеллана. Большие связи в Астурии, Кантабрии, Стране Басков и Наварре.

Пока секретарь докладывал весьма подробную справку, я сделал пометку — уточнить у Панчо, кто собирал досье, такая дотошность заслуживает поощрения.

— Хорошо, назначьте встречу.

На следующий день в кабинет, где кроме меня скучал на кресле в углу Ларри, время от времени поправляя кобуру под пиджаком, вошел худощавый горбоносый испанец. Темные глаза под высоким лбом уставились на меня с интересом:

— Весьма наслышан, сеньор Грандер. Полагаю, у вас большие трудности с получением разрешений?

— Да, все верно, — я протянул руку.

— У меня довольно большой опыт в этом деле, — он пожал ее и чуть сощурился. — Если мы договоримся, я мог бы помочь…

Первый образцово-показательный коттедж для старшего персонала, предназначенный для Сурина, закончили быстро, и я уже понадеялся, что во второй въеду сам, однако хрен. Приехал законтрактованный главный инженер завода, мистер Джон Уолтер Кристи и с ходу высказался, что жить в гостинице в центре города (а приличные были только там) и тратить целый час в день, чтобы добраться в контору завода и обратно, слишком расточительно.

Сурин пожал плечами и уступил. Втроем, в сопровождении инженеров, охранников и секретарей, мы обошли площадки, где на уже размеченных участках шли земляные работы. Шли с бешеным темпом — рабочих рук хватало с избытком, несмотря на то, что большинству приходилось обитать в армейских палатках, пока не закончат жилье для рабочих. Просто мы платили землекопам по десять песет в день, что было вдвое больше, чем очень приличная зарплата поденщика, и это на фоне максимума, который получали в Астурии квалифицированные металлисты — песет по шестнадцать-семнадцать.

Рабочим поселком занимался Хосе Абехоро и получалось у него неплохо. Для экономии времени мудрствовать не стали, а попросту адаптировали готовый проект общежитий для Мадридского университета, выигрыш получился двойной — компания Абехоро строила то, на чем уже набила руку.

Проигрыш же получился в деньгах — да, Хосе сумел добыть нам все необходимые лицензии и разрешения, но стоило это немало. К тому же я подозревал, что изрядная часть этих бабок осела в карманах пронырливого испанца. Панчо только руками разводил и обещал наверстать в будущем — его «отдел» пока был слаб и не успел нарастить необходимой плотности информаторов и агентуры из местных. Я же относился к перерасходу философски — время сейчас стократ важнее денег, тем более Абехоро сумел выдурить из властей провинции налоговые преференции для нового завода.

На таком фоне неудовлетворенный у нас нарисовался один — Кристи. На малоподвижном узком лице инженера почти не проявлялись эмоции, разве что шевелилась щеточка жестких усов под длинным носом, но в целом долговязая фигура Джона Уолтера скорее выражала скепсис, чем восторг.

Он раскритиковал план, заставив покраснеть Сурина, пренебрежительно отозвался об эскизном проекте автомобиля «Атлантико», забраковал нескольких техников, нанятых на работу, словом, всячески изображал «новую метлу».

Общее настроение выразил Ларри, пробормотавший вполголоса, как только за Кристи закрылась дверь:

— Дать бы ему в рыло…

— Успеем, — поперхнувшись от смеха, я похлопал его по плечу. — Пусть сперва работу наладит.

— Наладит он, — сомневался мой охранник, — у него рожа вечно недовольного. Ну или жрет по лимону каждые полчаса.

Остальные инженеры и техники иногда тоже показывали норов, но в целом процесс притирки шел нормально. Днем кипела работа в двух импровизированных бюро — строительном и конструкторском, по вечерам завезенные господа инженеры дружно садились долбить испанский.

Школа при заводе работала в три смены, с утра до вечера, невзирая на дым и шум стройки — мы учили всех, начиная от чернорабочих. Если мастеров и техников можно было легко навербовать в Штатах, то персонал конвейера проще подготовить на месте. К тому же, по моему плану требовалось создать рабочие дружины из местных.