Екатерина Лесина - Адаптация

       Ева не сразу поняла, что стихи читает андроид. Выдает строчки сухо, как пулемет очереди. И на пули слов напарываются твари. Подкатываются и отступают, не смея пересечь незримую черту. Вокруг Тода образовалось мертвое пространство.

       Суставчатое щупальце выстрелило из-под земли, но было встречено пинком. Прижато к земле и переломано. Хруст Ева не услышала. Она почему-то вообще ничего не слышала, кроме этих идиотских стихов. Тод, не нарушая ритма и дыхания, сбил нетопыря и, повернувшись на сто восемьдесят градусов, всадил пулю в глаз зверя, похожего на застиранного плюшевого медведя.

       Ева сунула пальцы в уши, пытаясь нащупать барабанные перепонки. И сама рассмеялась от нелепости ситуации. Людей убивают, а этому плевать. Он стихи читает.

       И на месте стоит. Ему все равно, что делается там, если здесь тишина.

       Ева помахала рукой Айне. Подмигнула. И сколько могла, вдохнула порченного гарью воздуха. Если и им плевать, то и Еве тоже. Ева постоит рядышком. Или посидит. Ева спасала, а оказывается, никого спасать не надо. Девчонка ведь даже не поняла, зачем это. А раз так...

       На тротуар выкатилась ошалевшая рысь и завертелась, норовя дотянуться зубами до развороченного дробью бока. И легла в полуметре от Айне. Девчонка высунулась, с пристальным вниманием вглядываясь во вскрытый пулей череп. Покосившись на Тода, она вытянула руку и сунула пальцы в серое месиво мозга.

       Еву затошнило.

       Безумие какое-то! И Ева закричала:

       - Хватит!

       А голоса не было. И это напугало больше, чем все, творившееся вокруг. Ева попятилась. Уперлась спиной во что-то живое, и это "что-то" вцепилось в плечи, разворачивая. Ударило по руке с бесполезным пистолетом. Глеб?

       Глеб кричал. Определенно. Рот его раскрывался и закрывался, но Ева не слышала. Она виновато развела руками, и тогда Глеб просто оттолкнул ее.

       Злой.

       И тут Ева увидела медведку. Четырехметровое тело. Панцирь головогруди с земляными буграми. Широкие лопасти передних конечностей. Куцые жгуты крыльев, прижатые к спине. И чуткие щупы антенн, пытающиеся поймать направление.

       В глазу насекомого зияла дыра, из которой сочилась желтоватая гемолимфа.

       Медведка поворачивалась медленно, как танк. Огромное тело ее выгибалось, пластины экзоскелета находили друг на друга с беззвучным скрежетом; подрагивали жесткие надкрылья. Ева приросла к земле. Она смотрела, как медленно поднимается верхняя губа, расходятся зазубренные мандибулы и прозрачные капли секрета падают на землю. Нижние челюсти двигались быстро, судорожно, как лезвия комбайна.

       Сейчас Еву съедят.

       Кому-то будет вкусно.

       А кому-то наплевать.

       Еву дернули за шиворот и толкнули в спину. И она, не удержавшись на ногах, покатилась кувырком. Ладони обожгло. Ева перевернулась на спину, села и уставилась на разодранные руки.

       За что? Больно же.

       - Да помоги ты, черт бы тебя побрал! - крик перекрыл последнюю строфу, и Ева очнулась. Руки болели по-прежнему, и колено противно ныло. Но это - мелочи.

       Медведка приближалась.

       Ее движения были медлительны. Ее броня - неуязвима. Стая пуль расчертила хитин глубокими бороздами, а тварь даже не шелохнулась.

       И заряд дроби приняла, как лист воду. Разве что не отряхнулась.

       - Еще стреляй! - рявкнул Глеб. - Смени на...

       - На нее гранатомет нужен.

       Тод. У него закончились стихи и теперь твари попрут сюда. Ерунда. Это просто последствия контузии. Ложные ассоциативные связи.

       Сунув пистолет в кобуру, Тод подхватил Айне и кинулся прочь. Вот так? Просто свалит и все? Он права не имеет уходить! Он должен...

       - Подъем! - заорали на ухо. - Быстро!

       И снова потянули за шкирку, как котенка. Ева поднялась. Побежала, спотыкаясь, думая только о том, что если грохнется, то рассадит руки еще сильнее, а сильнее уже некуда. Ноги шлепали. Под ногами хрустело. А пулемет молчал.

       - Давай, шевели ножками! - Глеб не выпускал руку, и когда Ева отставала, тянул ее, как на буксире.

       Глеб хороший.

       Только ружье у другого.

       В какой-то момент Глеб оттолкнул ее, а сам остановился, перевернул ногой лежащее тело, и поднял автомат. Передернул затвор. Прицелился.

       - Беги!

       Ева мотнула головой: одна - нет. Вместе.

       - Дура!

       Она крикнуть собиралась, что не бросит, только не успела. Время вдруг стало медленным и вязким.

       Глеб нажал на спусковой крючок, и Ева увидела, как острые носики пуль рассекают воздух. Как пространство сращивает раневые каналы. Как кувыркаются стреляные гильзы.

       - Беги же!

       Медведки дождя не боятся. Даже свинцового. У них нервные узлы спрятаны надежно. И сердца как такового нет, а палить в панцирь - зря патроны тратить... Ева хотела сказать. Снова не успела.

       Свистнуло. Громко и высоко, отключая уши. Запоздал крик Глеба:

       - Ложись!

       Ева упала за долю секунды до того, как взорвался снаряд. По телу прокатилась ударная волна, ноги лизнуло горячим.

       - Мамочка, - сказала Ева, губами царапая землю. - Мамочка, забери меня отсюда.

       Не забрали. Она лежала, вжимаясь всем телом в землю и дыша через раз. И когда велели подниматься, не сумела встать. Поднял Глеб и силой разжал пальцы, заставляя выкинуть камни. Зачем Еве камни? Когда схватила? Она не помнила.