Белая река, черный асфальт - Иосиф Абрамович Гольман

Варвара Петровна позволяла себе принимать все, что делала для нее Даша. Однако ненавидеть тихой сапой влезшую в семью змею не переставала. Интересно, что ее ненависть никак не распространялась на Фируза. Она и занималась с ним, и даже в школу устроила специальную, когда возраст позволил. На сына же давила постоянно, чтоб тот выгнал «эту тварь» из дома и нашел себе кого-нибудь поинтеллигентнее. Разумеется, по ее мнению, тварь должна была покинуть хорошую московскую квартиру безо всего, в том числе без детей. Варвара Петровна даже предложила той приличные отступные за Антона и Фируза, но сделка не состоялась ввиду отказа контрагента.

Еще через два года в семье появился Иван. Детки были хорошенькими, смешение рас и наций обычно украшает черты плодов подобной любви.

Даша окончила институт быстрее положенного, она ведь и в училище занималась серьезно. Устроилась на работу, кстати без помощи Федора. Зато с помощью мужа быстро получила российское гражданство. Букин за это время еще больше раздобрел, полысел и заработал денег. В его бюро трудилось уже двенадцать человек, из них восемь юристов. Сексуальное его влечение к Даше, конечно, уменьшилось. А вот спокойная любовь, замешанная на уважении и общих интересах, к сожалению, так и не появилась.

Бабушка же, продолжая безумно любить внуков, включая вроде бы чужого Фируза, не переставала настраивать сына против гастарбайтерши-жены.

«Карфаген должен быть разрушен!» – вспоминается в подобных случаях. И как правило, Карфаген при подобных обстоятельствах разрушается…

В итоге ровно через пять лет после заключения брака Федор уже был готов согласиться с Варварой Петровной. Но не был готов покупать Даше отдельное жилье. Да и отдавать в случае развода своих кровных детей бывшей жене тоже не собирался. Фируз, в отличие от Варвары Петровны, его не волновал.

По этой ли причине или по какой-то другой, соседи с недавних пор стали замечать разные странности в поведении старой женщины. Участковый получил заявление Варвары Петровны об избиении. Избивала же ее, согласно тексту, как не сложно догадаться, Дилхох Акбаровна Букина, невестка, то есть жена сына.

Был ли причастен к заявлению ее сын, история умалчивает.

Вообще такие дела доказать довольно сложно. Домочадцев избивают, как правило, без свидетелей. Вот и здесь судья был вынужден довольствоваться лишь косвенными свидетельствами.

Справка травмпункта подтвердила «легкие телесные». А бабушкины жалобы подтвердили соседка и сын, Федор Букин. Но ни она, ни он не являлись свидетелями произошедшего. Из фактов опять имелись лишь ссадины.

Варвара Петровна утверждала, что результатом преступных действий стал также гипертонический приступ, однако эту информацию ни подтвердить, ни опровергнуть было невозможно.

У Ольги тоже не имелось (да и не могло иметься) фактов, четко опровергавших слова «потерпевшей». Единственное, что удалось «намыть»: свидетельство терапевта из поликлиники. Бабушка жаловалась тому, что стала часто терять равновесие и уже несколько раз падала. Это даже было внесено в историю болезни и могло, в принципе, объяснять наличие ссадин и синяков.

Был еще вариант опросить детей. Но здесь уже намертво встала Шеметова.

– Какой смысл, Ваша честь? – взывала она к судье, строгой немолодой женщине, внимательно слушавшей выступающих. И в самом деле, согласно закону, опрашивать детей в суде можно только в крайнем случае, и только в присутствии близких. А близкие-то кто? Те, кто судятся.

Любимые мама и папа. Да еще любимая бабушка.

В результате дети испытают боль и жестокий удар по неустойчивой психике. А что получит суд? Да ничего не получит, все равно будут сомнения в собранных таким образом доказательствах.

Ольга выступала с такой позицией не потому, что так было лучше для ее подзащитной. Просто это была ее позиция по данному вопросу.

Судья согласилась с доводами защиты, и детей суд так и не заслушал.

Ясно, что дело по сути было плевое. Оно однозначно попадало в разряд частных обвинений. То есть ущерб был причинен лишь одной стороне, да и то минимальный. Общественные интересы не затронуты. Такие судебные заседания даже без прокурора проходят. И, что очень важно, дела частного обвинения могут быть прекращены примирением сторон. Эту возможность в схожих ситуациях часто использовала Ольга.

Но только не в данном конкретном случае.

Варвара Петровна и слышать не хотела о примирении. А Букин вообще молчал, справедливо полагая, что чем меньше он в присутствии въедливого адвоката говорит, тем легче будет в суде его адвокатам.

Итак, теоретически доказать вину человека в бытовом избиении, происходившем, как правило, за закрытыми дверями, почти нереально. А значит, опять же теоретически, должно последовать оправдание подсудимого за отсутствием состава преступления, ввиду того, что «объективная сторона состава преступления не нашла своего подтверждения в судебном заседании».

Но только не в нашем суде, где любой попавший на скамью подсудимых уже наполовину виноват. Особенно если интересы потерпевших защищает мощная адвокатская контора. Такая, как, например, адвокатское бюро Букина.

Ольга часто размышляла на эту тему.

Пожаловалась женщина на соседа. Показала фингал под глазом. Доказать вину соседа, как сказано выше, почти нереально. Однако его почти всегда осудят. Не жестко, наверняка штраф или условно.

Несправедливо? Несомненно.

А теперь посмотрим с другой стороны.

Сосед регулярно избивает женщину. Глумится, можно сказать.

Но доказать-то ничего нельзя! Он же не под видеокамеру это делает!

Вот вам и вторая сторона одной и той же проблемы.

Наверное, оттого и сложилась такая правоприменительная практика. Ведь случаев, когда соседка клевещет, несравнимо меньше, чем когда сосед бьет…

Шеметова отработала против Букинской юридической армады на совесть. Все показания свидетелей обвинения были ею фактически опорочены. Ведь строились они на одном и том же: рассказе потерпевшей. Ни одного «стороннего» доказательства суд от адвокатов Варвары Петровны не услышал.

Ну а что будет в конце – какая разница?

Три месяца условно. Или полгода условно.

Понятное дело, состоявшийся доктор-окулист вряд ли попадется в лапы уголовного суда еще раз. Да и ее разводом с Букиным уже занимается серьезнейший юрист, Волик Томский. С подачи Ольги, разумеется.

И все же схема, когда суд назначает наказание не из обстоятельств дела, а из сложившейся практики, раздражала Шеметову. Может, потому и не пошла Ольга на заключительное заседание, чтоб опять не стать свидетелем победы статистики над законом. Особенно когда статистика направлена против ее конкретного подзащитного.

– Все! Хватит! – вслух сказала себе адвокат, не прекращая свое быстрое перемещение по полузатопленной Самотечной. – Я не на работе! Я иду покупать возлюбленному вкусняшки!

На нее подозрительно посмотрел прохожий, а Ольга звонко рассмеялась. Нет, похоже, спасенья от вездесущей работы у нее в этой жизни не будет никогда.

И слава богу!!!

Именно в этот жизнеутверждающий момент Шеметова поскользнулась.

– Чертов каблук! – воскликнула она, услышав характерный звук. И едва успела подхватить вырвавшуюся из руки авоську с трехлитровым баллоном сока.

Поймала! Спасла, можно сказать!

Но осознала это Шеметова, уже плотно сидя в довольно глубокой луже. И прижимая к груди спасенную стеклянную банку.

К ней на помощь поспешил интеллигентный мужчина. Однако, несмотря на интеллигентность, он не мог сдержать смеха. Ну конечно! Талантливый адвокат в центре лужи на Самотеке. Это же так смешно!

– Так вам помочь? – спросил спаситель, протягивая руку. Он наконец сумел подавить смех, но улыбка никуда не делась.

– Сейчас, только по телефону отвечу, – вальяжно сказала Шеметова, доставая громко зазвонивший мобильный. Все равно она промокла насквозь. А отвечать на звонок прямо из лужи еще ни разу не доводилось.

– Алло, Ольга Викторовна! – раздался из трубки радостный крик Даши Букиной. – Я оправдана! За недоказанностью вины! Поздравляю вас! Спасибо огромное!

– Вот он, триумф! – после некоторой паузы сказала Ольга своему спасителю. Мужчина слегка напрягся, однако, к его чести, протянутую руку не убрал.

– Вы не поверите, я чертовски крута! – доверительно сообщила Шеметова уличному рыцарю.

– Почему же, верю, – немного запинаясь, ответил тот. – Но лучше бы вам все же встать.

– Может быть, я даже – лучшая, – с гордостью закончила свою презентацию Ольга и, опершись на крепкую руку,