Екатерина Лесина - Адаптация

       Соседний дом уходил под землю с мрачной грацией тонущего корабля. Края воронки вскипали биомассой. Хрустели стены под гнетом побегов, карабкались по ним мутанты. Серая ласка раскачивалась на флюгере, высматривая жертву. Зацепилась взглядом за Глеба и взлетела молнией. В воздухе сжалась в клубок, приземлилась и покатилась под ноги.

       Пистолеты, мать их! А нету! И винтовки нету. И ни хренища нету. Глеб взвыл от бессильной ярости и, руками подхватив ком шерсти, швырнул его в сплетение щупалец. Пнул вторую зверюгу.

       Заплясал, подошвами давя разномастную мелочь, что сочилась из трещин в земле.

       - Хрен вам!

       Страха не было. Наоборот, кровь бурлила. А длинный штырь, выломанный из асфальта, был ничем не хуже сабли.

       Не режет? Зато ломает!

       Хрустнула черепушка кошкообразной твари, брызнуло из трещины кровью и слизью. А острый конец штыря уже вошел в покатый глаз второй. И вышел, закладывая новый круг движения, сбивая на лету хорька.

       - Аста ла виста, беби! - Глеб наотмашь лупанул верткую лису, перебивая позвоночник. Рядом рявкнул пистолетный выстрел, и словно по сигналу бодро застрекотали пулеметы.

       А твари шли. Ломаным строем они прорывались сквозь огневую завесу, добирались до людей, норовя повалить. И если выходило - кипящее море смыкалось, спеша растащить добычу по ошметкам.

       - Пистолет! - краем глаза Глеб уловил яркое пятно и, повернувшись, ткнул прутом в пиджак Игоря. - Пистолет дай, пидор несчастный!

       Тот протянул сразу два.

       Вот и ладно. Вот и славно.

       На золотом крыльце...

       Пара пуль прошила змеевидную тварь, и та заплясала перерубленным шлангом, разбрызгивая слизь.

       ...сидели...

       Череп крысы разлетелся на осколки.

       ...царь, царевич, король, королевич...

       Нетопырь шлепнулся в разлом и пополз, дергая крыльями. Глеб наступил и крутанулся, дробя хрупкие кости.

       ...сапожник, портной...

       Гигантская медведка медленно выползала из ямины, с натугой волоча упакованное в хитин тело. Застряли комья земли в покрывавших брюхо волосках, скрипели сочленения, судорожно дергались жвалы.

       И сетчатый глаз был неплохой мишенью. Пуля проломила оболочку и увязла.

       ...а ты кто такой?

       Медведка повернулась к Глебу и, окончательно выбравшись из-под земли, двинулась на него. А патроны кончились.

       Погано.

       Хорька, прилипшего к горлу блондиночки, Ева ударила рукоятью пистолета. Ударила, не особо надеясь на удачу, но тварь разжала зубы, скатилась с тела и сгинула в разломе. Сунув пистолет в карман, Ева попыталась заткнуть рану. Не помогло. Из разодранного горла хлестала кровь, заливая и шею, и бурый свитерок, и Евины пальцы. Нащупать артерию не получалось. Время уходило стремительно. А когда вышло, девушка умерла.

       Еще одна.

       Но ведь кого-то можно спасти? Кого-то наверняка можно. Только постараться надо.

       Ева кое-как вытерла руки о комбез, огляделась и кинулась к перевернутому набок автомобилю. Прижалась к металлу. Плюхнулась на четвереньки и поползла. На влажную кожу налипла пыль, и ладони покрылись плотной грязевой коркой. Пистолет оттягивал карман, норовя выпасть. И Еве пришлось взять в руку, хотя так ползти было еще неудобнее. Но Ева все равно ползла и остановилась, лишь уткнувшись в чьи-то ноги. Потрогала. Отпустила. Труп.

       А рядом и второй.

       На третьем сидела рысь, жадно вырывая из распоротого живота кишки. Они лиловыми макаронинами вываливались из пасти, и рысь часто и быстро глотала. На Еву она не обратил внимания.

       И крысообразная тварь, налетев, лишь уставилась удивленно и отступила.

       Уходить надо. Пока есть шанс. Пока еще везет. Везение, оно же ненадолго.

       На девчонку Ева наткнулась случайно. Она пятилась-пятилась, врезалась в упругий бутон росянки, повернувшись, пальнула наугад. А пуля взяла и перебила центральную жилку. Из нее плеснуло соком, как из распоротой артерии. Запахло жженым сахаром. И тяжелый лист развернулся, выставил спицы-шипы, отпуская добычу.

       Девчонка была жива. Лежала, смотрела на пробитые ноги, и ничего не делала. Даже когда Ева ухватила ее за руку, не шелохнулась.

       - Вставай!

       Веки смежились.

       - Вставай же! Ты можешь... ну давай, ну пожалуйста, помоги мне.

       И себе помоги, чтоб тебя! Девчонка открыла глаза и снова закрыла. Кукла чертова! Ненормальная! Идиотка! И Ева, привычно ухватившись за запястья - хотя бы тонкие, волочь удобно - потянула раненую.

       Боялась - не дотащит. Сил не хватит. Ловкости. Времени. Или просто удачи: Еве никогда особо не везло. Но сегодня нужно. Спасти нужно. Хоть кого-нибудь!

       И вывалившись на кромку тротуара, ставшего незримой границей между "там" и "здесь", Ева прижала пальцы к шее спасенной. Пульс был. А девчонка опять открыла глаза и спросила:

       - Зачем?

       - Затем!

       Подлетевшая женщина в зеленом халате оттеснила Еву.

       А поселок продолжал принимать гостей. Суетились ласки и хорьки, копошились бобры, ворочалась черная медвежья туша. Зверь бродил и озирался, точно не понимал, что он здесь делает. Осевший дом затянули побеги плюща. Почки раскрывались, торопливо вываливая алые венчики цветов. Ветер срывал пыльцу и растягивал тучей мути.

       Во всем этом не было смысла. И стоило об этом подумать, как справа короткими очередями застучал пулемет. Слева вскипело алое облако взрыва. Ударная волна разметала и людей, и тварей, звуковая выключила Еву.

       Стало вдруг тихо.

       Тенями метались кадавры. Плавно, словно танцуя, двигались люди. Сталкивались. Крутились. Стреляли. Пули молча рвали воздух, и только когда одна вошла в стену над ухом Евы, звук вернулся.

       Тод стоял в двух шагах. В правой руке его был дробовик, в левой - тяжелый пистолет. Стрелял Тод одиночными. И стрелял метко. Из-за спины андроида выглядывала Айне. Девчонка держалась в тени, с явным интересом наблюдая за происходящим.

       Ева не сразу поняла, что стихи читает андроид. Выдает строчки сухо, как пулемет очереди. И на пули слов напарываются твари. Подкатываются и отступают, не смея пересечь незримую черту. Вокруг Тода образовалось мертвое пространство.