Дмитрий Хван - Царь с востока

    - Фёдор Михайлович? - переспросил Карпинский. - Ртищев?

    - Он самый, - кивнул боярин, усмехнувшись. - Вот тебе и ответ мой на вопрос о моей партии.

    Грауль удовлетворённо кивнул - оный человек при дворе царя был весьма известен - именно Ртищев основал Преображенский училищный монастырь, из которого позже выросла знаменитая Славяно-греко-латинская академия. Он же открыл и первую в Москве больницу для неимущих. Во время польской войны Фёдор Михайлович заботился о раненых воинах, кроме того, жертвовал немалые деньги на выкуп пленных из крымского рабства - всем этим Ртищев по праву заслужил уважение и в народе, и у ангарцев. Ныне окольничий Фёдор Ртищев, высоко ценимый и государем русским, служил в Польском и Лифляндском приказах, возглавляя их.

    - А кто же ещё в партии? - продолжил Павел.

    - Мало? - тихонько рассмеялся ставший вальяжным Афанасий. - Подымай выше... Бывший епископ Коломенский.

    - Патриарх Павел? - изумился Карпинский.

    - Снова угадал, Пётр Лексеич! Ох, вот токмо не жалует патриарх государя нашего, не жалует. А то, что в Вильне тот живёт - так и вовсе ругает! Но... - спохватился Ордин-Нащёкин, выставив указательный палец. - То слова тайные есть!

    - Мы не говорливые, - хмуро проговорил Грауль, голова которого шла кругом. - Сильна же ваша партия. Кто же ещё в ней?

    - Думаю, сказанного достаточно, - вмиг посерьёзнел боярин. - Однако скажу ещё одно имя - князь Черкасский, Яков Куденетович. А теперь, пожалуй что и хватит.

    И Грауль, и Карпинский думали об одном и том - все названные боярином фамилии, включая его самого, являлись приближёнными царя. Кроме главы Церкви, разумеется - и виной тому было прохладное отношение Никиты Ивановича к патриархальным нормам бытия, увлечение его европейскими нравами, а также отсутствие у Романова всякого авторитета к высокому сану Павла. А сколько знатных фамилий Ордин-Нащёкин до поры умолчал?

    - Афанасий Лаврентьевич, но вы же не собираетесь смещать Никиту Ивановича? - осторожно спросил Павел.

    - Упаси Господь! - воскликнул боярин, сузив глаза. - Откель тебе такое в голову пришло?! Нет, государь наш править должон сколь долго, сколь ему Бог отпустит. Надобно лишь вовремя занять престол.

    Боярин вздохнул, сложив руки на животе - было видно, что он устал, а разговор сей ему всё же в тягость. Ангарцы тоже почувствовали себя измотанными - сказался недосып, общая усталость от спешного пути из Ангарска на Волгу и то волнение, что устроил им визит приказного головы. Перед тем как покинуть Ангарский Двор, Ордин-Нащёкин остановился перед дверьми из переговорной комнаты. Уронив плечи под тяжестью одежд, он наморщил лоб и огладил в задумчивости бороду. Будто вспомнив что-то важное, Афанасий обернулся:

    - Патриарх Павел писал, что ваше явленье в наш мир... Есть Божий промысел, - медленно, растягивая слова, говорил боярин. - И только он. А потому Павел на том и стоять будет, как и Ртищев, и Черкасский. Тако же и я. А более никто не ведает правды, но на нашей стороне будет. Ответ от царя Сокола жду, уповая на милость Господа.

    Более Афанасий не проронил ни слова. Уже светало, когда его возок выехал со двора. Ворота закрылись, а в комнате для переговоров продолжал гореть свет - многое ещё предстояло осмыслить ангарцам. Многое нужно было рассказать в столице сибирской державы.

    Посетивший ангарскую факторию инкогнито, приказный голова большую часть пути до Москвы также был погружён в невесёлые мысли - по прибытию в Вильну нужно снова говорить с государем о женитьбе. Или уже не стоит? Шестой десяток разменял государь. Ох, тяжко это - Никита Иванович частенько бывает груб, когда о сватовстве дело заходит. Хоть и вниманием женским не обделён, но узами брака связать себя не желает. Ордин-Нащёкин недоумевал - ведь пресечётся царственный род[17]! Единственный раз, когда Романов всерьёз раздумывал о свадьбе, был три года назад, когда вассал и родич датского короля герцог Гольштейн-Готторпский Фридрих предлагал устроить свадьбу царя со своей дочерью Анной Доротеей. Политически сей союз был выгоден и Никита Иванович это понимал. Однако из-за отказа Анны перейти в православие брак сорвался.

    Как бы то ни было, настало время решить важнейшее дело - назначить наследника, который будет править Русью после Никиты Ивановича.

    - Решено! - прошептал Ордин-Нащёкин, когда возок его миновал град Владимир. - Заговорю о Соколе.

    Зимовать государь решил в граде Несвиже, в пришедшемся ему по нраву родовом замке Радзивиллов, отличные укрепления которого в прошлую войну так и не были проверены русской армией - обитатели замка сдали его, опасаясь гнева царских воевод. Ныне род Радзивиллов сильно ослаб - многие из мужчин сложили голову в недавнем противостоянии с Русью, к тому же могущественнейшая прежде семья потеряла большую часть своих огромных земельных владений в Литве. Романов оставил Радзивиллам только слуцкую да клецкую вотчины, забрав всё остальное. Никита Иванович не доверял знатнейшим фамилиям литовским, опираясь на те дворянские роды, которые присягнули ему ещё до заключения мира с Польшей. Кроме того, царь сознательно попустительствовал частым восстаниям черни. Говорили, что именно государевы люди умело направляли гнев простонародья против определённых усадеб, типографий кальвинистов, католических костёлов, иезуитских школ. Жалобы на учиняемые крестьянами притеснения, направляемые царю, оставались без ответа, зато на присоединённых территориях вовсю укреплялась роль православия, как общегосударственной, связующей народ религии. Во время визита патриарха Павла в Полоцк им была проведена совместная с униатскими архиереями служба, на которой был принят акт об отмене Берестейской унии и присоединении униатской церкви к православной. Написано было и прошение о том государю Руси, которое тот сразу же удовлетворил, отписав, что среди крестьян и мещан проповеди о вреде униатства следует вести с ласкою и терпением.

    Прибыв в Несвиж из Менска, Ордин-Нащёкин испросил встречи с государем после обеда, когда Никита обычно просматривал подаваемые ему на подпись бумаги. Не торопясь, боярин прошёл коридорами замка, сопровождаемый личным слугой правителя. У дверей царского кабинета Афанасия Лаврентьевича попросили недолго обождать - Никита Иванович выслушивал доклады штаб-офицеров армии князя Черкасского, недавно прибывших из Очакова. Этот город, называемый турками Ачи-Кале осаждался русским войском под началом князя Барятинского с начала января, а спустя две недели был взят в результате внезапного штурма отрядами казаков, которых поддержали солдаты и корабельные пушки "Коршуна", "Орла" и "Сокола", блокировавших город с моря. Как только офицеры покинули государя, снова появился слуга: