250 дней в царской Ставке. Дневники штабс-капитана и военного цензора, приближенного к высшим государственным и военным чинам - Михаил Константинович Лемке
► Прибывший сюда командир л. – гв. Уланского его величества полка Павел Александрович Офросимов завтракал сегодня с нами полковником, а обедал уже генерал-майором свиты, – царь произвел его лично.
► Какой-то тенью ходит симпатичный Генерального штаба генерал-майор Евгений Андреевич Искрицкий, состоящий для поручений при начальнике штаба.
► Сегодня я перевез Бюро печати из здания штаба в духовную семинарию и сам переехал из грязного «Метрополя». Моя квартира там же, в двух особых комнатах. Завтра начинается работа.
Вот уже который день в телеграммах с фронта констатируют, в сущности, переход противника к положению, которое так понятно для всех формулируется словами «без перемен». «Без перемен» и на нашем фронте. Можно надеяться, что пройдет еще несколько дней, максимум недели две, – и мы станем свидетелями начала периода той тишины, которая так продолжительно отмечалась в свое время в полосе франко-германского фронта.
Не буду анализировать существо причин этого «без перемен», не буду гадать, кто и когда создаст повод заговорить о той или другой степени активности. Здесь это «без перемен» заставляет задумываться с другой стороны.
Родина напрягала свои нервы, свои силы и свою бодрящую нервность в течение пятнадцати месяцев. Нервы поистрепались, силы поизносились, но их много – и еще как много! – в потенциале русской мощной души; бодрое настроение имеет шансы на возрастание.
И однако, не знаю, как другим, но мне делается жутко, да, именно жутко.
Русский человек не в состоянии слишком долго поддерживать в себе то или другое настроение, сказывающееся в подъеме или упадке нервной чувствительности. Это – и наш плюс, и наш минус в одно и то же время. Когда мы непосредственно не видим всех ужасов войны; когда мы начинаем видеть меньше раненых, – когда списки убитых уже не так многочисленны, а нужда в сестрах милосердия и санитарных поездах слабеет, – когда, словом, мы можем, хоть немного, «отдохнуть» от пережитых ужасов, зная, конечно, что волна их, и не одна еще, впереди, – мы инстинктивно, в силу именно своей русской природы, проявляем меньшую нервность творчества, меньшую энергию в самоотверженной работе, меньшую, наконец, щедрость в отчуждении от себя материальных благ.
Между тем долг каждого русского, больше или меньше затронутого настоящей войной, – использовать наступающий сравнительный нервный покой на наибольшую продуктивность личной и общественной работы по содействию армии.
И прилив пожертвований для улучшения и расширения довольствия армии теплой одеждой, санитарной помощью и т. п., и участие личным трудом, и напряжение общественной, не говоря уже о промышленной, деятельности – все это должно быть развито и ведено с крайним напряжением энергии, с полной безостановочностью в эксплуатировании всех наших сил и средств.
Настанет время, когда все сделанное в полосу затишья пойдет в дело, и тогда мы все с гордостью скажем: тыл работал, когда армия так или иначе отдыхала.
И вот хочется крикнуть: «Не складывайте рук, работайте во всю ширь, враг не дремлет, не отдыхает, он умело пользуется каждой минутой затишья и непрерывно, всесторонне и активно заботится о своей армии!»
С радостью нужно признаться, что этот призыв не может быть обращен ко всему русскому обществу, нет, он адресован только к тем, кто очень устал, кто много переиспытал, кто очень уж многое отдал… А с каким бы невыразимым чувством радости встречена была бы мною весть о прекращении войны! Ясно, что наши шансы на победу очень слабы, а на разорение – уже все налицо.
17-е, суббота
Быв на днях на Юго-Западном фронте, царь и наследник находились в 3–4 верстах от передовых линий, видя около себя артиллерийский огонь противника. Иванов просил разрешить наградить наследника Георгиевской медалью. Сегодня мальчик пришел с отцом на доклад Алексеева и, как рядовой, получил в его присутствии медаль. Очень довольный, он в восторге побежал домой, ну а царю – развлечение в его ничегонеделании.
► Дежурный по управлению полковник Корсун рассказывал, что сегодня за завтраком великий князь Дмитрий Павлович наводил серебряной тарелкой зайчиков на сидевших за столом великих княжон и других. Все принимали это молча, наследник очень смеялся, а японский военный представитель (все они едят у государя) отвечал зайчиками же своей тарелки и делал это очень оживленно. После завтрака, когда царь и его жена обходили присутствующих, наследник нетерпеливо повторял: «Мама, пойдем» – и тянул ее к себе в комнату.
► Курьезную иллюстрацию русской бюрократической жизни нарисовал генерал Борисов. Садится писарь с машинкой на площади у Александровской колонны и пишет во все военные учреждения: «Сего числа я сел у колонны». Получив такой входящий, все учреждения выпускают по исходящему с запросом, зачем сел такой-то и почему он уведомил об этом. При массе полученных входящих писарь просит уже дать ему помощника для подшивки бумаг, отвечает всем, что все будет сообщено дополнительно, и т. д. Опять получает запросы: предполагается ли своевременное оповещение в скором времени?.. Снова отвечает, прося уже второго помощника. Словом, скоро писарю прибавляют нескольких писарей с машинками, дают помещение, а года через три строят каменный дом для создавшегося таким образом нового департамента.
► Сегодня Бюро печати начало функционировать. Корреспонденты работали; я уже просматривал их писания с точки зрения весьма неопределенной и увилистой военной цензуры Носкова. Дикое ощущение для историка общей российской цензуры, но его выкупает цель учреждения и обстановка войны.
18-е, воскресенье
Вчера царь приказал генерал-лейтенанту барону Юлию Эдуардовичу фон-дер-Роопу осмотреть дороги «для выяснения причин неправильного движения и способов их устранения, согласовав на месте все необходимые распоряжения с подлежащими управлениями железных дорог». Сюда вошли участки дорог: Риго-Орловской, Либаво-Роменской, Полесских, Николаевской, Московско-Виндаво-Рыбинской, Московско-Киево-Воронежской, Рязанско-Уральской, Александровской, Сызрано-Вяземской и Московско-Курской. Ясно, что положение Рухлова пошатнулось.
► Для угрозы Балканскому театру и одновременно на случай присоединения Румынии к нашим союзникам в районе Бессарабии сосредоточивается VII армия, задачи которой пока точно мне неизвестны; состав ее значительно обновлен и пополнен.
► Телеграмма начальника штаба Юго-Западного фронта генерала Саввича командующим VIII и IX армиями от 17 октября:
«Государь император повелел из состава войск фронта назначить бригаду конницы, начав немедленно посадку по подводе к избранным станциям и направляя эту бригаду в район Бендер, откуда дальнейшее
Ознакомительная версия. Доступно 58 из 291 стр.