Андрей Лазарчук - Транквилиум
– М-м…
– Некий крещеный татарин пропал по дороге, его ждут, ищут, лишь через две недели он приплывает на плоту…
– Так это вы! Вспомнил. Точно.
– Вам было восемь лет, и в тонкостях тогдашних взаимоотношений вы вряд ли разбирались, поэтому скажу сам: именно ваш батюшка настоял на поисках и ожидании, чем спас мне жизнь. Потому что, боюсь, доплыть до Стрельца да еще найти тамошних казаков сил бы у меня недостало. Теперь мой черед… хотя бы и покойного, но – отблагодарить. Зачтется когда-нибудь, правда? Итак, сразу к делу, поскольку времени мало. Про форбидеров вам Бэдфорд рассказывал, повторять не стану. Но вот о чем он точно умолчал – восполню. Готовы слушать?
– Да.
– Общество форбидеров существует больше трехсот лет, и за это время множество мелких сект откололись от него. Это понятно. Но крупных расколов не было – до самых тридцатых годов нашего уже столетия. И вызван этот раскол был не внутренними причинами, а чисто внешним вражеским вмешательством. Что такое КГБ, вы уже знаете? (Глеб кивнул.) Именно в тридцатые годы они начали работать против нас активно. И вот теперь существует фактически два самостоятельных общества форбидеров: Лига в Мерриленде, общество традиционно тайное и действующее исподволь, и палладийский Круг, существующий почти что в ранге государственного департамента. Я имею честь принадлежать к последнему. Как водится, больше всего люди не любят бывших друзей, а не старых врагов… И вот мы шпионим друг за другом, строим козни, а враг на этом строит свою игру. Конечно, отличия между обществами существенные. Лига намерена препятствовать главным образом технической и культурной экспансии Старого мира, по-прежнему принимая беженцев – хотя бы в ограниченном числе. Мы же намерены полностью и навсегда закрыть все проходы между мирами, а в дальнейшем – препятствовать возникновению новых… причем для этой цели готовы использовать многие технические достижения Старого мира. И даже пойти на большие изменения в нашем собственном образе жизни.
– А что делал мой отец?
– Он был одним из руководителей Круга.
– Почему же его изгнали из страны?
– Это было не изгнание. Это была отчаянная попытка объединить оба течения. Должен сказать, что ему многое удалось сделать.
Глеб помолчал. Кирилл Асгатович встал и подошел к закипающему на газовой горелке серебряному кофейнику. Там он что-то делал, колдовал, по кабинету поплыла одуряющая волна.
– Скажите, а почему именно так: закрыть навсегда? – спросил Глеб.
– Потому что иначе мы все погибнем. Вымрем. Физически. Дело в том, что за последние полвека ученые Старого мира создали много лекарств, побеждающих практически все заразные заболевания. Но массовое их применение привело к возникновению новых болезней, против которых у нас нет ни лекарств, ни устойчивости. Вы знаете, что на острове Хармони, где живут иммигранты, уже почти не осталось местного населения?
– А разве оно там было?
– Было – несколько тысяч. Осталось – чуть больше одной. Высокая смертность от детских болезней. У взрослых. У детей – меньше.
– То есть…
– То есть нам пока что просто безумно везет. Какой-нибудь их туберкулез, занесенный сюда, будет распространяться со скоростью гриппа. Их насморк может стать нашей чумой. И тогда – раскручивать тот же дьявольский маховик, что и они: придумывать и производить лекарства, микробы начнут изменяться и вызывать еще более страшные эпидемии… причем наш уровень науки вряд ли позволит делать достаточно сложные и эффективные средства. Помните эпидемическую пневмонию на Браво в семьдесят четвертом? Я подозреваю, что это была первая ласточка… Нам придется объявлять жесткий карантин, потому что – сколько можно искушать судьбу?
Глеб задумался. Услышанное было убедительным. Это, конечно, следовало проверить – но это можно было проверить. Построения же мистера Бэдфорда страдали некоторой дымчатостью…
– Так. – Он потер лоб. – Если мы здесь это понимаем, то почему они там этого не понимают? Ведь знают они о предмете явно больше нашего… И другое: почему они так стремятся попасть сюда, даже в явную несвободу? И эти, бредуны… Если я все правильно понял, они намерены установить у нас такие же порядки, как у них… и вообще сделать здесь все так, как там?
Кирилл Асгатович помолчал.
– Беглецов я готов понять, – наконец, медленно сказал он. – И даже посочувствовать им. Видите ли, в Старом мире вот-вот разразится большая война – а уж если начнется, погибнут все. Поголовно. У них такое оружие, что нам и не представить. Что же касается бредунов… Это долгий и сложный разговор. Не на один день. Если очень коротко: да, все именно так, как вы сказали. Причем учтите: они не дьяволы во плоти, они искренне верят, что несут только добро… но при этом во имя добра готовы принести в жертву все население Транквилиума: вызвать эпидемии, ввергнуть нас в войну, начать террор… такое вот у них понятие о добре.
– То есть…
– Извините, Глеб Борисович, но я предлагаю поговорить немного о другом. Про КГБ я вам расскажу потом – все, что знаю, – и сведу с людьми, которые знают гораздо больше меня… Сейчас важнее другое. Бэдфорд, очевидно, уже просветил вас, насколько редок и ценен ваш дар?
– Да. Что есть всего восемь человек…
– Осталось трое. И один из них смертельно болен. Наблюдается поразительная смертность среди пенетраторов… Да, и поэтому Бэдфорд с радостью сообщил о вас сэру Карригану – слышали, разумеется, это имя? Кандидат в президенты от прогрессистов и одновременно – глава Лиги-форбидеров Мерриленда. И сэр Карриган немедленно распорядился сделать так, чтобы вы исчезли.
Глеб вздрогнул. Очень холодная рука кончиками пальцев коснулась сердца.
– Распорядился… кому? Мистеру Бэдфорду?
– Ну, что вы. Бэдфорду приказать подобное невозможно. Немыслимо. Приказ этот получил я. Глеб Борисович, не бледнейте. Все хорошо. Сэр Карриган в упоении собственной беспринципностью просто не может себе представить, что могут быть люди еще более беспринципные. Я, например. Дело в том, что «тайная команда» сэра Карригана полностью состоит из людей Круга.
– Круга… – тупо повторил Глеб.
– Да. Нас еще называют абсолютистами. Но не потому, что мы стоим за абсолютную монархию, а – за абсолютную изоляцию. Впрочем, за монархию тоже. Однако вернемся к сэру Карригану. Мотивов его приказа я не знаю, но подозреваю, что это как-то связано с тем, что вы – сын своего отца.
Долго молчали оба. Глеб ослабил галстук. Лучше не стало.
– Хорошо, – сказал он, наконец. – Что дальше?
– Вам действительно нужно исчезнуть. Во-первых, для собственной безопасности. Во-вторых, для сохранения моего реноме. В-третьих… впрочем, хватит и первых двух пунктов, как вы полагаете?