Борис Иванов - Тридцать четвертый мир
Он судорожно вздохнул. Этой загадки ему было не разгадать. Может, он и узнал бы что-нибудь от рядового Уинфреда К. Салливана, если бы в его сознании сохранилась их странная встреча в кольце шлюзовых коридоров – тогда, в те, навеки выпавшие из жизни суперкарго, вместе с его форменной фуражкой, четыре часа. И если бы Уинфред К. не поклялся себе и капитану быть немым как могила.
До первой выпивки.
* * *– Мне это не нравится, – стараясь не смотреть на собеседника, сказал Гвидо. – Признайтесь, Санди, вы заметили, что замок нашей каюты пытались вскрыть?
– Ну, я сделал в отношении этого некоторые выводы, когда вы поставили дополнительную блокировку...
– По крайней мере, трижды замок срабатывал в наше с вами отсутствие... И блокировка оказалась вовсе не лишней... Кроме того... Впрочем, может быть вы и сами что-нибудь замечали, Следователь?
– Как вам сказать... Вот у одного литературного персонажа – вполне психически нормального типа – была такая странность – его преследовало ощущение, что всегда где-то за углом прячется лошадь... Вот и у меня последнее время наблюдается что-то в этом духе... Только, сами понимаете, дело идет не о лошади...
– Вас часто снимали, Санди? Я имею голографическую фиксацию или просто видеосъемку... Тайно.
– Бывало, временами...
– Что до меня, то это, знаете ли – профессиональная болезнь... Работа в контрразведке это... работа в контрразведке. Так что, я это дело ощущаю уже, – капитан похлопал себя по загривку (Каю вспомнился похожий жест сержанта Шрайбера), – шестым чувством. Так вот, нигде меня так часто не снимали, как на этом благословенном суденышке...
Гвидо прикинул, что для нормального продолжения разговора, собеседника надо «разморозить». Да и разморозиться самому. Слишком уж много скользкой изморози накопилось в этом еще и не начавшемся, по сути, деле. Он извлек из кейса свою знаменитую фляжку, о которой коллеги любили пошутить, что она как старинный «фольксваген» – изнутри значительно больше, чем снаружи, отвернул крышечку – набор объемистых стопок – и плеснул Федеральному Следователю соразмерную дозу хорошо выдержанного коньяка, не забыв и про себя.
– За невидимок, – сказал он.
Кай поддержал тост.
– Теперь еще немного о совпадениях, – продолжил он, протягивая Гвидо початую упаковку с тонко нарезанной ветчиной. – Тут с нами до Колонии добирается еще один мой коллега. Клецки – забавная такая фамилия... Это конфиденциально. Считайте, что мы с ним разминулись...
Розовый ломтик секунды на три замер в пальцах капитана планетарной контрразведки. Потом он тщательно разжевал его, поднялся, извлек из холодильничка лимон и стал нарезать его карманным ножиком так, словно готовил препарат для анализа под микроскопом.
– В этом деле слишком много совпадений, – наконец констатировал он. – Буду откровенен. У нас есть еще один спутник, заслуживающий внимания. Это Мацумото – один из лучших людей Комплекса на Периферии. Сначала я подумал... Но теперь не знаю с кем он в спарринге – с нами или с... господином с забавной фамилией...
– Господина с забавной фамилией лучше величать мистером Фогелем. Это не так забавно, но укладывается в нормы конспирации... Фармацевтический бизнес, разумеется – что еще в Колонии? Вот его визитка. Боюсь, однако, что оба... направления придется рассматривать в комплексе. Гринзея – маленький мир. Всего пятнадцать миллионов человек... Кстати, надо запросить у капитана файл на членов Легиона, находящихся на борту... Вы, наверное, поняли, что мне пришло в голову? Что же вам сказал Мацумото-сан?
– Ничего. Собственно, думаю, он не заметил меня, если, конечно не захотел предъявить себя э-э... сознательно. Будем считать, что мы... разминулись, – Гвидо криво усмехнулся. – А вот с Легионом дело обстоит сложно... – Гвидо добавил коньяку Следователю и плеснул себе. – На «Проционе» им осталось куковать считанные часы. Утром их бросают в операцию. Прямо с борта. Это, кстати, тоже конфиденциально. Мы же тащим с собой десантные боты...
– Черт возьми! – Кай даже поперхнулся тончайшим срезом лимона. – Да это же вмешательство Федерации во внутреннюю свару! Капитан хоть соображает, что может пойти под трибунал за использование пассажирского судна во внефедеральных боевых действиях?
– За это ему перепадают немалые дивиденды от Легиона. А с юридической точки зрения, все это смотрится весьма... стремно. В боевых действиях участвуют боты, а не сам «Процион». И капитан не отвечает за то как и куда будут сажать доставленные по фрахту орбитальные средства их владельцы...
– Все это куда как прекрасно смотрится на бумаге, господин Дель Рэй... Но вы представьте себе, что вот такая же предприимчивая особь, как наш шкипер, продаст аборигенам мощный гамма-лазер или другое какое средство поражения орбитальных объектов... И наш «Процион» становится прекрасной мишенью – и вполне обоснованно – а война – внутригалактическим конфликтом... О таких вещах недвусмысленно писал в своем докладе покойный Окама...
– Единственное, что могу сказать вам по этому поводу, господин Федеральный Следователь, так это то, что в сферу нашей компетенции это не входит, хотя в своем рапорте я намерен дать этим действиям и капитана и Легиона соответствующую оценку. Не уверен, что она пойдет мне на пользу... Вижу, что и вы не намерены замалчивать эти вещи... Но наш разговор сам собой перешел к вещам, о которых поговорить давно пора... О докладе Окамы и о войне на Планете. Давайте раскрывать карты – да вы наливайте себе еще, не стесняйтесь... Проклятье, сахар только в кубиках, обмакнуть лимон не во что...
– Ну что ж, – Кай поудобнее устроился в кресле. – Доклад вы уже и сами прочли...
– По диагонали. Я мало что смыслю в делах Периферии...
– Но, простите меня, кое-что смыслите в другом. Для нас – работающих непосредственно в Секторах, почти всегда остается тайной на семи замках предыстория вопроса... Все, что делалось на планетах в период Империи, хранится в архивах Комплекса или аналогичных... структур Земли и выдается неохотно, не полностью и – заметьте – с бо-о-ольшими искажениями... Все что мне известно о довоенном периоде освоения Гринзеи, так это то, что открыта она была в процессе работ по плану Симменса и привлекла очень большое внимание – тогда это была почти уникальная планета земного типа. Быстро началось ее освоение, но были допущены просчеты – недооценили неважный климат, бактериальную микрофлору... В общем, масса переселенцев погибла и, спустя некоторое время, там основали исследовательский комплекс – геостационарную станцию и институт, собственно, целый научный комплекс – на поверхности, в умеренной зоне, в средних широтах... Как можно догадаться, военные вложили в него основательные суммы – по каким-то своим соображениям. О туземцах в официальных отчетах – либо ни слова, либо что-то невнятное – создается впечатление, что эту информацию секретили. Давайте внесем в этот вопрос ясность... Насколько мне известно, никакого авторитетного документа, относящего туземцев Гринзеи к категории разумных существ не существует... С другой стороны...