Код Гериона. Бессмертие без жизни - Людмила Брус

Мидори покачала головой и с большим трудом толкнула беднягу к проёму. Велосипедист не остался в стороне: он помог затолкать калеку в помещение и собирался идти вместе с ней, но не тут-то было…

– Подождёшь снаружи, – окрысился торговец химией.

– Чёрта с два, я отвечаю за неё, – ответил велосипедист, не повышая голоса.

Четверть секунды, молниеносное движение руки – и в живот извозчику уперлось дуло хоть и маленького, но самого настоящего пистолета. Судя по тому, как её спутник изменился в лице, девочка поняла, что оружие снято с предохранителя. Должно быть, осваивая навыки выживания, калека тренировался месяцами.

– Всё в порядке, – сказала девочка рикше, и шагнула в темную комнату, выставив руку с наладонником вперед. Казалось, она вот-вот услышит, как скребут у неё на сердце оголодавшие кошки.

– Дверь тоже запри, – хрипло велел торговец, так и не спрятав пушку. Спорить с ним девочка не посмела. Дальше он продвигался, отталкиваясь руками от стен и мебели.

Ей в нос ударил резкий химический запах, похожий на запах краски из баллончиков. Блестела посуда – лабораторные флаконы, пробирки и колбы вперемешку со стеклянными банками и бутылками, круглые стенки пузатых аквариумов, в каждом из которых что-то было – то ли живое, то ли не очень. Хозяин достал из кармана связку ключей и открыл еще одну дверь. Его еще не старое лицо, похожее на мордочку морской свинки, исказилось от досады: он никого не хотел так далеко пускать в свои владения. Но теперь, когда механическая половина превратилась в тяжелый якорь, ему ничего не оставалось, как велеть девчонке подкатить его к морозильной камере, находившейся на другом конце комнаты. Здесь же, на полу, лежали два спальных мешка.

«Надеюсь, до моего отъезда его братец не явится», – мелькнуло у Мидори в голове. Она уже заметила, что и морозильник, и полки, и низкие лабораторные столики были расположены так, чтобы калека мог до них дотянуться. А значит, препараты делал именно он, а брат выполнял домашнюю работу, функции охранника и курьера.

Вот, наконец, запотевший от холода красный шприц с закрытой пластмассовым наконечником иглой оказался у Мидори в руке, а затем и в кармане, заставив девочку на секунду забыть об отвращении к изготовителю препарата. Мама будет жить, а остальное неважно.

– Холодильник на резервном генераторе, – сказал инвалид. – А что дальше-то будет?

Девочка вытянула руку с наладонником, чтобы мужчина снял деньги с электронного кошелька. Но тут оказалось, что его собственный гаджет не работает, как и машинка для передвижения. И говорить о совпадении будет только дурак. Несколько секунд они смотрели друг на друга; в голове у Мидори мелькнула мысль, что зря она боялась несуществующих чудовищ. Наученная горьким опытом выживания на нижнем уровне, она приготовилась к предложению «дать себя потрогать»: таких подонков и с ногами было хоть отбавляй. Как назло, входная дверь закрыта, и рикша без ключа сюда не войдет. А впрочем, кто вообще будет ждать её под дверями?

– Придётся отдать наладонник, – оскалился хозяин.

– Он не мой. Мамин, – пролепетала Мидори.

– Ты же понимаешь, что, не расплатившись, отсюда не выйдешь?

Во мраке щелкнул взводимый курок, и дуло пистолета уперлось девочке в ребра.

– Мама и так заплатила сполна. И даже слишком, – как можно тверже вымолвила Мидори, чувствуя предательскую дрожь по всему телу, но вместе с тем решительно отступая назад. Насколько это больно, когда пуля входит в тело?

– За этот шприц я ничего не получил! – проскрежетал калека. – Гони наладонник, овца! Без него я не жилец! Как твоя мамаша – без «катапульты»!..

Вот как называется красная жидкость! Кажется, с помощью этой штуки человек покидает падающий самолёт. Вот и Мидори надо куда-то деваться. Но пока только новый шаг назад.

– Прощайся с мамашей! – вновь пригрозил торговец. – Брат выбросит твой трупик в выгребную яму – и поминай как звали!

Прикусив губу, Мидори сделала третий шаг назад, но вдруг уперлась затылком и спиной во что-то явно живое и взвизгнула от страха. Развернувшись и посветив, девочка увидела того самого бородатого верзилу, что cтучался во все двери, призывая людей к бунту. Теперь беды точно не миновать…

На этот раз он не сказал ничего – лишь одним движением сгреб наладонник широченной лапой, затем железной хваткой взял Мидори за плечо и, поволок ее через комнату, как тряпичную куклу. У девочки перед глазами пробежала вся ее короткая жизнь, однако все закончилось, едва начавшись: брат торговца распахнул дверь и выпихнул оцепеневшую от страха девчонку на улицу, где больше не горел даже аварийный свет; лишь слабый поток солнечных лучей все еще струился в шахту.

Качаясь на ногах, с кружащейся головой и сплющенной ужасом грудью, Мидори, уже готовившаяся к смерти или к чему-нибудь пострашней, бескостной кучей осела на тротуар и расплакалась. А потом худые, жилистые, но сильные руки, подхватили девочку и усадили в уже знакомое сидение. Проскользнув мимо колодца, велосипед нырнул в непроглядную тьму. И хотя фара все еще светила – ярко и довольно далеко – это успокаивало мало, а писклявый скрежет педалей был болезненным, как укол иглой.

– Вы дождались, – проговорила Мидори сквозь рыдания. Ужас не отступал: сейчас она была во власти этого человека, не зная, что у него на уме. – Но зачем?

– Решил подстраховать. Их и меня крышует одна банда – «Акулы-молоты». И если б они причинили тебе вред и я пожаловался…

– Они забрали мамин наладонник!

– И деньги?

– Деньги не смогли – вздохнула Мидори.

– Я подозревал. Но то, за чем приехала, взяла?

Девочка проверила карман: «катапульта» была на месте.

– Меня зовут Мидори, – сказала она, словно это было гарантией защиты. – А вас как?

– Найт.

– Как «ночь» или как «рыцарь»? – удивилась Мидори.

– Решать тебе, потому что я ночной рыцарь – голос велосипедиста потеплел.

– Почему так темно?

– Я удивляюсь, почему темно не стало еще раньше. Кто в здравом уме тратит энергию на людей второго сорта?

– Не понимаю…

– Пока ликвидируют аварию наверху, Подземка будет ждать во мраке, – голос мужчины снова стал холодным и глухим.

– Как же найти дорогу?

Рикша снова громко фыркнул.

– Я как летучая мышь. Если страшно – пересаживайся за спину, будешь за меня держаться.

Девочка поспешила отказаться. Из-за темноты обратная дорога казалась еще дольше, и на этот раз группа людей попалась им лишь единожды: остальных, видать, распугала тьма. Мидори подумала, что наверху поступили умно: бунтовать вслепую желающих мало.

– Кстати, ты уже отомщена, – задумчиво сказал рикша. – Машина заменяет калеке не только ноги, но и несколько органов, так что без них он протянет недолго.

Отыскав свою дверь, Мидори с ужасом осознала, что расплатиться с Найтом ей тоже нечем.

– Может, у вас есть сканер ладони? Мы можем приложить мамину, – сказала она у порога.

– В другой раз. Привет от брата Александра. Надеюсь, ты понимаешь, почему в ближайшие два дня высовывать нос из дома не следует, – сказал рикша и, вновь оказавшись в седле, с лязганьем растворился в непроглядной черноте.

Луч от фары какое-то время еще скользил по пустынной улице, но скоро и он исчез, как растворяется в морской пучине «фонарик» глубоководной рыбы.

Не зная, как толковать столь внезапное упоминание учителя, но радуясь ему про себя, Мидори на ощупь открыла ключом замок, достала из кармана свечу и подпалила зажигалкой фитиль. Мать лежала в такой же позе, в какой девочка её оставила – в шлеме, закрывавшем половину ее лица; давно не стриженные волосы свешивались с кресла до самого пола, походя на застывшие струи грязной воды. Тяжело вздохнув, Мидори поставила свечу в стакан, сняла со шприца колпачок и выпустила короткий фонтанчик иглой. Теперь не промахнуться бы с веной… Да полно трусить, такое ведь уже было! Поставила свечу поближе, развернула поудобнее руку,