В. Бирюк - Парикмахерия
Всхлипывание прервалось. Кряхтя и охая при каждом движении, парень, с нашей помощью, поднялся на ноги. И глубоко задумался.
Я понимаю — вопрос дурацкий. Русская народная мудрость чётко определяет причину и следствие: «не по хорошу — мил, а по милу — хорош». И тут мудрость останавливается. Даже — народная. Доискиваться до первопричины в этом вопросе продолжают и в третьем тысячелетии.
Паркинсон, например, говорит о человеке, который ищет в жены стройную блондинку, протестантку, воспитанную в традициях Новой Англии, а обнаруживает себя женатым на пухленькой брюнетке из Нью-Мехико. «Возможно, подвергнув тщательному анализу обширную коллекцию фотографий женщин, вызвавших у вас сердечной интерес, удастся понять тот уникальный, ключевой признак, который и делает этих женщин привлекательными для вас. Это может быть какая-то особенность горбинки носа или изгиба губ. Вполне возможно, что это нечто, на ваш взгляд, совсем несущественное. Более того, вы даже не знаете об этом, пока не проанализируете ряд фотографий своих избранниц. Но ваше сердце реагирует именно на эту мелочь».
Однако «пламенный горнист» сумел дать чёткий ответ:
– Она — молоденькая. И — беленькая.
Ну, так это даже лучше, чем в конце двадцатого века! В ходе одного из всенародных молодёжных мероприятий на вопрос массовика-затейника:
– Чем вам нравиться ваша спутница?
последовал исчерпывающий ответ кавалера:
– Она — сивая.
Не в смысле: «кобыла», а в смысле: «блондинка».
Меня как-то цвет волос женщины всегда не сильно интересовал. В рамках естественного, конечно. А уж когда я узнал, что они ещё и волосы красить умеют… «Если у блондинки видны чёрные корни волос, значит — мозг ещё борется». Так что меня такие цветовые пристрастия несколько смешили. Тут я согласен с кирпичом на крыше: «Главное — чтобы человек был хороший». А вот проблемы «горниста» — понятны. Почти всю его сознательную жизнь единственной наблюдаемой особой женского пола была «пророчица». Я вспомнил её чёрную, похожую на змею, косу. Как она, медленно извиваясь, уходила в темноту омута… И по возрасту ведьма была старше парня. А тут он впервые увидел нечто более-менее нормальное.
– Господине! Сжалься! Жить без неё не могу! Отдай её мне! Я тебе самым верным слугой буду! Всё, что скажешь…
– Погоди. Куда ты молодую жену приведёшь? Изба нужна. Чем жену и детей кормить будешь? Нужна корова.
– Да я… да мы… Ты только дозволь — мы ж враз…
– Вот и договорились. Поставишь избу, подворье. Заработаешь на корову и прочую скотину — получишь бабу. Всё — иди спать.
Парень, радостно благодаря, кланяясь, и на каждом поклоне морщась и охая от ощущений в спине, отправился, держась за стенку сарая, к своему спальному месту. А мы с Чимахаем остались снаружи.
– Обманешь дурака, боярич.
– С чего ты взял? Поставите подворье. Себе. Каждому. Потом ещё по одному — заработаете на корову. Потом ещё по одному — на кобылу. А баб я вам найду. И будет вам как богоизбранному народу: «Плодитесь и размножайтесь». Вам — в удовольствие, мне — в прибыль.
В «Острове Сахалине» А.П.Чехов приводит прошения ссыльнопоселенцев в местную тюремную администрацию с фразами типа: «А ещё прошу прислать бабу и корову для обзаведения хозяйством». Есть, конечно, куча народа, которые говорят, что Россия держится на триединстве «самодержавие-православие-народность». А по мне — триединство в основе России есть, но несколько другое: «изба-корова-баба». В широком смысле слов «изба» и «корова». И во вполне узком насчёт «баба». Поскольку почковаться мы так и не научились. А так-то… тут у меня взгляд философский: «Без женщин плохо и с женщинами плохо. Но, с другой стороны, с женщинами хорошо и без них тоже хорошо».
Вот, вроде бы, простые вещи. И несмышлёному дитяти внятные. Но, когда стал я так в землях своих устраивать, то многие люди на Руси по-всякому хулить меня начали. Будто сия троица — новизна какая-нибудь. Как Святая Троица — для поганых. Не господское-де дело. О высоком думати надобно. О боге. О Руси Святой. Только бог в своём домушке и сам справится, а ты мужику помоги. Одну-то избу мужик и сам смастырит. А когда сотню изб надо? Тогда надобно и церкви ставить, и города городить, и дороги торить. Всё сиё обустраивать да защищать. А вот это-то обустройство да защита и есть Русь. Вот и говорю вам: как бы вы себе дела славные не искали, какие бы подвиги громкие не придумывали — у себя спросите: а прибудет ли от сего «подвига» на Руси «изб», да «коров», да «баб»? Или, может, те, что есть — лучше станут? Коли «нет», то и не тратьте время своё да чужое по-попусту.
Интересно, а ведь, кажется, я нашёл ещё одно решение. Я же мучился, что не могу стать нормальным лидером, потому, что не могу объяснить людям свою главную цель — «смерть курной избе». Снижаем уровень абстракции, смотрим подцель. Например: построить боярскую вотчину. Это им понятно, но не сильно их греет. Однако, в рамках такого целеуказания у нормального туземца можно сформировать его собственную, понятную и приятную для него цель. Причину следования за мной, основание для подчинения. Вот это самое триединство. «И люди к тебе потянутся». Проверяем:
– Слышь, Чимахай. А тебе это как? Поработаешь на меня, получаешь избу-корову-бабу. Ещё чего для жизни надо. Мне от этого польза — я вотчинку подымаю, мне крестьяне нужны. Бить-резать-мордовать — только себе в убыток. Будешь крестьянствовать. Вроде — и тебе славно. Что скажешь?
– Обманешь.
– Ты себе-то не ври. Я обмануть не могу — на мне дар богородицы. Меня от всякой лжи наизнанку выворачивает. А более всего слышна ложь, которая не в ухо летит, а которая с языка скользит. Мне соврать — день у поганого ведра на карачках простоять.
– Всё равно. Постоишь, проблюёшся и обманешь.
– Та-ак. Слушай, а ты сам чего испугался? Не хочешь — не говори. Мне не говори — себе объясни. Тебя аж корёжит всего. Что «нет», когда я по глазам вижу. Чего тебе не так?
– Я… ммм… эта… Да ну, мать твою! Что пристал как репей! Всё в душу лезешь! Ну на: не хочу крестьянствовать! Вот! Ни холопом, ни вольным смердом. Не хочу землю пахать! Съел?!
Во дела. Опять облом. Сейчас и этот в истерику впадёт. Топоров у него в руках вроде не видать. Но всё равно — а не многовато ли на сегодняшнюю ночь мужских истерик? «Муж горниста» заистерил — на шашку мою налетел. Ивашка от моего выговора до сих пор бабёнку на столе трахает. А я ж к нему чисто литературно.
Вот был случай — пришлось как-то сидеть в приёмной, в те поры — ещё товарища, Черномырдина. Ещё в Тюмени. И слушать как будущий премьер и кладезь выражений новой России выговаривал одному из своих подчинённых. По часам засекал: 25 минут выговора и за всё это время только два литературных слова: «в» и «на». То-то ему потом, когда по телевизору уже стали показывать, приходилось на каждом слове останавливаться и внутренний переводчик запускать. С языка газовиков и нефтяников на язык Пушкина и Толстого.