Робинзоним дальше? - Артур Фатыхов

Уже в который раз привычно ругнул себя за то, что так и не разобрался со всеми этими мелочами. Боюсь, когда-нибудь это выйдет мне боком. Разберусь, обязательно разберусь. Вот только когда? Вечно времени не хватает.

Сейчас вот меня интересовала нога. Острой боли я не чувствовал. И тупой тоже. Вообще никакой? Пошевелил пальцами левой ступни. Шевелятся, но боли нет. Попытался подвигать стопой, было немного затруднительно из-за стягивающих лодыжку бинтов, но боли в ноге не было. Вот это да! Глюк говорил, что избушка может излечивать раны и следит за здоровьем своих жильцов. Вот и испытал это на практике.

Кстати, а где Блуд? Я приподнял голову, но маленького проказника не увидел. Зато увидел мумию, примостившуюся в углу со стеклянным взглядом, — ага, снова через интерфейс избушки за происходящим в замке и округе следит, заодно и я под присмотром.

— Глюк, — тихонько, чтобы не всполошить, позвал мумию, — ты же мажордом, а не сиделка.

— Одно другому не мешает. Как вы себя чувствуете, Карт?

— Спасибо, Глюк, на удивление хорошо. Ты был прав, избушка действительно меня вылечила. Какие новости? Что произошло, пока я валяюсь в постели?

— Ничего сверхординарного. На улице всё так же идёт ливень, и по всем признакам, останавливаться пока не собирается. Клык порывалась посидеть с вами, но я, накормив её обедом, отправил спать. Всё-таки у неё была бессонная ночь и веселое, по её же словам, утро. Пусть отдохнёт. Я заметил, что она отличный боец, по силе превосходящий всех нас, а боец должен быть в форме…

Узнаю «рациональный» подход своего мажордома.

— … Фома, проверив, как идут дела с поиском новых карт и в Зимнем саду, продолжает сбор камней. Мне пришлось даже Сердце Замка передвинуть на несколько десятков метров к новой куче, показавшейся нашему садовнику перспективной.

— А то, что он всё время под дождём, ничего? Не заболеет?

— От этого, думаю, что нет. Вы постоянно забываете, Карт, что мы материализованные духи, а не по-настоящему живые существа. Но, признаюсь вам честно, нам такой ваш подход очень импонирует. А Блуд, Пушистик и пока ещё безымянная гаргулья о чём-то шепчутся на крыльце…

— Что, что делают?

— Ну-у… — Видеть своего мажордома смущённым, неспособным точно описать происходящее, мне доводилось очень редко. — Карт, я не могу по-другому объяснить происходящее. Воспользовавшись вашим разрешением, гаргулья слетела с конька, когда маленькие проказники…

Обычно безэмоциональный во время доклада голос мажордома на миг потеплел.

— … вышли на крыльцо. Они собрались кружком и издают какие-то тихие звуки, разобрать которые, к сожалению, у меня не получается. Но явно о чём-то шепчутся.

— Что ж, Глюк. — Я уселся на кровати и принялся надевать штаны и рубаху, чистые и будто выглаженные, явно Пушистик постарался. — Пойдём, посмотрим, о чём там шепчется малышня, а заодно и Фому позовём. Пора уже разобраться с этими картами. А ещё я есть хочу.

— Что тут происходит?

Я старался, чтобы мой голос звучал строго. Очень старался. Но это было трудно. Уж больно мимишная картина открылась, когда мы с Глюком вышли на крыльцо. Малышня, а по сути дела, это действительно была малышня, несмотря на то что Блуду уже было около десятка лет, а тому же Пушистику вообще за пятисот, сколько гарге неизвестно. Так вот, малышня собралась кружком на медово-жёлтых, сверкающих чистотой досках крыльца и что-то негромко обсуждала. Обсуждала то, что полностью захватило их внимание, раз нас с мумией не заметили.

Обсуждали увлечённо и эмоционально: у Пушистика аж шерсть (или всё же правильнее будет волосы?) дыбом стояла и по длинным волосинкам то и дело пробегали голубые разряды молний, Блуд, улёгшись полукругом что-то шипел непонятное, а его раздвоенный кончик языка порхал словно бабочка, то показываясь наружу, то снова скрываясь в пасти, а сгорбившаяся над ними гаргулья, время от времени что-то цыкавшая, лишь флегматично пожимала субтильными плечами и расправляла крылья.

«И о чём это они шепчутся?» — Я молча вопросительно уставился на Глюка.

«Не могу знать», — так же молча всем своим видом продемонстрировал ответ мажордом.

«Как так? Кто мажордом: я или ты?» — вытаращился я на мумию.

«Не могу знать!» — глаза мажордома тут же перестали что-то выражать.

Я только усмехнулся: да-а, не смотри, что дух-дух, поговорку «Ты начальник — я дурак» знает хорошо. Но вот не верю я, что мажордом что-то не знает о том, что творится в пределах его владений. Ладно, сам разберусь. Понятно, что ничего серьёзного, иначе бы он тут цирк не устраивал, заговорщик. Малышню покрывает, это даже мне понятно.

— Что тут происходит?

Волшебная малышня среагировала, как самые обычные дети, застигнутые врасплох. Пушистик буквально расцвёл разрядами молний, отчего стал ещё больше похожим на покрытый летучками одуванчик, и, высоко подпрыгнув, развернулся в воздухе мордашкой ко мне, разразившись виновато-оправдывающимся писком. Блуд так вообще целый фокус учудил, — поднялся в воздух вертикально. Не, никак вертолёт, а как змея на хвосте, лапки безвольно свесил, мордашку в сторону отвернул и косился своими льдисто-голубыми глазами. Фигасе, как умеет! Точно повелитель воздуха. А вот гаргулья попыталась ещё больше согнуться и спрятаться за прыгающего словно мячик Пушистика, что разом напомнило мне какой-то мультик, где медведь или слон пытался притаиться за чем-то гораздо его меньшим.

Ну, как тут сохранить строгое лицо? А надо…

— А ну, рассказывайте!

Блуд ещё больше отвернул мордашку. С этим всё понятно, в таком состоянии, его даже тапком не пронять, — будет стоять и молчать. Бить его, конечно, за многочисленные проказы не бил, но тапком грозил. Обычно хватало, но не в этом случае. Пушистик же ещё быстрее запищал что-то, не переставая скакать. Пришлось снова поворачиваться к мажордому, теперь-то он уже не отвертится.

— Карт, Пушистик говорит, что это секрет, но клянётся, что это не доставит неудобства ни вам, ни Сердцу Замка. Я склонен ему доверять.

— Секрет, говоришь? — Я уставился в безжизненно-невозмутимые глаза главного духа. Глюк словно в статую превратился, даже не дышал. Впрочем, он же дух, зачем ему дышать. Стало понятно, что и этого никаким тапком не проймёшь, — любимцев не сдаст. Ладно…

Я повернулся к маленькому уборщику, как оказалось, имевшему от меня свои секреты. И что делать? Тут вспомнился один то ли