Георгий Савицкий - Поле боя - Арктика.

— Я 801-й, одна из ракет продолжает полет. Курс — на авианосец, прием! Примите меры к от­ражению атаки.

— Вас понял 801-й. Продолжайте полет.

— Понял, выполняю.

Истребители набрали две тысячи метров вы­соты и начали по дуге приближаться к «Славе» и «Москве».

* * *

Тарас Лиходей побледнел, вглядываясь в листок бумаги, извлеченный из конверта. Этот конверт он получил от резидента ЦРУ в Симферополе. Там были указания, как действовать, если захват «Гетмана Сагайдачного» пройдет успешно.

Лиходей предполагал после захвата отвести корабль в Констанцу, а еще лучше — прямиком в Стамбул, на военно-морскую базу НАТО. Там как раз с «дружественным визитом» находился эсми­нец Королевского флота Великобритании. Если что, то англичане наверняка защитят.

Однако прочел он другое: «Следовать в район морского испытательного полигона и произвести ракетный залп по русскому атомному авианосцу». Как говорится, было от чего впасть в отчаяние. Авианосец на испытаниях охраняла целая фло­тилия «сторожевиков» и ракетных катеров. С воз­духа его практически постоянно прикрывала бе­реговая авиация, да и сам корабль нес на борту авиагруппу. А ведь рядом со «Славой» сейчас нахо­дился и гвардейский ракетный крейсер «Москва». Одного залпа его 130-миллиметровых орудий главного калибра хватит, чтобы пустить «Гетмана Сагайдачного» ко дну.

Но выбора не было, нужно было отрабатывать свое содержание у новых господ. Иначе на кой хрен он бы им был нужен — разговоры о прин­ципиальности и стойкости жизненной позиции у предателей не обсуждались по определению. Только конкретный результат. А он в данных усло­виях засчитывался только при условии как мини­мум повреждения авианесущего крейсера.

— Рулевой, ложимся на курс 180 градусов. Приготовиться к бою, боевая тревога. За ридну нэньку — Украину! — На самом деле Тарас Лихо­дей прекрасно понимал, что вовсе не из идеоло­гических соображений предал своих товарищей по оружию и совратил на эту подлость остальных моряков, а за будущую безбедную жизнь и крова­вые «баксы». Но ему нужно было хоть какое-то оправдание собственной подлости, низости и па­скудству.

Фрегат был готов к бою, но мог ли он проти­востоять мощи тяжелых кораблей? Однозначный ответ — нет. Модернизация, кроме установки про­тивокорабельного комплекса Х-35 «Уран», заклю­чалась в замене двух кормовых шестиствольных пушек АК-630М одним боевым модулем «Кортик» ближнего рубежа обороны. Он состоял из двух шестиствольных 30-миллиметровых «скоростре­лок» и двух четырехконтейнерных пусковых уста­новок зенитных управляемых ракет 9М311. В до­полнение к этому на корабле оставались носовая 100-миллиметровая орудийная установка и два трехтрубных торпедных аппарата. Противолодоч­ное вооружение состояло из реактивного бомбо­мета РБУ-6000. В ангаре на корме базировался вертолет Ка-27, но он не мог помочь в атаке, так как не имел радиолокатора, да и выпускать его в одиночку ночью означало обречь на неминуе­мую гибель.

Одного носового ЗРК «Оса-МА» и кормового «Кортика» было явно недостаточно, чтобы уберечь «Гетмана Сагайдачного» от атаки с воздуха или противокорабельных ракет «Обсидиан», «Гранит» или «Москит», которыми были вооружены кораб­ли, составляющие ядро ракетного флота. А ведь на Черном море базировался целый «москитный флот» малых ракетных кораблей на воздушной подушке «Бора», «Самум» и «Хиус», ракетных кате­ров и экранопланов «Лунь».

Кстати, две такие «птички» уже неслись на ши­роких крыльях над волнами на перехват мятеж­ному кораблю. Но у «Гетмана Сагайдачного» все равно была приличная фора.

Единственный шанс для подлой атаки давал фактор неожиданности, к тому же аппаратура опознавания выдавала на экранах ответчиков: «свой».

— Докладывает оператор РЛС — впереди по курсу отметки двух крупных кораблей. Даль­ность — сто пятьдесят километров. Пан капитан, мы что, и правда будем их атаковать?..

— Заткнись! БЧ-5, это мостик, приготовиться к пуску!

— БЧ-5 — мостику, к пуску готовы.

Есть захват цели!

Капитан Лиходей не мешкал ни секунды.

— Пуск!

Четыре ракеты Х-35 «Уран» пусковых установок правого борта стартовали с интервалом в полсе­кунды. На огненных хвостах разгонных твер­дотопливных ускорителей они унеслись в ночь. Когда «стартовики» отгорели, включились марше­вые двигатели. Активные головки самонаведения «поймали» цели и теперь держали их в стробах захвата.

Но тут у них на пути появились неизвестно откуда взявшиеся русские самолеты, выпустившие ракеты-перехватчики. И только одна противоко­рабельная ракета из четырех смогла избежать перехвата.

* * *

Дальнейший путь «Ха-тридцать пятой» исчис­лялся секундами полета над гребнями волн. Истре­бители Су-207, хоть и были гиперманевренными, но все же подчинялись общим для всех летатель­ных аппаратов тяжелее воздуха законам аэро­динамики. Так что помешать противокорабель­ной ракете продолжить свой губительный полет они уже не могли. Зенитные комплексы «Славы» и «Москвы» вряд ли могли оказать сколько-нибудь существенное противодействие, ведь Х-35 специ­ально создавалась для прорыва рубежей противо­воздушной обороны ордера кораблей. Вернее ска­зать, что ракетные и артиллерийские зенитные установки кораблей обеспечивали поражение це­лей с заданной вероятностью, а здесь эту вероят­ность нужно было исключить полностью. И сде­лать это можно было только одним-единственным способом.

Командир гвардейского ракетного крейсера «Москва», капитан 1-го ранга Николай Науменко спокойно выслушал доклад оператора PJIC:

— Цель низколетящая, одиночная скоростная. Идет курсом 90 градусов на нас!

И, не колеблясь, отдал соответствующий при­каз, хоть он и отозвался в груди моряка острой болью:

— Рулевой, лево на борт тридцать! Мостик — БЧ-5, полный ход. Приготовиться к столкнове­нию!

Чтобы преодолеть оставшееся расстояние противокорабельной ракете Х-35 «Уран» понадо­билось чуть меньше полутора секунд. Уже прак­тически у борта крейсера по ней открыли огонь шестиствольные зенитные автоматы. Но даже уникальные сверхскорострельные пушки Грязева-

Шипунова не смогли уничтожить ракету.

* * *

С высоты двух тысяч метров полковник Щер­бина и остальные летчики звена видели, словно в замедленной киносъемке, как распускаются за кормой искристо-дымчатые следы ложных целей. Полупрозрачную, чуть светящуюся дорожку ин­версионного следа крылатой ракеты, бьющий из ее сопла огненный хвост. Расцвечивая ночь пото­ками огня, ударили зенитные автоматы «Москвы», стартовали из счетверенных контейнеров зенит­ные ракеты 9М311 «Кортиков» со «Славы».