Игорь Николаев - Гарнизон

— Смысл и суть культа заключаются не в том, чтобы вредить пораженному сообществу изнутри. Это только побочный эффект, а также инструмент достижения целей. Генокрады умножают свои ряды, и при достижении определённой критической численности у самого старшего из стаи запускается триггер конверсии.

— Что?

— Грубо говоря, он перерождается в то, что называется «патриархом». Понимаешь… культ генокрадов по сути — это гигантская псайкерская антенна, способная работать как приводной маяк. Уродливое, искаженное подобие Золотого Трона, что освещает путь навигаторам во мраке варпа. Расширяясь и умножаясь, стая набирает силу отдельных особей, как аккумулятор накапливает энергию. Чем больше тварей, тем мощнее передатчик. А патриарх — переключатель, который приводит всю систему в действие и модулирует ее призыв.

— Призыв, — очень тихо повторил Боргар, его глаза расширились настолько, что в слабом освещении будки напоминали две ярких звезды. — Маяк?..

— Да, маяк, — Теркильсен устало облокотился на один из пультов передачи, в очередной раз вытер лоб и без того насквозь мокрым платком. — Культ развивается до того момента, когда численность стаи позволит сгенерировать астропатический призыв, а патриарх сможет запустить его, призывая своих истинных господ.

— Кого именно? — спросил Боргар, хотя уже предполагал ответ.

— Рой, — пожал плечами губернатор.

— Флот тиранидов, — сказал комиссар.

— Ближайший из имеющихся, — уточнил Теркильсен. — «Вопль» культа служит приводящим маяком для всех, кто может его принять. Он практически не информативен. Как сказали бы связисты — слишком мала плотность сигнала. Зато очень дальнобоен. Для любой толпы Пожирателя это приглашение на пиршество. За призывом всегда приходит жучиный Флот, а когда это происходит, генокрады начинают действовать как диверсанты, атакуя планету и ее жителей изнутри. Именно это и ждет Ахерон. У нас есть культ, который сумел укрепиться и развиться. Он либо уже сформировал патриарха, либо вот — вот это сделает. А флот — улей неподалеку, ну, относительно, конечно, неподалеку. Поэтому у нас проблемы с астропатической связью, жуки сами не могут путешествовать в варпе, но их коллективное сознание блокирует способности псайкеров, отбрасывая что — то вроде тени. Осталось только зажечь сигнальный огонек, чтобы вся жучиная толпа прибежала на пиршество.

— Тираниды — страшный противник, хуже Хаоса, — проговорил калека в самоходном кресле. — Жуки перерабатывают все возможные ресурсы, включая почву до скальных пород, и используют как строительный материал для производства себе подобных. Сколько бы они не потеряли, если поле боя останется за ними, весь ущерб окажется восполнен в кратчайший срок. Поэтому если мы не истребим культ до его вопля, никто не спасется…

— Нет необоримого противника, — автоматически заметил Боргар, хмурясь и осмысливая услышанное.

— Статистически отбить атаку жуков удавалось примерно в трети случаев, — сообщил губернатор. — Это если им вообще оказывали хоть сколь — нибудь организованное сопротивление. При этом защитить получалось только те миры, где население составляло хотя бы миллиард человек, сосредоточенных в компактных поселениях, которые можно превратить в крепости. При этом обязательна поддержка Флота, боевые орбитальные станции, Гвардия — не отдельные полки, а миллионные армии. И крайне желательно — Космодесант. У Ахерона ничего этого нет, зато в изобилии имеется самое ценное для жуков — кислород и вода. Нас стопчут в считанные часы, затем за пару месяцев обглодают планету вчистую. И все.

Комиссар и губернатор смотрел на арбитра, который сцепил пальцы массивных перчаток и молча думал. Так прошло минут пять, чья тишина нарушалась лишь шорохом вентиляторов и жужжанием агрегатов в коляске комиссара.

— Я вам не верю… — наконец сказал Боргар. — Если бы все было так, то в администрацию субсектора давно отправился бы призыв о помощи. Вы лжете.

— Мальчишка… — горестно вздохнул Теркильсен. — Думаешь, мы не пробовали?

Губернатор сунул руку за пазуху, пальцы арбитра чуть дрогнули, будто ожив сами по себе и готовясь перехватить возможное оружие. Но Теркильсен, сопя и бурча, достал лишь пачку белых листов нежнейшего кремового оттенка. Листы хрустели почти как обычный пластик или искусственная бумага, но с тем неповторимым оттенком, что отличает естественный материал от синтетики.

— Десять воззваний за год, — вопиял Теркильсен, потрясая ношей. — Десять проклятых писулек, во все возможные инстанции! Настоящий пергамент, с самой Терры, причем каждую как следует «смазали», чтобы попали в нужные руки без промедления! За такие деньги я мог бы запустить новый цех карбонового завода! И что мне отвечают!? «Держитесь, вас услышали, помощь близко.»! Один и тот же ответ на все призывы!!!

Его рев пробился сквозь стекло и даже дежурящие снаружи энфорсеры оглянулись. Дживс вскинула голову и машинально стиснула в кулаке цилиндр.

— Ты еще ничего не понял?! — проорал Теркильсен, нависая над Боргаром, как замшелая серая скала. — Не будет помощи! Не бу — дет! — повторил он по складам. — Нас бросили, списали как сопутствующий ущерб!

— Поясни, — Боргар также отбросил остатки вежливости и выставил вперед нижнюю челюсть, будто готовился перегрызть горло ярящемуся верзиле.

— Мир вам, коллеги, — механический голос комиссара пронзил напоенный яростью воздух, словно облив противников холодным душем. — Наш враг не здесь. Но очень близко. И наши разногласия радуют его.

Теркильсен сел, почти упал на вращающийся стул, как надувная игрушка, из которой разом выпустили воздух. На его лице отразились усталость, разочарование и… Да, Боргар готов был поклясться, что губернатором овладело безмерное отчаяние. Совершенно искреннее, долго сдерживаемое и оттого вдвойне страшное. До этой минуты арбитр воспринимал откровения оппонентов двойственно, стараясь оценить их критически, как попытку разоблаченных заговорщиков выиграть время. В руках у Дживс был муляж, настоящий детонатор скрывался в перчатке Сименсена. Достаточно лишь разомкнуть плотно сжатые мизинец и средний палец на левой руке, чтобы…

И только сейчас, глядя на обезумевшего от животного ужаса Бента Теркильсена арбитр подумал, что все рассказанное действительно может оказаться чистой правдой.

— Что за сопутствующий ущерб? — спросил Владимир, вернув себе привычную хладнокровную сдержанность.

— Тау, — глухо вымолвил Теркильсен, пустив глаза и сцепив пальцы в замок с такой силой, что костяшки побелели. — Наш субсектор граничит с синемордыми ящерицами. Тень, что накрывает астропатическую связь, очень велика. Это не передовой отряд и не рейдовая группа. Идет Флот — Улей. Если нам не спешат на помощь, это означает только одно — фронт наступления широк, он заденет и Тау. И для того, чтобы не всполошить разведку ящеров в администрации сектора и субсектора, не будет никакой подготовки, никакой обороны или эвакуации.