Имею скафандр - готов путешествовать (2025/AI) - Sergey Smirnov

Вся наша работа свелась к сборке двух модулей и их рискованному подключению. Первый — тот самый резонансный отражатель. Мои пальцы быстро коченели от холода, превращаясь в непослушные деревяшки. Каждые десять минут мне приходилось останавливаться, засовывать руки под робу и дышать на них, растирать до боли, чтобы вернуть хоть какую-то чувствительность. Только после этого я мог сделать еще несколько точных движений, прежде чем холод снова брал свое.

Затем — дополнительный блок питания. Это была самая опасная часть. Я разобрал три украденные энергетические ячейки от системы аварийного освещения и, следуя пугающе сложным схемам Крошки, начал создавать обходную цепь, чтобы подключить их напрямую к главному реактору «Оскара». Один неверный контакт, одно короткое замыкание — и мы бы выдали себя громким хлопком и запахом горелого пластика. Несмотря на холод, от напряжения по вискам у меня катился пот, ледяными иглами впиваясь в кожу.

И наконец, связь. Радио скафандра нужно было перекалибровать. «Ты должен перепаять контакты на главном ретрансляторе, — диктовала Крошка, её глаза лихорадочно заблестели. — Я запомнила часть их служебных частот. Судя по гармоническим искажениям, маяк работает в субэфирном диапазоне, который они считают помехами. Замени штатный осциллятор на тот, что мы вытащили из щитка».

Я работал, и «Оскар» менялся на моих глазах. Внешне он оставался прежним — мой старый, поцарапанный скафандр. Но внутри он становился чем-то большим. В него были вложены мудрость древней расы, гениальность ребенка и отчаянное упорство мальчишки с Земли.

Наконец, я защелкнул последнюю панель на его груди. Тихий, финальный щелчок прозвучал в мертвой тишине камеры оглушительно громко.

Мы втроем — я, Крошка и незримая Материня — смотрели на наше творение. Наша единственная, хрупкая, как лед Плутона, надежда.

Я положил руку на шлем. Металл был холодным, но под ним я чувствовал скрытую мощь. Я посмотрел на Крошку, на пустое место, где, как я чувствовал, была Материня, и произнес тихим, но твердым голосом: «Я готов».

Шаг за шагом, Кип. Просто шаг за шагом. Проверить герметичность воротника. Проверить заряд батареи. Проверить соединение с системой Крошки. Не думать о том, что будет, если… Просто делать.

Мои руки двигались на автомате, пальцы в тонких перчатках подкладки скафандра привычно пробегали по защелкам и индикаторам «Оскара». Снаружи, в камере, пахло стерильной затхлостью переработанного воздуха. Холодный металл стен, казалось, высасывал тепло из самого тела. Внутри всё сжалось в ледяной комок страха, но руки помнили. Руки работали.

Крошка стояла рядом, маленькая и бледная, как лунный мотылек в тусклом, пульсирующем свете. Она сжимала в руках свой планшет, и только решительный блеск в ее глазах выдавал, что она не собирается ломаться. Она была готова. Может, даже больше, чем я.

«Время пришло, юные жизни», — прозвучал в моей голове спокойный, мелодичный голос Материни. Это не был звук, скорее, мысль, облаченная в слова. «Путь открыт. Помните план. Прямо к шлюзу. Не останавливайтесь».

Я кивнул, хотя она и без того знала мой ответ.

«Я готова, — прошептала Крошка, глядя на экран своего устройства. — Мой планшет синхронизирован с датчиками твоего скафандра. Я увижу их раньше, чем ты услышишь».

«Понял, — мой голос прозвучал хрипло и сухо. Я сглотнул. — Держись рядом. Что бы ни случилось — беги».

Дверь нашей камеры беззвучно скользнула в сторону. Путь был свободен. Последний вздох перед прыжком. Я надел шлем, и мир за пределами его забрала превратился в немного искаженное, гудящее предчувствие беды. Тихое шипение систем жизнеобеспечения «Оскара» стало моим единственным спутником.

Мы выскользнули в коридор. Архитектура этой тюрьмы была нечеловеческой. Угловатые стены, покрытые инеем замерзшего метана, уходили вглубь базы, создавая лабиринт, в котором легко было сойти с ума. Тусклые светильники на потолке пульсировали, как больное сердце, отбрасывая пляшущие тени, которые казались живыми.

Мы двигались перебежками, от одной колонны к другой. Я шел впереди, громоздкий и неуклюжий в «Оскаре». Каждый мой шаг сопровождался громким скрежетом металла по обледенелой поверхности — звуком, который в мертвой тишине казался оглушительным. Крошка семенила за мной, маленькая тень, вцепившись одной рукой в обшивку моего скафандра. Материня двигалась последней, ее странная, плавная походка почти не издавала звука на ледяном полу.

Левый коридор чист. Следующая развилка через пятьдесят метров. На планшете Крошки, который я видел через проекцию на внутренней стороне шлема, мигали три красные точки — патруль, но он был далеко, в другом секторе.

«Быстрее, — мысленно поторопила Материня. — Они меняют маршруты патрулирования. У нас мало времени».

Ее слова оказались пророческими. Не успели мы миновать и половины коридора, как позади нас вспыхнул свет и завыла сирена. Нас обнаружили. План развалился, не успев начаться. Теперь была только одна цель, одно направление.

«Бежим!» — крикнул я, подхватывая Крошку за руку.

Мы неслись. Грохот моих ботинок смешивался с воем тревоги и нарастающим скрежетом шагов погони за спиной. Впереди, в конце прямого участка, виднелась тяжелая круглая дверь шлюза. Наш шанс. Наша единственная цель.

Мы неслись по коридору, и единственным звуком в мире был гулкий топот наших ботинок по металлу да мое собственное рваное дыхание, обжигающее горло. Стены, покрытые коркой серебристого инея, проносились мимо. Где-то далеко за спиной все еще надрывалась сирена.

— Почти пришли! — выдохнул я, скорее для себя, чем для Крошки, чья маленькая ладонь была ледяной в моей руке.

И в этот момент из бокового туннеля прямо перед нами, бесшумно, как призраки, выплыли они. Трое. Черволицые. Их движения были неторопливы, полны хищной, отвратительной уверенности. Они не бежали. Им не нужно было бежать. Они просто заняли позицию, отрезая нам путь к спасению. Их оружие, похожее на замысловатые металлические дуги, было уже наготове.

Мы замерли. Это был конец. Тупик.

Но Материня не остановилась. Она сделала еще несколько шагов вперед, мягко оттолкнув меня и Крошку за своей спиной, ближе к спасительному шлюзу. А затем развернулась и встала лицом к патрулю. В ее действиях не было ни грамма паники, только холодная, выверенная стратегия.

Ее голос прозвучал в моей голове, и от его спокойствия у меня по спине пробежал мороз. Он не кричал, не паниковал. Он приказывал.

«Кип. Шлюз. Сейчас же».

Я увидел, как она подняла руку. В ее ладони тускло вспыхнул энергетический элемент, который мы украли из технического