Неуловимые - Михаил Сидорович Прудников

Не хотелось уходить. Остаться бы здесь до утра, поспать. Но нельзя — надо спешить.

— Вы, ребята, того... — взволнованно сказал дед Петрусь, провожая гостей, — действуйте до победного...

Светлее казалась темная ночь, легче стало идти оттого, что люди обогрели щедрым сердцем и добрым словом.

Обошли озеро Узница. Где-то поблизости должен быть проселок Юровичи — Козьи Горки, дальше лес, речка, а там и широкая грунтовая дорога на Полоцк. Хорошо бы выйти к ней поскорее.

Но только на рассвете бойцы увидели серую ленту грунтовой дороги. В туманной дымке на ней показалась быстро приближающаяся черная точка. Мотоциклист? Нет, мотора не слышно. Значит, кто-то на велосипеде. Немцы на велосипедах, да еще в одиночку, вдали от гарнизонов не ездят. А если местный человек, то как у него уцелел велосипед?

Никольский выскочил на дорогу:

— Стой!

Молодой парень остановился ни жив ни мертв.

— Откуда и куда?

— Я... Я...

— Не бойся, свои.

— Из Булавок еду домой, в Полоцк.

И велосипедист рассказал, что был в деревне Булавки, собрал там у родных и знакомых несколько десятков яиц, а теперь возвращается в город, хочет обменять яйца на сигареты и соль — самые дефицитные товары.

— Далеко еще тебе ехать? — спросил Никольский.

— Километров двадцать.

«Значит, треть пути позади. Это неплохо!»

Расстались по-хорошему. Парень подарил на радостях шесть яиц.

Группа углубилась в лес, не теряя, однако, из виду дорогу.

Вскоре приблизились к деревне, в которой, по данным разведки, находился немецкий гарнизон. Решили обойти ее с восточной стороны, по болоту. 

Когда выбрались на сухую тропу, солнце поднялось уже высоко. Теперь совсем близко большое озеро — Черное. Обходить его по топкому берегу очень долго и тяжело. Хорошо, что там есть перевоз, где их должен встретить человек лет сорока пяти в домотканой вышитой рубахе и синем картузе со сломанным козырьком.

А вот и оно — озеро Черное. Но где же этот мужчина в синем картузе?

Возле будки на пне сидит хмурый старик в ситцевой косоворотке и чинит бредень. Неподалеку покачивается на волнах привязанная к колышку лодка.

Искать своего человека некогда. Надо немедленно переправляться.

Однако старик оказался не очень приветливым.

— Не повезу, — решительно заявил он. — Немец увидит — висеть мне на еловом суку, как и Семену Бровке, который перевозил партизан. А мне это не с руки, понятно?.. Ребята вы молодые, валяйте кругом.

Пришлось прибегнуть к энергичным мерам, чтобы заставить перевозчика изменить свое решение.

— Ладно, грех будет на вашей совести, — проворчал он.

Переправились благополучно. Часа в три лодка причалила к берегу у деревни Гендики. Эту деревню не обойдешь — кругом болота. Пришлось шагать по улице.

Почти все село прошли, никого не встретив. Но вот на пригорке, за сараем, послышался чей-то разговор. Никольский уловил только одну фразу, сказанную умышленно громко: «Немцы в деревню идут, наверно за яйками».

Несомненно, это сигнал хороших людей, предупреждающих об опасности.

У Верхогляда мгновенно оказался в руках пистолет. Никольский выхватил из-за пояса гранату. Зырянов вскинул автомат.

В ту же минуту на окраине деревни показались два немецких солдата в касках. Заметив вооруженных людей, они перескочили через плетень и скрылись в одном из домов.

Никольский рванулся за гитлеровцами.

— Подожди, — остановил его Верхогляд. — Начнем тут возиться, можем сорвать задание. Стоит ли овчинка выделки?..

Подошли несколько женщин.

— Не трогайте их, аспидов. — Крестьянка в засаленном ватнике схватила за руку Никольского. — Пропади они пропадом. Детишек полно, куда с ними деваться? Пожгут все кругом, порежут, постреляют!

— В соседней деревне их цельная туча, — сказала другая.

Женщины отлично знают: если два солдата не вернутся из похода за яйками, Гендики будут стерты с лица земли.

— Ну ладно, — уступил Никольский. — Черт с ними, с этими фашистами.

Когда миновали деревню и вышли на болотистый луг, их догнала крестьянка в ватнике.

— Вот, — сказала она и вынула из кармана кусок сала. — Возьмите.

— Ну что вы, мамаша, вам самим есть нечего, — попробовал отказаться Верхогляд.

— Не обижайте.

Иван взял дорогой подарок, бережно завернул его в тряпицу и сунул в вещевой мешок.

— Спасибо, мамаша. Счастья вам и вашим детишкам.

* * *

Следующий день был особенно тяжелым.

Едва выбрались из болота (до чего же богата ими Беларусь!), увидели песчаную дорогу со следами автомобильных шин. Видно, здесь часто ездят грузовики. Надо поскорее уйти поглубже в лес... Но и дальше всюду тропки, дорожки, сваленные деревья. Наверно, поблизости лесопильный завод.

Из-за дерева внезапно показался верхом на лошади немецкий офицер. Бойцы замерли. Фашист быстро повернул коня и скрылся. Заметил или нет?

Несколько часов шли по мелколесью и опять-таки по болоту. Остановились в густом кустарнике. Отжали мокрую одежду. В каком направлении следовать дальше, не совсем ясно.

Неожиданно замычала корова. Похоже, что близко стадо... Но через кусты продралась одна-единственная буренка. Остановилась рядом. Верхогляд веточкой пощекотал ей ноздри — никакого впечатления. Замахнулся палкой — замигала глазами и ушла. 

Эта неожиданная встреча родила как будто совсем не плохую мысль: раз коровы, — значит, должен быть и пастух. Надо бы расспросить его про дорогу.

Валентин Никольский отполз довольно далеко в сторону. Спрятавшись за дерево, тихо свистнул. Никто не отозвался.

— Э-эй! — позвал он вполголоса.

Из-за холмика показалась голова в каске.

— Русс! — раздался тревожный крик. На него откликнулось несколько голосов.

Валентин торопливо пополз к болоту. «Как будто не заметили!» Стараясь не шуметь, влез в воду. Приготовил две гранаты. Немцев не видно, но слышно, как они переговариваются.

Раздается тихий всплеск. Валентин оборачивается на него и облегченно вздыхает: рядом — Верхогляд и Зырянов...

Только в сумерки вылезли из болота.

Сон валил с ног. Решили спать в кустарнике по очереди.

* * *

Поздно вечером двенадцатого мая партизаны увидели вдали огоньки: Полоцк! Чуть левее громоздится какая-то темная бесформенная масса.

— База! — утверждает Верхогляд.

Но впереди железная дорога. Через нее надо перебраться.

Подползли к насыпи. Навстречу загромыхал поезд. И вдруг почему-то остановился. Бойцы затаились...

Через несколько минут эшелон ушел. Верхогляд тронул Никольского за руку, показал влево. Там, в глубине территории нефтебазы, теперь уже ясно вырисовывались силуэты громадных баков.

Еще несколько метров вперед — и канавка. Здесь безопаснее и удобнее