Княгиня Евдокия 5 (СИ) - Юлия Викторовна Меллер

— У сына есть друзья.

— Есть, — согласиться с этим было легко: целый ряд знатных отпрысков воспитывался вместе с наследником. — Но они подчиняются семье, и их родня будет поддерживать наследника, пока он им благоволит, но тот же Алексашка не очень умён и пользы от него нет. Что будет, когда наследник заслуженно отодвинет его от дел?

— Ты поэтому талдычишь боярам, что незаменимых нет?

— Есть такое, — согласился Юрий. — А ещё я возвышаю умных, деятельных и преданных, чтобы наша знать понимала, что замена им рядом.

— На тебя жалуются.

— Это понятно, — хмыкнул князь.

— Зачем ты провоцируешь их? Думаешь, новые бояре будут честнее?

— Если поймут, что наверху удержатся только лучшие и полезные для государства, то будут. Умный сумеет заработать, не воруя и никого не притесняя. И умный воспитает наследников так, чтобы те безопасно преумножили достояние своей семьи.

— А коли оступятся?

— А коли не оправдают царского доверия, то потеряют власть. Желающих занять их место полно.

— Ты так станешь изгоем. Бояре будут до последнего сражаться за наследуемый титул.

— В конце концов привыкнут и смирятся. Они рискуют только должностью, а не землями. Ты должен понимать, что я создаю тебе сильный рычаг давления на них.

— Да, понимаю я, — устало прикрыв глаза, буркнул Иван Васильевич. — Сейчас твои потуги незаметны, но коли не бросишь начатое, то Ванюше уже свободнее будет править.

Оба помолчали. Юрий хотел напомнить, с чего они начали разговор, но брат ничего не забыл.

— Хочешь к Дуняшке свататься? Ты же из-за неё примчался сюда?

— Да, — коротко ответил, чтобы не выдать упрек, что девчонку у него под носом чуть не сгубили.

Иван смотрел исподлобья, и взгляд его был тяжёл.

— Это твои вои держатся вблизи неё?

— Агафон и Лука, — кивнул Юрий, вспомнив, что воины рассказывали, как их окружили люди из разбойного приказа и допросили.

— Почему я должен верить тебе, что твои дети не захотят идти воевать моего Ванюшку?

— Я вроде не глуп, чтобы желать царского стола, — хмыкнул князь. — Мне на моём месте хорошо и детям дел хватит. Наша стезя воинская, её и впредь держаться будем.

Глаза царя сузились, и Юрий поспешил добавить:

— Евдокиюшка никогда не пойдёт против твоего сына.

Лицо брата осветила улыбка:

— А ты прав! Она не позволит даже мысли зародиться сменить царя. Уж не знаю откуда это у нее, но с детства такая. Уверена, что всех ждет беда, если меня заменить или Ванюшку.

Иван насмешливо посмотрел на Юрия и неожиданно произнёс:

— Но коли твои наследники окажутся бестолковыми, то они всё потеряют. Как ты там говоришь «незаменимых нет». Ты готов к этому?

— Мои дети станут опорой племяннику, — твёрдо ответил князь.

— И будут получать награды из рук Ванюши, — закончил Иван Васильевич. — Ты суров к своим будущим детям, но зато на них действительно можно будет положиться.

Царь поднялся с трона и, обняв брата, прошептал ему на ухо:

— Идём, Юрка, в церковь, снимем с тебя клятву о непродолжении рода. Только об одном прошу: не сватайся к Дуняшке до того, пока не сосватаешь моему Ваньке невесту.

— Но…

— Всё в твоих руках. Скачи к Казимиру, договаривайся о безопасном проезде через его земли. Чем скорее ты подготовишь путь в Молдову, тем быстрее я отправлю отсюда сына и её. Им здесь небезопасно оставаться.

— А в дороге?

— Дружина будет рядом днём и ночью, а тут так не получается.

— А бояре одобрят сватовство?

— Мы их пока торопить не будем. Пусть грызут эту кость, пока всё не обсосут, а потом я их прижму. Ты, главное, поспеши, чтобы до весны моя Марьюшка уже с невесткой нянчилась. Елене-то всего одиннадцать годков.

— Положись на меня… брат.

— Ну ладно, ладно… поспешим клятву снимать. Глядишь, мы с тобой ещё младшего Андрейку женим. Прав ты, что приехал ко мне с этим разговором. Жаль, что второй Дуняшки у меня нет, а то бы меньшого тож сосватали…

Юрий улыбнулся воспоминанию. Младшему брату придётся довольствоваться девушкой попроще. И Иван может придумать ему испытание наподобие того, что исполняет сам Юрий. А он счастлив уже оттого, что может позволить себе ухаживать за девушкой.

Вот только как? Да и забыть она могла о нём…

Улыбка на его лице растаяла, уступив место сомнениям.

Не стар ли он для неё? Не скучен ли? А вдруг она давно уже передумала?

Но вроде бы была рада видеть его в Думе. Улыбнулась и глаз не отводила. Как бы узнать наверняка?

* * *

Евдокия как в тумане провела время до приезда бабушки Аграфены. Мысли о собственном будущем её сильно смущали. Когда-то она обнадежила князя Юрия Васильевича, но теперь сильно сомневалась, что ей нужно выходить замуж.

Уж больна хороша была жизнь вольной птички! Сейчас ей никто не указ, а каково будет замужем? А дети? Это ж выносить надо будет, потом родить и следить, чтобы все с крохой было хорошо. Сколько лет потребуется, чтобы вновь оказаться предоставленной самой себе?

А с другой стороны, интересно побывать замужем, стать мамой, потом бабушкой. Вдруг это не так обременительно, как кажется? Милослава-то не перетрудилась, воспитывая троих детей, а Евдокия может родить одного и посмотреть, каково это. Вдруг сердце зайдётся от счастья, когда маленькие детские ручки обнимут её за шею? Вон Машка как сияет, когда на своих карапузов смотрит!

Боярышня никак не могла решить, какое будущее её устроит, но по приезду бабушки Аграфены решила положиться на судьбу по примеру Балашёва. В его фатализме было что-то обнадеживающее. Ведь благодаря ему Кузьма не сломался, вернувшись домой. Он уверен, что бог ведет его туда, куда ему надо больше всего.

Бабушка ничуть не изменилась, оставаясь такой же весёлой толстушкой, какой её запомнила Дуня.

— Ах вы мои славные, — ворковала она, обнимая двоюродных внуков. — Ванюша, какой же ты статный и мужественный! А усище-то… это же усы, а не молочная пенка? — прищурилась Аграфена, дразня заважничавшего при ней боярича.

Ванька выпучил глаза, а Евдокия расхохоталась. Была б её воля, она обязательно сбрила бы брату кошачью щеточку и тот пушок, что он зовёт бородой. Но Ванюшка не даётся.

— Какие вы взрослые! — умилялась монахиня. — Машенька, как же ты похожа на Настьку… хм, на настоятельницу Анастасию в молодости. От неё в юности никто глаз отвесть не мог.

Мария смутилась.

— А это что за малыши? Никак правнуки?

Натетешкавшись с Машиными крохами, Аграфена обняла Дуню.

— Забыла