Современная зарубежная фантастика-4 - Тэмсин Мьюир

– Невозможно контролировать, родишь ли ты некроманта или нет, – сказала Гидеон.

– Возможно, – возразила Харроу, – если у тебя есть ресурсы и ты готова заплатить соответствующую цену.

Мокрые волосы на загривке Гидеон встали дыбом.

– Харроу, – медленно сказала она, – под ресурсами ты понимаешь…

– Двести детей, – устало сказала Харрохак, – возрастом от шести недель до восемнадцати лет. Они должны умереть примерно одновременно, чтобы все сработало. Мои пратетушки потратили на вычисления несколько недель, прежде чем отмерили нужное количество органофосфатов. Потом их поместили в систему охлаждения.

Где-то под бассейном булькал фильтр, перерабатывающий слитую воду.

– Одни только младенцы дали достаточно танергии на целую планету. С детьми всегда так, не знаю почему.

Гидеон не могла это слушать. Она подтянула колени к груди и на мгновение ушла под воду. Вода плеснула над ней, взъерошила волосы. В ушах зашумело, потом там что-то словно лопнуло. Когда она вынырнула, шум сердца отдавался в черепе громко, как взрыв.

– Скажи что-нибудь, – сказала Харрохак.

– Хреново, – грустно ответила Гидеон, – трындец. Кошмар. Что я могу сказать? Что я, блядь, могу сказать на это?

– Это позволило мне родиться, – объяснила некромантка, – и стать… собой. И я знала, с самого детства, как именно меня создали. Я – двести сынов и дочерей своего Дома. Я – целое поколение Девятых. Я пришла в этот мир некромантом ценой будущего Дрербура, потому что без меня будущего нет.

У Гидеон сжался желудок, но мозг работал быстрее, чем тошнота.

– А почему меня оставили? Они убили весь Дом, а меня вычеркнули?

Последовала пауза.

– Нет.

– Что?

– Ты должна была умереть вместе с остальными. Ты вдыхала нервный газ целых десять минут. Пратетушки ослепли, просто выпустив его, а с тобой ничего не случилось, хотя ты лежала всего в двух кроватках от вентиляционной шахты. Ты просто не умерла. Мои родители боялись тебя до конца своих дней.

Преподобная мать и Преподобный отец считали ее противной природе из-за того, как она родилась. Они уверились в том, что она противна природе, из-за того, как она не умерла. И все монахини, жрецы и послушники следовали их примеру, не зная, что Гидеон – просто неудачливое полузадушенное животное, которое почему-то дожило до утра.

Харроу подплывала ближе, и мир начал вращаться. Память выудила откуда-то пристальный взгляд Пеллеамены – и стало ясно, что она смотрела сквозь Гидеон не с презрением, а с ужасом. Затрудненный короткий вздох Приамхака тоже вызвало не отвращение, а страх. Маленькая девочка, которая стала для двух взрослых напоминанием о дне, когда они решили поставить на кон будущее своего Дома. Неудивительно, что она ненавидела черные врата Дрербура: за ними бродили использованные, выпотрошенные тени детей, чьим единственным грехом была возможность стать батарейкой.

– И как тебе кажется, ты этого стоила? – тупо спросила Гидеон.

Харроу не дрогнула.

– Если я стану ликтором, – нараспев ответила она, – и возрожу свой Дом, верну ему прежнее величие и даже более, оправдаю его существование в глазах бога-императора, если я сделаю свою жизнь памятником тем, кто умер, чтобы я выжила и обрела могущество…

Гидеон ждала.

– Разумеется, это все равно не станет оправданием, – с насмешкой сказала Харроу, – я выродок. Вселенная должна сотрясаться от отвращения, когда моя нога касается земли. Мои родители совершили грех, за который нас должны были отправить в центр Доминика. Если любой Дом узнал бы об этом, нас бы уничтожили с орбиты, не раздумывая. Я – военное преступление.

Она встала. Гидеон смотрела, как соленая вода стекает с ее плеч, как волосы черной шапочкой облепляют череп, как кожа светится голубым и зеленым от отраженного света. Вся краска стерлась, Харрохак казалась худой и осунувшейся и выглядела не старше, чем Жанмари Шатур.

– Но я бы сделала это снова, – сказало военное преступление, – я бы сделала это снова, вынуди меня обстоятельства. Мои родители поступили так, потому что у них не было выбора. Я должна была родиться некромантом их крови, Нав… только некромант может открыть Запертую гробницу. Только могучий некромант может откатить камень… Только великолепный некромант может миновать охранные заклятия, выжить и добраться до саркофагов, как я сама выяснила.

Гидеон нащупала ногами опору и встала по грудь в воде, вся покрытая мурашками от холода.

– А что там насчет молитвы о том, чтобы гробница всегда оставалась замкнутой и чтобы камень никогда не откатили от входа?

– Мои родители тоже этого не понимали. Поэтому они мертвы. Когда они узнали, что я это сделала – откатила камень, прошла сквозь склеп и увидела место, где покоится тело, они решили, что я предала господа. Запертая гробница считается местом упокоения единственного настоящего врага Царя неумирающего, Нав. Он древнее самого времени, он – цена воскрешения, он тварь, которую Царь победил единожды, но не сможет победить во второй раз. Бездна Первых. Смерть Господа. Он оставил могилу нам на сохранение, и он поверил, что выстроившие гробницу замуруют себя вместе с трупом и умрут. Но мы этого не сделали. Так появился Девятый дом.

Гидеон припомнила Сайласа Октакисерона: Восьмой дом никогда не забудет, что Девятый дом вовсе не должен существовать.

– И ты говоришь, что в десять лет – десять! – ты взломала замок на гробнице, вломилась в древний склеп и пробилась через древнюю таинственную магию, чтобы посмотреть на мертвеца, хотя твои родители утверждали, что это приведет к апокалипсису?

– Да, – ответила Харрохак.

– Почему?

Последовала еще одна пауза. Харроу смотрела в воду. В электрическом свете зрачки и радужка у нее были одного цвета.

– Я устала быть двумя сотнями трупов, – просто сказала она, – я уже достаточно выросла, чтобы понять, какое я чудовище. Я решила посмотреть на гробницу и, если я вдруг решу, что это того не стоило, подняться по лестнице… на самый верх Дома… открыть шлюз и сделать шаг.

Она посмотрела Гидеон прямо в глаза.

– Но ты вернулась. Я сказала Преподобной матери и Преподобному отцу, что я тебя видела. Я убила твоих родителей.

– Чего? Моих родителей убили мои родители. Я-то уж знаю.

– Но я им рассказала…

– Мои родители покончили с собой от страха и стыда, – напряженно сказала Харроу, – они полагали, что это единственное достойное решение.

– Я думала, что твои родители жили в страхе и стыде очень долго.

– А я не говорю, что не винила тебя. Винила… так было намного проще. Я долгое время делала вид, что могла их спасти, поговорив с ними. С ними и с Мортусом из Девятого дома. Когда ты вошла,