И Намор - В третью стражу [СИ]

    — О чем вы?! Какая разведка? Я француженка ...

    — Я знаю. — Кивнул Олег. — Вы действительно француженка. Вас узнал один ваш старый знакомый. Он сказал, что вас зовут Жаннет Буссе. Вы коммунистка, были связаны с газетой "Юманите", но сейчас у вас в сумочке наверняка лежит паспорт на совершенно другое имя.

    — Да, что вы себе! ... — Но Олег не дал ей закончить фразу. Эту партию вел он, и реплики глупой французской девчонки его не волновали. Интерес его простирался гораздо дальше, но Москва была достижима только через эту "певунью".

    — И я даже не хочу знать, на какое имя. — Закончил он свою мысль. — Я вас не вербую, мадемуазель. Поверьте. Как агент вы мне совершенно не нужны. Мне нужно доверие, и ничего больше. Я вам вот, что еще скажу. Позавчера вы были в Гааге. Встречались там с резидентом. Адрес назвать?

    — Я...

    — Не врите. — Снова остановил ее Олег. — Я вас там видел. А резидента вашего убили.

    — Кто? — Чисто рефлекторно спросила Таня и сама тут же спохватилась, что прокололась. Но Олег на это и внимания не обратил, он ведь с самого начала знал, что она именно та, кто ему нужен..

    — Гестапо, — сказал он. — Но это не моя операция. И почему его убили, я не знаю, хотя кое-какие предположения у меня есть, и именно их-то я и хотел бы передать в Москву. Но, прежде всего, скажите им, это не самоубийство. Это убийство.

    — Я не понимаю, о чем вы говорите. Москва... Это ведь в России, не так ли? А я еду в Париж!

    — Разумеется. — Кивнул Олег. — Значит, вы потратите на меня десять минут своего драгоценного времени, а потом уедете в Париж. Договорились?

    — Почему я не ухожу?

    — Потому что он, то есть, я удерживаю тебя за руку. А поднимать скандал ты боишься. У тебя ведь с собой шифровка Вальтера. Я прав?

    — Да.

    — Тогда продолжим разговор.

    — Ладно, господин псих, — Татьяна посмотрела на него с таким презрением, что захотелось ей поаплодировать ("Актриса! Прирожденная актриса!"). — Говорите, что хотите, и я пойду.

    — Вот и славно. — Кивнул Олег. — Итак. Немецкой разведке – не Абверу, а СД удалось завербовать одного высокопоставленного русского комиссара.

    Татьяна напряглась. Или это Жаннет дурила?

    — Он отдыхал в Италии. Два или три раза, но завербовали его в Австрии. Не уверен, но по моим данным, взяли его на любви к мальчикам. Понимаете, о чем я говорю?

    — Я знаю, о чем вы говорите. — Тон холодный, глаза мечут молнии. Просто великолепно!

    — Пытались завербовать его и англичане. Однако, если судить по их поведению, не успели.

    Олег замолчал и с интересом смотрел на Таню, пытавшуюся – и не без успеха – изображать равнодушие к тексту и презрение к рассказчику. По-видимому, сейчас ей очень хотелось спросить, откуда он знает об англичанах, и о ком, собственно, идет речь, но держала себя в руках.

    — Вот. — Олег вытащил из кармана пальто давешнюю "Дейли Мэйл" и положил перед Таней. — Полюбопытствуйте.

    — Ну и что здесь не так? — Но по глазам Тани было видно, что она-то сразу поняла, "что там не так".

    — Я предполагаю, что это провокация английской разведки. Газету оставьте мне, а своим скажите, что карикатура помещена в газете "Дейли Мэйл". Но, тем не менее, это намек на реально существующее обстоятельство. Полагаю, что ваш резидент откуда-то об этом знал. Тогда понятным становится и его убийство.

    — Это все? — Голос холоден, губы кривятся в презрительной усмешке.

    — Есть кое-что еще. Передайте, пожалуйста ...

    — Я еду в Париж. — Напомнила Таня, но это уже было лишнее. Случись, что серьезное, — этот финт не помог бы.

    "Впрочем... "

    — Но мы же договорились, кажется?

    — Хорошо.

    — Германия озабочена возможным сближением СССР и Франции. В качестве меры воздействия на ситуацию рассматривается провокация, возможно даже, террористический акт против кого-то из видных деятелей партии или правительства, приезжающих в Париж.

    — Зачем вы все это говорите?

    — Для создания атмосферы доверия. — Усмехнулся Олег.

    — А зачем вам понадобилось доверие?

    — Вот это и есть главное. — Кивнул Олег. — Несколько... ну, скажем, единомышленников... Вы меня понимаете? Хорошо, значит, единомышленников... — Он специально задержался на этом слове, а затем продолжил как бы с того места, где остановился: ... достаточно влиятельных... Озабочены политикой Гитлера, и хотели бы получить независимый канал связи с руководством СССР. Для обсуждения – разумеется, на взаимовыгодной основе – актуальных вопросов мировой политики. Вы запомнили или мне повторить?

    — Повторите. — Попросила Таня.

    Олег повторил. Три раза. Медленно и четко. Потом еще два раза повторяла Таня.

    — Запомнила.

    — Хорошо. — Кивнул Олег. — Связь. Первый понедельник марта, и потом еще раз через две недели, но уже во вторник, площадь перед дворцом юстиции в Брюсселе. Около памятника героям Великой войны. В 6 часов вечера. Вы.

    — Я? — Удивилась Таня.

    — Вы. А тот, кто приедет говорить, пусть ждет в отеле. Вообще в качестве постоянного представителя Москвы я хочу видеть именно вас.

    — Почему меня?

    — Мой каприз. — Улыбнулся Олег. — Может быть, вы мне нравитесь, а может быть, мне понравилось, как вы поете.

    — А откуда вы знаете, как я пою?

    — Мне рассказал Питер Кольб. Помните такого?

    — Питер? Господи!

    — Я вижу, вы его вспомнили. — Олег достал наконец сигарету и закурил. — Он увидел вас в Праге. Удивился. Проследил и удивился еще больше: у вас, оказывается, образовалось другое имя. К счастью, он работает на меня. Я прибыл в Прагу, и вел вас все это время.

    — Но меня проверяли.

    — Плохо проверяли.

    — И Кольб рассказал вам обо мне?

    — Да. Певица хорошее прикрытие.

    — А не могут в Москве узнать про наш дивертисмент? — На мгновение выходя из роли, спросила Таня.

    — Вряд ли. — Ответил Олег после короткого размышления. — Я уже думал об этом. Вероятность крайне мала, но... Но если даже и узнают. Ну, значит, ты просто побоялась сказать им правду. А разговор этот состоялся не в Антверпене, а в Праге после того, как ты со мной переспала.

    — Но я с тобой в Праге не спала! — Возмутилась Таня.

    — Верно. — Согласился Олег. — Но кто этому поверит?

    Остаток дня они провели, неторопливо прогуливаясь по городу. О делах больше не говорили. Все, что требовалось обсудить, обсудили еще в ресторане, обговорив и ее линию поведения в Москве, и способы связи, и прочие жизненно важные мелочи, но заниматься этим весь день сочли излишним. Некоторая спонтанность в ее очевидным образом не заученном наизусть рассказе о встрече в Антверпене могла лишь добавить ему правдоподобия и искренности. И присутствие Олега рядом с Таней было теперь залегендировано. Немец выгуливал ее до отплытия парохода, развлекая лекциями об истории Антверпена и длинными рассуждениями о немецком музыкальном гении.