Андрей Валентинов - Око силы. Первая трилогия. 1920–1921 годы

Триумфальное шествие было остановлено караулом у тюремных ворот. На вопрос: «Кто идет!» раздался вопль двух десятков голосов, известивших о поимке лютого классового врага. Охрана опешила, но затем начальник караула пришел в себя, предложив принять арестованного. Наступил решительный момент.

– То есть как это принять? – грозно вопросил Семирадский, вздымая густую бородищу. – Ты, что ль, у меня эту контру принимать будешь? А кто ты такой есть, а?

Начальник караула попытался отрекомендоваться, но профессор не слушал:

– Видали, товарищи? – обратился он к окружавшей его толпе. – Мы, большевики, понимаешь, ловим эту контру, а охрана-то тут – эсеровская! Да они в одни ворота впустят – в другие выпустят!

Дружинники зашумели. Политцентру не верили, и слова профессора упали на благодатную почву. Растерявшийся начальник караула попытался сослаться на соглашение между большевиками и Политцентром, упомянув товарища Федоровича, но профессор был неумолим:

– Видали мы вашего Федоровича! Правда, товарищи? Ты вот что, тащи сюда самого товарища Чудова, вот тогда и разговор будет!

– Точно! Точно! – идея Семирадского пришлась всем по вкусу. – Чудова сюда! Чудова!..

Караульный окончательно растерялся и принялся звонить в административный корпус. Толпа удовлетворенно гудела. Наконец, калитка тюремных ворот отворилась, и в проходе появился квадратного вида коротышка с забинтованной головой.

– Товарищ Чудов! – заорали обрадованные дружинники. Пров Самсонович недоумевающе принялся разглядывать шумящую толпу, но тут вперед выступил Семирадский.

– Товарищ! – гаркнул он, поднося растопыренную пятерню к треуху. – Докладывает комиссар особого красногвардейского отряда имени индийского пролетарьята Петухов! Бойцами отряда задержан лютый враг революции капитан Арцеулов!

– А… Ага-а! – проревел Пров Самсонович и устремился к связанному Ростиславу. Минуты две он внимательно разглядывал его, а затем удовлетворенно крякнул: – Попался, контра! Не ушел! Спасибо, товарищи, за белого гада!

– Служим мировой революции! – нескладно проорала толпа.

– Пошли оформим, товарищ Петухов, – прогудел Чудов, приглашая Семирадского в караулку. Толпа повалила следом, но бдительный Казим-бек стал в дверях, недвусмысленно выставив перед собой карабин. Между тем в самой караулке оказались Пров Самсонович, пленный белый гад Арцеулов, величественный комиссар Семирадский-Петухов и двое караульных, с любопытством наблюдавшие за происходящим.

– Ты, товарищ, того, – обратился профессор к одному из них. – Посторожи-ка с той стороны, а то мало ли чего?

Караульный вопросительно взглянул на Чудова, но Пров Самсонович поспешил кивком одобрить столь своевременное распоряжение. Как только дружинник вышел во внутренний двор и прикрыл дверь, Арцеулов и профессор переглянулись. Семирадский чуть заметно кивнул и стал развязывать свой «сидор».

– С боем взяли контру! – бодро комментировал он, – вот, изъяли при аресте…

– Молодцы, молодцы! – гудел, почти не слушая его Чудов, заполняя большой бумажный бланк. – Теперь все расскажет, контра!

Между тем «контра» Арцеулов повел плечом, и Казим-бек, громко крикнув: «Так точно, товарищ Чудов!», плотно прикрыл внешнюю дверь. Теперь в караулке их было пятеро, включая часового.

– Вот… вот… – продолжал профессор, доставая из «сидора» нечто, напоминающее небольшой пульверизатор. – Доказательство вещественное…

– Ишь! – заинтересовался Пров Самсонович, на миг отрываясь от бумаги – и в ту же секунду профессор дважды нажал на резиновую грушу. Тонкая струйка ударила в лицо Прова Самсоновича, он дернулся и замер. Арцеулов быстро поглядел на часового, но тот как раз смотрел в сторону.

Профессор взглянул на застывшего, словно статуя, Чудова и провел рукой перед его широко раскрытыми глазами. Оставшись вполне удовлетворенным, он прокашлялся и громко заявил:

– Слышите меня, товарищ Чудов?

– Да… – тихо, но отчетливо ответил тот. – Слушаю вас, товарищ…

– Вы должны слушать только меня! – повысил голос профессор.

– Так точно… Только вас…

Караульный, до которого, наконец, что-то дошло, стал медленно поднимать винтовку. В ту же секунду Арцеулов, отбросив уже ненужные веревки, легко взмахнул рукой. Узкий клинок, еле слышно просвистев в воздухе, вонзился прямо в горло дружиннику. Тот зашатался. Подбежавший Казим-бек аккуратно подхватил тело и осторожно уложил на пол.

– Звоните в третий корпус! – велел Семирадский замершему, словно истукан Чудову. – Арестованного Богораза из пятнадцатой камеры сюда! Живо!

– Так точно! – кивнул неузнаваемый Пров Самсонович и взял трубку телефона.

В третьем корпусе не сразу сообразили, в чем дело, и Семирадскому пришлось дважды подсказывать Прову Самсоновичу нужные слова. Наконец, на другом конце провода отреагировали, сообщив, что арестованный студент Богораз направляется в караульное помещение. Профессор, кивнув, забрал у одеревеневшего комиссара телефонную трубку, и тут же ладонь Арцеулова рубанула по загривку вождя иркутских большевиков. Чудов захрипел и рухнул на пол.

– Напрасно, батенька! – шепнул профессор, доставая из «сидора» тяжелый баллон с широким раструбом. – Он все равно ничего не сообразил бы…

– Что это за гадость? – поинтересовался Ростислав, не без брезгливости поглядывая на зловещие приготовления.

– Которая? – усмехнулся Семирадский, колдуя с тяжелым баллоном. – Та, что для господина Чудова – специальный газ «Кикимора». А это, – он потряс баллоном, – обыкновенный хлор с углекислотой. Очень невкусно!..

За дверью, ведущей во двор, послышались шаги. Арцеулов кивнул, и Казим-бек занял позицию у входа. Профессор как ни в чем не бывало, стал посередине караулки, закрывая собой поверженного Чудова.

Дверь открылась, на пороге вырос конвойный. За ним стоял невысокий худощавый молодой человек в очках, на лице которого было написано тоскливое равнодушие.

Конвоир удивленно посмотрел на Арцеулова, затем на лежавшего на полу неподвижного Чудова, его рот стал округляться, но в ту же секунду резкий удар приклада опрокинул его навзничь. Казим-бек быстро втащил молодого человека в очках внутрь караулки и захлопнул засов.

– Маски! – шепнул профессор. Арцеулов и Казим-бек выхватили из-за пояса белые пакеты и, развернув их, стали натягивать на головы резиновые респираторы. Профессор, уже умудрившийся, несмотря на бороду, нацепить жутковато выглядевшую маску, теперь натягивал такую же на пораженного и ничего не понимающего молодого человека. В дверь уже гремели прикладами.

Наконец, последний респиратор занял свое место. Профессор поднял повыше большой баллон и крутанул кран. Послышалось шипение, помещение стало заполняться густым дымом. Белое облако окутало караульную, дым пополз наружу, откуда послышались удивленные крики, затем кашель и отчаянные вопли. Из-под респиратора профессора донеслось удовлетворенное гудение.