Моя милиция - Хайдар Халикович Яхъяев

Разбудил его голос жены.

— Вставайте, Махмуджон-ака изволили к нам заглянуть.

Муж с женой подобострастно засуетились вокруг гостя. Тут же появились бархатные курпачи[2], пуховые подушки, обильный дастархан, зазвенели рюмки. В разгар пиршества Ахмедов внезапно перешел к делу:

— Теперь, дорогой, нам надо пошевелить мозгами. Я тебя считаю родным братом. Да ты, наверное, и сам это заметил...

— Пусть аллах меня накажет, — Сабир вошел в раж. — Пусть я ослепну, если забуду, что вы сделали для меня!

— Умные слова, — Ахмедов разулыбался. — Значит, всегда вместе. Вот, — председатель взял лепешку, — целуй; поклянемся богом и хлебом и породнимся...

Так под пьяную лавочку был оформлен союз двух деляг. Они несколько раз целовали хлеб и подносили его ко лбу. Было твердо решено: всю прибыль делить пополам. Вконец захмелевший Ахмедов заночевал у своего новоявленного «братца».

Прошло еще 15 дней. В полдень, как всегда, внезапно к магазину подкатили Роберт, Нонна и Артур. Они обнялись с Сабиром, как старые друзья.

— Много, много капрона и ручек, — шепнула Нонна.

Сабир снова побежал в контору сельпо к Ахмедову.

— Пришли, — доложил запыхавшийся завмаг, — привезли 7000 капроновых платков и еще много авторучек.

— Прими, брат, — ласково сказал Ахмедов, — и положи их в мою машину. Зайди через часок, получишь купюры.

Тухтасинов угощал гостей шашлыками из молодого барашка, чахохбили из индюка, особым местным пловом. Быстро опустошались бутылки. Тухтасинов ненадолго встал из-за стола, забежал к Ахмедову и вернулся со стопкой денег, обернутой в белый платок. А товар, согласно уговору, положил в машину «хозяина».

— Вы зря спешите, — заплетающимся языком уговаривал он своих гостей, — могли бы на сегодня остаться у меня.

Однако гости торопились.

...Заскрипев тормозами, машина остановилась у совхозного сада. Кругом ни души.

— Ну теперь давай рассчитаемся, — сказал Сабир, доставая пачку денег.

Пересчитав купюры, Роберт моментально протрезвел. В пачке недоставало изрядной суммы.

— Я не люблю, когда мухлюют, — сказал он угрожающе.

Ссора чуть не закончилась поножовщиной. Тухтасинов был не виноват — «смухлевал» не он, а Ахмедов. Однако объяснять это разъяренным кавказцам было трудно. Пришлось обещать им вернуть недостающую часть денег при следующей встрече.

Сабир только к вечеру вернулся в Заркент. Не заходя домой, направился прямо к председателю — выяснять отношения. Но здесь его ждал новый удар.

— Ты уже свое получил, — сказал Ахмедов, — а в платки нос свой не суй. Я сам этим займусь.

У Сабира потемнело в глазах. Значит, он теперь — всего лишь пешка в чужой игре. В эту минуту он готов был растерзать «названого брата».

Последующие события разворачивались так. Между Ахмедовым и Тухтасиновым начался разлад, кавказские соучастники больше не появлялись. После очередного отпуска Тухтасинов не смог вернуться на прежнюю работу — помешал Ахмедов. Магазин пришлось сдать Юсупу Нишанову. Некоторое время бездельничал. Затем решил действовать на свой страх и риск. Отправился в Грузию, чтобы самому попытаться раздобыть капроновые платки, которые изготовлялись там. С собой взял своего бывшего продавца Хасана Каххарова. На рынках у спекулянтов они закупили немного платков. Сабир был недоволен — не тот размах. В Тбилисском аэропорту на них обратили внимание милиционеры. Каххарова задержали, Тухтасинов в последний момент смог скрыться. Возвратился в Заркент. Однако через неделю арестовали и его, увезли в Грузию. Состоялся суд. Тухтасинова осудили на 6 лет, а Хасана — на 4 года.

...Майор Абдурахимов отложил тетрадь с исповедью преступника. Наконец-то он получил в руки доказательства, под неопровержимостью и убедительностью которых не сможет устоять Ахмедов.

Прочитав показания Тухтасинова, Ахмедов впал в истерику. Нервно подергивались губы, взгляд бессмысленно метался по стенам небольшой комнаты. Затем он схватился за грудь и стал медленно сползать со стула. Очнувшись, Ахмедов признался во всем.

С главным преступником было покончено. Но нити преступления вели и в Грузию. Майор Абдурахимов, с разрешения областного управления внутренних дел, вылетел в Тбилиси — помочь грузинским коллегам, которые уже начали следствие по делу Роберта, Нонны и Артура.

А уголовное дело № 1832 было закончено следствием и послано для рассмотрения в областную прокуратуру...

* * *

Суд приговорил Ахмедова и Тухтасинова к 15 годам, Хамдамова — к 12 годам, Турабаева — к 11 годам тюремного заключения. Их сообщники также были приговорены к разным срокам тюремного заключения. Присутствовавшие встретили аплодисментами справедливый приговор народного суда расхитителям и спекулянтам.

Так была поставлена последняя точка в операции «Капрон».

На Самаркандской улице напротив дома двести двадцать продовольственный и овощной магазины, отступая от проезжей части, образуют небольшую площадь. Чуть дальше справа перекресток, через дорогу — автобусная остановка. Поэтому, когда в девятнадцать пятнадцать возле овощного магазина были ранены двое парней, на крики набежала большая толпа. Началась сумятица и лишь через какое-то время кто-то остановил проезжую автомашину неотложной помощи и раненых увезли. Кто-то позвонил по телефону-автомату в милицию.

Оперативная группа Городского отдела внутренних дел прибыла через несколько минут после звонка. Автомашина круто развернулась на пятачке и остановилась точно возле входа в овощной магазин.

— Молодец Кильдияр-ака! — воскликнул, выскакивая из автомашины лейтенант милиции Абдуллаев, — ровно две минуты.

И тут же оживление на его лице сменилось досадой.

— Ну что ж это такое, Максим Петрович? — воскликнул он, поворачиваясь к старшему инспектору уголовного розыска Суркову, который вылез из машины вслед за ним. — Опять опоздали.

— Сейчас разберемся, — спокойно ответил тот, неторопливо разминая в тонких худых пальцах сигарету. — Так. Имамов уже здесь.

Через площадь к ним спешил участковый инспектор милиции старший лейтенант Имамов. Нескладный, тощий и форма на нем висит, как на вешалке. А между тем был он одним из самых исполнительных, аккуратных и сообразительных участковых в районе. И сейчас за короткое время успел собрать дружинников, оцепить место происшествия, оттеснив толпу зевак.

— Здравия желаю, — неловко поднося к фуражке свою большую дочерна загорелую руку, приветствовал он сотрудников оперативной группы.

— Что здесь, Махкам-ака? — бросился к нему Абдуллаев.

— Тяжкие телесные повреждения нанесены двум молодым гражданам, личность потерпевших установить не удалось. Орудие преступления