Айзек Азимов - СООБЩЕСТВО И ЗЕМЛЯ

Тревиц пожал плечами.

— Возможно, потому, что вы сами мужчина.

— Возможно. Он жутко смышленый, знаете ли.

— Не сомневаюсь.

Пелорат поколебался.

— Вы, кажется, его недолюбливаете?

— Ничего не имею лично против него, Янов. У меня никогда не было детей, и я не испытываю к ним никаких чувств. Если я правильно помню, у вас дети были.

— Сын… Я вспоминаю, какую радость он доставлял мне, когда был маленьким мальчиком. Может быть, из-за этого мне хочется считать Фоллома мальчиком. Я как будто становлюсь на четверть века моложе.

— Я не против того, чтобы вы любили его, Янов.

— Вы бы тоже его полюбили, если бы захотели познакомиться с ним поближе.

— Не сомневаюсь, Янов. Может быть, потом.

Пелорат снова поколебался.

— Вы, должно быть, устали спорить с Блисс.

— Собственно, мне не кажется, что мы с ней много спорим, Янов. Мы отлично ладим. Недавно мы с ней совершенно спокойно разбирались в том, почему Блисс медлила с выключением роботов Стражи. В конце концов, она все время спасает нас, так что я даже из одной благодарности не могу не предложить ей дружбу. Разве не так?

— Да, я понимаю. Но я имел в виду не ссоры. Я имел в виду ваши постоянные споры из-за противопоставления Галаксии и индивидуальности.

— Ах, это! Полагаю, что спор продолжится… вежливо.

— Вы не возражаете, Голан, если я приведу аргумент в защиту Галаксии?

— Ничуть. Скажите, а вы принимаете идею Галаксии потому, что чувствуете себя счастливее, соглашаясь с Блисс, или независимо от этого?

— Честно — независимо. Я думаю, что будущее за Галаксией. Да вы и сами выбрали… И я то и дело убеждаюсь, что вы выбрали правильно.

— Потому что я ее выбрал? Это не аргумент. Что бы там ни говорила Гея, я могу ошибаться. Так что не позволяйте Блисс убеждать вас, что я всегда прав.

— Не думаю, что вы ошиблись. И показала мне это не Блисс, а Солярия.

— Каким образом?

— Ну, начать с того, что мы с вами изоляты.

— Янов, это термин Блисс, я предпочитаю говорить "личности".

— Это, старина, вопрос семантики. Называйте нас как хотите, но каждый из нас заключен в свою личную шкуру, и у каждого свои личные мысли. И думаем мы прежде всего и больше всего о себе. Главный закон нашей натуры — самосохранение даже во вред всем остальным.

— Известны случаи, когда люди жертвовали жизнью ради других.

— Это редкое явление. Гораздо больше случаев, когда люди жертвовали важнейшими потребностями других ради своих глупых прихотей.

— И причем здесь Солярия?

— На Солярии мы увидели, чем могут стать изоляты, или, если хотите, личности. Солярийцы с трудом смогли разделить между собой целую планету. Жизнь в полной изоляции они считают свободой. Даже своих детей они не любят и убивают лишних. Они окружили себя рабами-роботами, снабжают их энергией, и если соляриец умирает, его имение как бы тоже умирает. Можно ли восхищаться такой жизнью, Голан? Можно ли сравнить Солярию с благородной, доброй и заботливой Геей? Блисс не обсуждала этого со мной, это мое собственное ощущение.

— Такое ощущение характерно для вас, Янов. Я его разделяю. Мне тоже солярийское общество кажется ужасным. Но не всегда же оно было таким. Они происходят от землян. Вернее, от космитов, у которых общество было более нормальным. По неизвестной нам причине солярийцы пошли по пути, который привел к крайности. Но нельзя же обо всем судить по крайностям. Разве найдется среди миллионов обитаемых миров Галактики хоть один с подобным обществом? Да и Солярия вряд ли смогла бы создать такое общество, если бы не была переполнена роботами. Мыслимо ли, чтобы общество индивидуумов смогло дойти до такого ужаса без роботов?

Пелорат слегка скривил рот.

— Вы во всем находите прорехи, Голан… Вы как будто не способны признать поражение, защищая путь развития Галактики, против которого сами же проголосовали.

— Я не отрицаю всего. Должны найтись разумные доводы в пользу Галаксии. Когда я их найду и признаю, я смирюсь. Точнее, если найду.

— Вы считаете, что можете не найти?

Тревиц пожал плечами.

— Откуда мне знать? — пробормотал он. — Знаете, почему я медлю с Прыжком?

— Вы сказали, что безопаснее подождать.

— Да, сказал. Но мы и сейчас в безопасности. На самом деле я боюсь, что все планеты космитов нас подведут. У нас координаты только трех, две мы уже испытали и чуть не погибли. При этом мы ничего не узнали о Земле. Осталась третья и последняя. Что, если и она подведет?

Пелорат вздохнул.

— Знаете, в старых народных сказках — одну из таких я как раз дал Фоллому для упражнения — разрешается загадать три желания. Только три. Похоже, это важное число в таких делах. Может быть, оттого, что это минимальное число для принятия решений голосованием. В этих сказках содержится мораль: от желаний нет прока, никому не удается загадать правильные желания. Я всегда подозревал, что народная мудрость заключается в том, что удовлетворение желания должно быть заслуженным, а не…

Он неожиданно смутился и прервал себя.

— Простите, старина, я отнимаю у вас время. Стоит мне оседлать своего конька, и я не могу остановиться.

— Мне всегда интересно слушать вас, Янов. Мне хочется рассмотреть аналогию. Нам дали три желания. Два мы уже использовали, и это не принесло нам ничего хорошего. Осталось одно желание. Почему-то я уверен, что мы потерпим поражение, и хочу оттянуть этот момент. Вот почему я откладываю Прыжок.

— Что вы станете делать в случае неудачи? Вернетесь на Гею? Или на Терминус?

— Ну нет, — прошептал Тревиц, качая головой, — поиск должен продолжаться… Если б только я знал как.

Тревиц был мрачен. Пока что все их скромные достижения только оттягивали поражение.

Он так долго откладывал Прыжок к третьей Запретной планете, что заразил своим беспокойством остальных. Поэтому, когда он наконец решил приказать компьютеру переместить корабль через гиперпространство, в дверях каюты стоял серьезный Пелорат, а за его спиной стояла Блисс. Даже Фоллом пришел, испуганно глядел на Тревица и держлся за руку Блисс.

Тревиц на мгновение оторвался от компьютера, бросил на них взгляд и проворчал: "Ну просто дружное семейство!", но это говорило его беспокойство.

Он запрограммировал компьютер, поручив ему выйти из Прыжка на большем чем необходимо расстоянии от нужной звезды. Себе он объяснил это тем, что стал осторожен после событий на двух планетах космитов, но сам не верил этому. Он знал, что в глубине души стремится оказаться подальше от звезды, чтобы не сразу узнать, есть ли у нее пригодная для жизни планета. Тогда у него еще будет несколько дней до того, как придется столкнуться с новым разочарованием.