Айзек Азимов - СООБЩЕСТВО И ЗЕМЛЯ

— Я их чувствую. Слабо на этом расстоянии, но эта планета, безусловно, обитаема.

"Далекая Звезда" находилась на полярной орбите около Запретной планеты. На этом расстоянии период обращения составлял немного больше шести суток. Тревиц не спешил сходить с орбиты.

— Раз планета населена, — пояснил Тревиц, — согласно сведениям Дениадора, эту планету когда-то населяли космиты колонисты первой волны. У них, может быть, по-прежнему передовая технология, и, может быть, они не питают дружеских чувств к колонистам второй волны. Мне бы хотелось, чтобы они как-нибудь себя обнаружили и мы узнали о них побольше, прежде чем отважимся на посадку.

— Откуда им знать, что мы здесь? — спросил Пелорат.

— Мы бы на их месте узнали. Я должен предположить, что они попытаются вступить с нами в контакт. Они даже могут вылететь и напасть на нас.

— Но если у них действительно передовая технология и они набросятся на нас, мы окажемся беззащитными перед…

— Ну уж нет, — сказал Тревиц. — Технологический прогресс это не обязательно что-то цельное. Может быть, в чем-то они и опередили нас, но наверняка не в межзвездных путешествиях. Ведь это мы нашли их; и со времен Империи что-то не слышно, чтобы они путешествовали в космосе. Вряд ли у них большие успехи в астронавтике. Несмотря на то что мы безоружны, если они вышлют против нас военный корабль, они нас не поймают… Нет, мы не окажемся беззащитными.

— Может быть, у них успехи в менталике? Может быть, Мул был космитом?…

— Мул не мог быть сразу и космитом, и геянином, — Тревиц передернул плечами. — Геяне говорили, что он был геянином с отклонениями.

— А еще, — заметил Пелорат, — были теории (конечно, их нельзя принимать всерьез), что Мул был механическим изделием, роботом, другими словами.

— Если здесь есть ментальная опасность, — сказал Тревиц, положимся на Блисс. Она сможет это нейтрализовать… Кстати, она спит?

— Спала, — сказал Пелорат, — но, когда я выходил из каюты, она ворочалась.

— Ворочалась? Если начнутся какие-то события, вам придется быстро ее разбудить, Янов.

— Да, Голан, — спокойно ответил Пелорат.

Тревиц переключил свое внимание на компьютер.

— Меня беспокоят, — сказал он, — таможенные станции. Обычно они служат признаком того, что планета населена людьми с передовой технологией, но эти…

— Что-то не так?

— Да. Во-первых, они архаичны, им, возможно, тысячи лет. Во-вторых, нет никакого излучения, кроме теплового.

— Как теплового?

— Тепловое излучение исходит от любого предмета, который нагрет больше, чем окружающая среда, и именно его излучают таможенные станции. Если бы на станциях работали какие-нибудь приборы, обязательно происходила бы утечка излучения с нетепловым спектром. Так что либо эти станции пусты, возможно, даже многие тысячи лет, либо технология здесь так развита, что может не допускать утечки излучения.

— Возможно, — сказал Пелорат, — что на планете есть высокоразвитая технология, но таможенные станции пусты потому, что планету так давно не посещали, что они уже не ждут никого.

— Может быть… Или это какая-то ловушка.

Вошла Блисс, и Тревиц, заметив ее краем глаза, проворчал:

— Да, вот мы где.

— Вижу, — сказала Блисс, — и по-прежнему на той же орбите. Уж настолько-то я разбираюсь.

Пелорат поспешно объяснил:

— Голан проявляет осторожность, дорогая. Похоже, таможенные станции пусты, и мы не знаем, что это значит.

— Можно не волноваться по этому поводу, — безразличным тоном сказала Блисс. — На планете, вокруг которой мы обращаемся, нет различимых признаков разумной жизни.

— О чем вы говорите? — Тревиц удивленно уставился на нее. Вы же говорили…

— Я говорила о животной жизни. Она есть. Но откуда вы взяли, что животная жизнь обязательно подразумевает человеческую жизнь?

— Почему вы сразу не сказали?

— Потому что на том расстоянии я не могла различить. Я безошибочно ощущала поток животных нервных импульсов, но так далеко невозможно было отличить бабочек от людей.

— А теперь?

— Теперь мы намного ближе. Вы, наверное, думали, что я спала, но я не спала или, во всяком случае, недолго. Я изо всех сил "вслушивалась", ловила признаки сложной ментальной деятельности, которые указывали бы на присутствие разума.

— И ничего нет?

— Я предполагаю, — с неожиданной осторожностью сказала Блисс, — что, если я ничего не обнаружила на этом расстоянии, на планете не может быть больше нескольких тысяч людей. Если мы подойдем поближе, я смогу судить точнее.

— Тогда другое дело, — в некотором замешательстве проговорил Тревиц.

— Полагаю, — сказала Блисс, у которой был сонный и, следовательно, несколько раздраженный вид, — что вы можете оставить исследование излучения, заключения и дедукцию и чем вы там еще занимались. Мои геянские органы чувств эффективнее и надежнее. Может быть, вы понимаете, что я имею в виду, когда говорю, что лучше быть геянином, чем изолятом.

Тревиц помедлил с ответом, стараясь сдержать гнев. Заговорил он вежливо, почти официально:

— Благодарю вас за информацию. Тем не менее, вы должны понять, что, если прибегнуть к аналогии, мысль об улучшении моего обоняния — недостаточный мотив для меня, чтобы отказаться от человеческого облика и стать породистой ищейкой.

Они прошли облачный слой, двигаясь сквозь атмосферу, и теперь Запретная планета стала видна. Ее поверхность выглядела странно, с проплешинами, как будто траченная молью.

На полюсах находились небольшие ледовые районы. Горы выветрились; кое-где виднелись ледники, эти районы тоже были небольшими. И пустыни были небольшими и весьма рассеянными.

В остальном планета выглядела прекрасно. Континенты изогнулись, образуя протяженные береговые линии и роскошные прибрежные равнины. Пышные лесные полосы в зонах тропического и умеренного климата чередовались с лугами, и все же проплешины нарушали картину природы. В лесах попадались области с деревьями, лишенными листьев, а на лугах встречались участки с редкой и чахлой растительностью.

— Какое-нибудь заболевание растений? — с недоумением спросил Пелорат.

— Нет, — ответила Блисс, — это нечто худшее и более постоянное.

— Я видел много планет, — сказал Тревиц, — но такого не видел.

— Я видела немного планет, — сказала Блисс, — но я знаю мнение Геи. Это то, чего следовало ожидать на планете, с которой исчезло человечество.

— Почему? — спросил Тревиц.

— Подумайте, — ехидно сказала Блисс. — Ни на одной населенной планете нет экологического равновесия. Возможно, на Земле оно было, потому что там были эпохи без человека, и там должно было существовать равновесие конечно, непрерывно изменяющееся. Но на всех других планетах люди старательно терраформировали новую окружающую среду. И экологические системы, которые создавали люди, оказывались несбалансированными. Число видов неизменно ограничивалось нужными и теми, которых невозможно было не допустить…