Моя милиция - Хайдар Халикович Яхъяев

Наманган, его окрестности, многие жители города и близлежащих сел хорошо знакомы майору. И это неудивительно. Сатывалды родился и вырос в самом Намангане. Его отец, усто Абду рахим, был именитым строителем. Он хотел, чтобы сын пошел по его стопам. Сначала казалось, что так и сложится судьба младшего Абдурахимова. Закончив десятилетку, пошел на стройку. Затем парня призвали в ряды Советской Армии.

Но после демобилизации Сатывалды не вернулся в свою бригаду. Решил учиться. И будущей своей профессией избрал нелегкую работу следователя. Его направили в Омск, в школу милиции. Закончив учебу, вернулся в родной Наманган — оперуполномоченным областного управления внутренних дел. Был старшим оперуполномоченным Чустского райотдела милиции, заместителем начальника РОМ, начальником Уйчинского райотдела милиции.

Все складывалось нормально: естественными были и пришедший с годами опыт, и повышения по службе. Но Сатывалды был недоволен собой. Ему всегда хотелось непосредственно участвовать в борьбе с преступностью, самому распутывать сложные клубки преступлений. Так созрело решение вернуться в областное управление внутренних дел на должность следователя.

Дни, наполненные кропотливой и сложной работой, перемежались с беспокойными ночами — жизнь следователя не измеряется часами служебными и неслужебными. Он всегда в работе — и в служебном кабинете, и дома, где Сатывалды привык обдумывать свои очередные планы...

— С чего начнем? — голос майора Шакирова вывел Абдурахимова из задумчивости. Вопрос не застал Сатывалды врасплох. Шакиров не знал, что руководитель опергруппы еще вчера побывал в Заркенте и возвратился в город поздней ночью.

— Начнем с главной фигуры, с Ахмедова, — сказал Абдурахимов. — Кстати, что вы знаете о нем?

— По данным, которыми я располагаю, Махмуд Ахмедов работал в сельпо «Заркент» сначала заведующим торговым отделом, а с марта 1968-го по сентябрь 1970 года был председателем сельпо. Предполагаю, что именно в этот период он и сколотил группу, которая спекулировала товарами, добываемыми воровским путем...

— Ну, а конкретнее...

— Пожалуйста. Предварительная проверка выявила на складах сельпо много неоприходованных товаров. Например, 6 тысяч капроновых платков, десятки тысяч шариковых авторучек, около двадцати тысяч ремешков для ручных часов. На некоторых из них сохранились этикетки фабрик, расположенных в Грузии и Азербайджане, на некоторых же этикетки сорваны.

Майор Абдурахимов все это знал. Затеяв разговор с Шакировым, он хотел проверить собственную версию о том, что именно Ахмедов — главарь шапки, и он был рал, что мнения сходились.

— Завтра вызовите Ахмедова на допрос, попробуйте найти с ним «общий язык».

...В извечной позе — лицом к лицу — следователь и подозреваемый. Одному надо доказать виновность подозреваемого, вывести его на чистую воду, заставить сознаться под давлением неопровержимых фактов, другой же — в случае виновности — обычно пытается уйти от ответственности, замести следы.

Ахмедов производит впечатление неглупого, серьезного человека. На широкоскулом лице — никаких эмоций, никаких признаков волнения или беспокойства. Невольно возникает сомнение: неужели перед тобой матерый преступник?

— Ну, Махмуджан-ака, — начал следователь, — что вы можете нам сказать?

— Это вы меня вызвали, значит, думаю, у вас есть, что сообщить мне.

Ахмедов говорил тоном незаслуженно обиженного человека.

— Что скажете о слухах насчет капроновых платков, авторучек, ремешков?

— Я эти слухи не распространял и никакого отношения к ним не имею.

Следователь про себя улыбнулся. Чутьем профессионала он отметил ошибку Ахмедова, который принял слово «слухи» за чистую монету. Значит, Ахмедов не знает, что против него уже имеются документы, считает, что милиция располагает только досужими разговорами.

— ...За кого вы меня принимаете? Я прожил честную жизнь. Зачем мне капроновые платки? Я же не женщина. И дарить их женщинам мне тоже ни к чему. Года прошли, дорогой...

Следователь внезапно прервал допрос.

— Вы свободны, идите на работу, — сказал он. — И добавил: — Работайте спокойно.

Абдурахимов сделал вид, что поверил каждому слову Ахмедова. Другого выхода пока не было. Предъявлять сейчас те немногие документы, которые говорили косвенно о причастности Ахмедова к преступлению, не имело смысла. Ахмедов крепкий орешек — это следователь понял сразу. Перед ним был хитрый, умный, ловкий и многоопытный делец.

В деле фигурировало много людей, гораздо больше, чем сначала предполагал следователь. Заведующие складами Мирза Хамдамов, Мухаммед Муллабаев, заведующие магазинами Мелибай Ахмедов, Адыл Байдадаев, Дадахон Нурматов, Хамидулла Ахмедов, Мелихон Кадырова, Мирзаакбар Абдураззаков, Офтобхон Ахмедова... Кого из них вызвать на допрос первым? Видимо, того, кто мог попасть в группу расхитителей случайно, кто просто плясал под чужую дудку.

Таким человеком показалась Абдурахимову Мелихон Кадырова. Учли биографию этой женщины, характер, отношение к людям... Были все основания предполагать, что именно с нее начнет разматываться весь этот запутанный клубок.

Мелихон Кадырова сидела перед следователем, низко опустив голову, нервно подрагивали уголки ее губ, усталые глаза избегали взгляда майора.

— Я ничего не знаю, — голос Кадыровой дрогнул.

— Выслушайте меня внимательно, — Абдурахимов говорил спокойно, участливо, убедительно, — и постарайтесь понять правильно. Если вы поможете следствию, суд учтет это. Не тот вы человек, чтобы долго скрывать правду. Советую все рассказать, пока не поздно. Это в вашем положении единственно правильный путь.

Несколько минут в кабинете царило тягостное молчание. Потом на глазах Кадыровой показались слезы.

— Хорошо, расскажу, будь что будет... Два с половиной года я работала заведующей магазином № 3 Заркентского сельпо. 15 марта 1969 года ко мне в магазин зашел заведующий складом Мирза Хамдамов. Просил в долг ни много ни мало — 3 тысячи рублей. Я поставила условие — чтобы он дал расписку: деньги же государственные. Он охотно это сделал, ссылаясь на председателя сельпо Махмуджана Ахмедова, тому якобы и понадобились деньги. А через некоторое время Ахмедов сам позвонил мне и сказал, чтобы я взяла со склада какие-то платки. Платки оказались капроновыми, дефицитными. Мне дали их 2 тысячи штук, без оформления каких-либо документов. Я поняла, что это — «благодарность» за те три тысячи рублей. И... не смогла отказаться. Платки привезла в свой магазин и смешала их с имеющимися там другими товарами. В апреле и мае дважды относила кассиру сельпо Мамаджану Турабаеву деньги в счет платков: 5 тысяч, потом 2 тысячи рублей. Председателю сельпо в знак благодарности я отнесла 1200 рублей. На складе видела, как такие же платки получал заведующий магазином № 7 Дадахон Нурматов. Вот все, что я знаю.

— У вас сохранилась расписка, которую написал Мирза Хамдамов?

— Да.

— Завтра