Изменяя прошлое - Игорь Журавлёв

А потом в девяностые такую хорошую систему взяли и сломали, подстраиваясь под западный опыт. Режим стали определять исключительно по тяжести преступления и начался бардак, когда первоходы попадали к тюремным старожилам и всё, нахрен, перемешалось. Да, много чего в новой России сделали через жопу, не учитывая даже положительный опыт советских времен.

Я вздохнул и перевел взгляд на Сурка. Тот настороженно кивнул, подтверждая слова Нечая:

— Сурков моя фамилия, зовут Николаем.

— Присаживайся, Сурок, — хлопнул я ладонью по своей шконке. — Я смотрящий за положением в хате, называй меня «Пастор».

— Странное у вас погоняло, — удивился Сурок, присаживаясь на краешек. — Почему «Пастор»?

— Исповедовать люблю таких, как ты, — хохотнул я. — Считай, что ты сейчас в церкви, а потому рассказывай все как на духу. Хочу понять, что за человека в мою хату занесло.

— Смотри, Сурок, на исповеди врать нельзя! — прищурился Нечай, оскаливая свои прочифиренные зубы. Морда у него при этом становилась зверская, и он об этом знал, потому любил людей своим оскалом пугать. Я лишь усмехнулся про себя, уж Нечая я знал как облупленного. Пассажир он правильный и человек неплохой, а то, что ссыковат малёхо, так у всех свои недостатки. Эту свою ссыковатость он умело прячет за наглостью, так что сразу и не подумаешь, если только когда близко его узнаешь. Но на Сурка подействовало так, что он невольно плечами передернул, а Нечай и доволен.

— Да что сказать? Обычный я человек, по специальности физик, пятьдесят четыре года от роду. Раньше не сидел и даже не привлекался.

— А завалил кого? — прищурился Нечай. — Бабу свою, что ли?

— Почему бабу? — удивился Николай, превратившийся на ближайшие десять лет в Сурка. А что поделаешь? — Такая фамилия человеку досталась. Николаев на зоне много, поди, разберись о ком речь, а когда скажут — «Коля Сурок», сразу всем понятно. Без погоняло у нас нельзя никак, не нами заведено.

— Ну а кого ты еще мог завалить? — сделал удивленную харю Нечай. — Рази что собутыльника по пьяни?

— Не пью я, совсем, — признался Сурок. — Здоровье не позволяет.

— Да харэ тут сказки рассказывать, — с ходу отмел такой вариант Нечай. — Все пьют.

И заржал, придурок. Сурок, надо отдать ему должное, на подначку не повелся, лишь плечами повел. Дескать, твое дело: хочешь — верь, хочешь— нет. Поднатаскался, пока под следствием сидел, может, долгие месяцы.

Чем-то он мне нравился, этот физик, пока понять не могу чем, но разберусь. Я и сам в детстве физикой увлекался в школе. Кто знает, повернись иначе, может, коллегами с ним были. Хотя это, конечно, вряд ли. Богу богово, кесарю кесарево, а что холопу на роду написано, так тому и быть.

— Так кого ты завалил, Сурок? — мягко поторопил его я.

Тот как-то обреченно вздохнул и ответил:

— Эфэсбэшника, что приставлен был ко мне по работе.

Мы с Нечаем переглянулись, а Сурок продолжал, словно его прорвало:

— Он мне угрожал, что сестру мою убьет! У меня выбора не было, злой человек был, не об интересах страны, а о своей выгоде только думал. Хотел мое изобретение продать, и деньги, типа, поделить. А начальству доложил, что ничего у меня не вышло. Может, и к лучшему, пусть так думают, вот только знал я — обманет он меня и, скорее всего, убьет потом, чтобы все следы замести. И меня и сестру, которая одна в курсе моей работы. Очень злой и очень жадный человек. Был.

Моя чуйка вновь взвыла: не теряй, мол, Пастор, этого мужичка, нужен он тебе! Зачем? Пока не знаю, но одним местом чую: нужен он мне позарез!

— Чифиришь? — спросил я.

— Не, — помотал головой Сурок. — Слишком крепко для меня, сердце заходится.

— Ну а купчика?

— Купца можно, если не очень крепкого, — согласился бывший физик.

— А чай-то хоть есть у тебя, убивец? — грозно спросил Нечай. — Вообще, есть чего на общак? Давай, все выкладывай!

Я поморщился, но останавливать Нечая не стал. Общее есть общее, такой порядок, что каждый должен скидываться. Иначе, как выживать?

Сурок спорить не стал, понимал уже, что к чему. Молча расстегнул толстый рюкзак и выложил на шконку две двухсотграммовых пачки черного крупнолистового чая «Принцесса Нури» и пять пачек сигарет «Bond». Подвинул ближе ко мне:

— Это на общее.

— Это чё, всё, чё ли? — вскинулся Нечай. — А пожрать?

— Нечай, не наглей, — посмотрел я на кента. — Каждый сам решает, что он может уделять добровольно.

Нечай скривил харю, не нравилась ему моя «правильность», но умолк, а я повернулся к Сурку:

— Благодарю тебя, Николай, от общества.

И пока Нечай убирал пожертвованное в общаковые пакеты, что стояли у него под шконкой, я продолжил опрос:

— Давно уже сидишь?

— Скоро полгода будет, Пастор.

— Долго тебя мурыжили, — кивнул я. Обычно на досудебное расследование по закону выделяется два месяца, и если следак выходил с прошением о продлении, то это не очень у ментов поощряется. У них там свои планы и сроки. Конечно, если нет веских причин. Но тут дело, видно, непростое. Шутка ли — чел эфэсбэшника завалил, который, походу, был еще и при исполнении.

Сурок только вздохнул, но ничего не ответил. Не любит о себе распространяться, закрывается. Но и я не пальцем деланный. И пока Нечай варил чай, я пытался вытянуть из физика зачем-то нужные мне сведения. Впрочем, есть простой способ узнать если не все, то все, что ему предъявило следствие. Копию приговора он еще, конечно, не получил, ведь его сразу после суда к нам кинули. Пока там напечатают, пока подпишут, пока сюда пришлют, пока спецчасть ознакомится — дело, обычно не одного дня. А вот обвинительное заключение, которое по окончании следствия выдают, у него, конечно, с собой. И я, уставившись ему прямо в глаза, тихо произнес:

— Коля, объебон не дашь почитать? Страсть, как люблю детективы!

Я хохотнул, не сводя с него взгляда, в котором не было и намека на смех. Сурок понял все правильно, да и что тут за секрет, наверняка уже не один человек прочитал это заключение. Вздохнув, он молча достал из рюкзака пакет с логотипом «Пятерочки», развернул его и протянул уже достаточно потрепанную довольно толстенькую стопку листов формата А4. Я принял объебон (так уж у нас принято называть обвинительное заключение) и откинулся на подушку, протянув руку к бокалу с чаем и кивнув Сурку на другой бокал: мол, угощайся. Нечай не поскупился, конфеток насыпал к чаю.

Сам он любитель чифирнуть, а я чифирил только по первой ходке, потом перешел исключительно