Айзек Азимов - СООБЩЕСТВО И ЗЕМЛЯ

— Фокусник не может предсказывать события на века вперед.

— Фокусник вообще не делает на самом деле того, во что он заставляет вас поверить.

— Я не могу, Голан, представить себе трюк, который позволил бы мне предсказать, что случится через пять веков.

— Вы также не можете представить себе трюк, который позволил бы фокуснику прочитать записку, спрятанную внутри псевдогиперкуба, спрятанного на непилотируемом орбитальном спутнике. Тем не менее, я видел, как фокусник это сделал. Вам не приходило в голову, что Капсула Времени вместе с изображением Селдона подготавливается правительством?

Видно было, что это предположение вызвало отвращение Пелората.

— Они на это не пошли бы, — сказал он.

Тревиц презрительно хмыкнул.

— И если бы они попытались, — добавил Пелорат, — их поймали бы.

— Не уверен. Однако суть в том, что мы совершенно не знаем, как работает психоистория.

— Я не знаю, как работает ваш компьютер, но он работает.

— Зато другие знают, как он работает. А если бы никто не знал, как он работает? Тогда, если бы он сломался, мы ничего не смогли бы сделать. И если психоистория неожиданно перестанет работать…

— Второе Сообщество знает, как работает психоистория.

— Откуда вы знаете, Янов?

— Так говорят.

— Говорить можно что угодно… О-о, у нас есть расстояние до Запретной планеты. Надеюсь, достаточно точное. Изучим числа.

Тревиц долго вглядывался в экран, и губы его иногда шевелились, как будто он что-то вычислял в уме. Потом он спросил: — Что делает Блисс?

— Она спит, старина, — виновато сказал Пелорат, — ей нужен сон, Голан. Связь с Геей через гиперпространство требует большого расхода энергии.

— Надо думать, — ответил Тревиц и снова повернулся к компьютеру. Он положил руки на контакты и пробормотал: — Я разрешу ему сделать несколько Прыжков с проверкой после каждого. — Потом он отнял руки и сказал: — Я спрашиваю серьезно, Янов. Что вы знаете о психоистории?

— Ничего, — смущенно сказал Пелорат. — Историки — а я историк — бесконечно далеки от психоисториков… Я, конечно, знаю два фундаментальных принципа психоистории, но их все знают.

— Даже я. Первый — число рассматриваемых людей должно быть достаточно велико для статистического анализа. Но сколько это "достаточно велико"?

— Последняя оценка населения Галактики, — ответил Пелорат, — что-то около двадцати квадриллионов, и, возможно, она занижена. Этого, конечно, достаточно.

— Как знать…

— Но психоистория действительно работает, Голан. Что бы вы ни говорили, она работает.

— А второй принцип, — сказал Тревиц, — состоит в том, что люди не должны знать о психоистории, потому что это знание искажает их реакции… Но на самом деле люди знают о психоистории.

— Люди знают только о том, что она существует, старина. Это не в счет. Второй принцип требует, чтобы люди не знали предсказаний психоистории, а они и не знают. За исключением того, что знает Второе Сообщество, но оно — особый случай.

— И вся психоистория разработана на основе только этих двух принципов. Трудно поверить.

— Не только, — возразил Пелорат. — Есть еще усовершенствованная математическая техника для сложных статистических расчетов. По общепринятой версии Хари Селдон создал психоисторию, взяв за образец кинетическую теорию газов. Молекулы газа движутся хаотически, и мы не можем рассчитать движение отдельных молекул; тем не менее, пользуясь статистическими данными, мы можем определить законы, управляющие поведением газа, с высокой точностью. Аналогичным образом Селдон намеревался рассчитать общее поведение человеческих масс. Хотя поведение отдельных людей так рассчитать нельзя.

— Но люди не атомы.

— Верно, — сказал Пелорат. — Человек имеет разум, поведение человека настолько сложно, что производит впечатление свободного волеизъявления. Как с этим справился Селдон, я не понимаю и вряд ли понял бы, если бы кто-нибудь попытался мне объяснить. Но он это сделал.

— И все это зависит, — сказал Тревиц, — от людей, которые одновременно многочисленны и не осведомлены. Не кажется ли вам, что для возведения колоссальной математической постройки это довольно зыбкий фундамент? Если в действительности эти требования не выполняются, все рушится.

— Но, поскольку План не рухнул…

— Или, если требования не то чтобы неверны, а просто слабее, чем предполагалось, План может проработать несколько веков, а потом, достигнув какого-то кризиса, рухнуть. Как это случилось однажды при Муле… Или: что, если существует третий принцип?

— Какой еще третий принцип? — слегка нахмурился Пелорат.

— Не знаю, — сказал Тревиц. — Доказательство может быть логичным и изящным и все же содержать неявную неточность. Может быть, третий принцип — что-то настолько простое и обычное, что никому не пришло в голову упоминать о нем.

— Если предположение настолько очевидно, оно должно быть достоверным.

— Если бы вы так же хорошо знали историю науки, Янов, сказал Тревиц, — как вы знаете просто историю, вы бы знали, насколько это неверно… Но я вижу, что мы уже в окрестностях звезды Запретной планеты.

В центре экрана сияла звезда, настолько яркая, что экран автоматически отфильтровал свет, и остальные звезды на экране стали не видны.

Удобства для личной гигиены на борту "Далекой Звезды" были компактными, использование воды ограничивалось в разумных пределах, чтобы не перегружать систему регенерации. Пелорат и Блисс получали по этому поводу строгие напоминания от Тревица.

Но, несмотря на это, Блисс всегда выглядела свежей, ее темные волосы блестели, а ногти сверкали.

Она вошла в пилотскую кабину со словами:

— Вот вы где!

Тревиц поднял глаза и ответил:

— Ничего удивительного. Вряд ли мы вышли бы из корабля. Вы нашли бы нас за тридцать секунд, даже если бы не могли обнаружить ментально.

— Это выражение, — сказала Блисс, — только форма приветствия, и вы знаете, что не должны воспринимать его буквально. Где мы?… и не отвечайте: "В пилотской каюте".

— Дорогая, — сказал Пелорат, протянув к ней руку, — мы находимся во внешней области планетной системы Запретной планеты.

Она подошла к нему и положила руку ему на плечо, а Пелорат обнял ее за талию.

— Не очень-то она запретная, — сказала Блисс. — Нас ничто не остановило.

— Она Запретная только потому, — сказал Тревиц, — что Компореллон и другие планеты второй волны колонизации прекратили контакты с планетами первой волны колонизации, с планетами космитов. Если мы не чувствуем себя связанными этими обстоятельствами, что может нас остановить?