Эпоха перемен. Моя жизнь - Анатолий Штейнберг

Ознакомительная версия. Доступно 18 из 89 стр. выходами, складывали ладошки «колодцем» и готовились ловить сусликов, остальные лили воду в один вход. Постовые следили за тем, в каком из отверстий покажется суслик. Когда суслик высовывал голову, его нужно было быстро схватить, чтобы он не успел убежать или укусить ловца за руку. Чаще всего застигнутый врасплох суслик активно защищался: кусался, царапался и верещал так, что удачливый ловец пугался и упускал зверя. Не менее испуганное животное бросалось наутёк и убегало в степь подальше от норы, в которой случилось наводнение. Всей оравой мы пускались в погоню, это было очень азартное занятие: мы с улюлюканьем бежали за сусликом наперегонки, пытались перерезать ему дорогу, но обычно он всё равно оказывался шустрее нас, находил какую-нибудь нору и снова прятался в подземелье.

Ещё я помню растущую повсюду коноплю. Где-то это были промышленные поля, где-то просто заросли, которые распахали под посев зерна. После распашки конопля оставалась расти вдоль кромки полей, её кусты были очень высокими. По осени листья опадали, а из земли оставались торчать длинные плотные конопляные стебли с твёрдыми как камень корнями. Мы с мальчишками вытаскивали стебли из земли, заостряли твёрдый корень, очищали стебли от веток. Так мы готовили копья, которыми потом весело «воевали». Иногда мы собирали сухие стебли и разжигали из них костёр, сухая конопля хорошо горела. Взрослые говорили, что коноплю не нужно бросать в костёр, от дыма будет болеть голова. Ни у кого тогда не было понимания, что конопля – это наркотик, все знали, что её дым вызывает головную боль, и на этом всё. В те времена люди совершенно не интересовались наркотиками, а конопля была одной из важнейших сельскохозяйственных культур. В России издревле конопля выращивалась в больших объёмах, особенно активно её стали заготавливать в связи с развитием флота, тогда российская конопля стала ценным экспортным товаром, который отправляли преимущественно в Англию. Конопляные канаты пользовались огромным спросом, они обладали особой прочностью и не гнили в воде. Потом в промышленности конопля была заменена на джут, а с развитием кораблестроения потребность в канатах упала, поэтому и посевы конопли в России значительно снизились.

После села Сладково мы переехали в село Менжинское, которое было построено специально для работников, занимающихся освоением целины. Там мой папа стал ответственным руководителем – главным инженером большого совхоза. Западносибирские степи, расположенные на границе с Казахстаном, были традиционным местом обитания кочевых казахов. Освоение целины в большой степени повлияло на их жизнь: им приходилось освобождать территории, отгонять табуны лошадей, чтобы уступить дорогу тракторам. Я помню, как папа ездил договариваться со старейшинами кочевников, иногда он даже брал меня с собой, возможно, так он хотел показать свою открытость и доверие.

Я помню, как это было: нас приглашали в юрту, посередине которой располагался очаг. Папа садился вместе с казахами, они доставали бурдюки и наливали кумыс в деревянные пиалы. Перед тем как начать пить, папа обязательно плескал кумыс в очаг, так он демонстрировал уважение к духам предков этого рода. Только после этого отец начинал разговор, он говорил, что в степь скоро придут тракторы, людям нужно уходить.

Мой папа был очень человечным, он относился к кочевникам с большим уважением и сочувствием, понимая, каково им было покидать родные земли не по своей воле. Сейчас я осознаю, что такие встречи могли быть опасными, ведь для кочевников мы были чужаками. Будучи ребёнком, я не понимал, что именно происходит, но я видел казахских старейшин с длинными белыми бородами, видел их глаза, наполненные горечью и обидой. Им было тяжело, они осознавали неизбежность происходящего, понимали, что папа им не враг: не он принял решение распахать степь, он так же подневолен, как и они.

Папа оказывал глубокое уважение кочевникам, они это понимали и высоко ценили. Такое поведение моего отца стало для меня большим жизненным уроком: я впервые видел, как решаются взрослые вопросы. На самом деле, с кочевниками можно было не церемониться: силы были слишком неравны, против тракторов ни один кочевник не пошёл бы. Но мой папа предпочитал договариваться и предотвращать конфликты, сложность ситуации оставалась, но она была управляемой. Осознание того, как именно создаются договорённости, пришло ко мне уже во взрослом возрасте, но сама ситуация и папино поведение мне запомнились и запали в душу: я увидел живые примеры правильных управленческих решений и доброго человеческого отношения.

Ещё одно яркое воспоминание того времени – ковыльная степь. Когда в цветущем ковыльном поле гулял ветер, степь превращалась в голубое волнующееся море, которое не имело берегов. Когда по степи пошли тракторы, это бескрайнее море превратилось в чёрную, вывернутую наизнанку землю. Веками непаханая степь, богатая чернозёмом, готовилась под посевы. Разрушалась тысячелетняя среда обитания кочевого народа, табуны лошадей уходили то ли вдаль к невидимым берегам необъятной степи, то ли отправлялись в небытие, а за ними следовали казахские кибитки. Это было нужно великой стране, но нужно ли это было кочевникам? Они хорошо жили на этой земле, у них были огромные табуны лошадей, которые обеспечивали им традиционную безбедную жизнь.

В самом начале целинной эпопеи урожаи пшеницы были рекордными. Будучи ребёнком, я запомнил, что в первый урожайный год никто не знал, куда деть зерно и что с ним делать. Уже тогда я понимал, что взрослые поступили бездумно и даже глупо, засеяв бескрайние поля, не продумав заранее, как и где нужно будет хранить зерно. Железная дорога была очень далеко от села, элеваторы не построили, не было достаточного количества грузовых автомобилей, чтобы вывезти зерно с полей, не хватало подвижных составов для его транспортировки. Я помню, как бульдозеры двигали огромные горы зерна, потом зерно ссыпали на брезент и складывали в кучи – бурты. В огромной куче сырое зерно прело, температура в бурте поднималась, из-за этого зерно начинало гореть. Огонь стал причиной гибели большого объёма зерна. Это было страшное зрелище!

Несмотря на свой малый возраст, уже тогда я осознавал всю глупость и трагичность происходящего. Взрослые проделали такую тяжёлую работу, самоотверженно трудились, не жалея сил, выгнали несчастных казахов с их исконных земель, а потом так бездарно уничтожили результаты своего труда. Степь мощно отозвалась огромным урожаем, и из-за человеческой глупости всё погибло. Со временем всё наладилось: построили элеваторы, проложили дороги, организовали логистику, но первый урожай был самым большим. В Советском Союзе зачастую был важен исключительно результат, а не то, какими усилиями и жертвами он достигался.

Освоение целины продолжалось, но глупые эксперименты в сельском хозяйстве на этом не закончились. Никита Сергеевич был талантливым и энергичным человеком, но, к сожалению,

Ознакомительная версия. Доступно 18 из 89 стр.