Секс и судьба - Хавьер Шико

Становится понятным, что, поливая корни характера замутнёнными водами подобной философии, зять Невеса дожил до возраста в шестьдесят лет с испорченными чувствами в отношении того, что человек всем обязан себе самому.

Именно по этим причинам он вновь стал внимателен к индивидуальной профилактике в этот тяжёлый и мрачный для него период.

Он вновь обрёл вкус к изысканной одежде, отбирая модели и портных. Его мужская чувствительность обострилась, он ценил радиопрограммы по гимнастике, при помощи которых ему удалось избавиться от целлюлита. Он следил за праздничными собраниями, чтобы модернизировать своё общение и язык и совершенствовать свой внешний вид.

Он не обращал внимания на серебряные нити, проступавшие в его густой шевелюре. В редких духах и цветастых галстуках он видел поводы к беспечности и всегда новой элегантности.

Он умело оплачивал наставления и советы импровизированных преподавателей в области обновления личности, и хорошел в своём тщеславии, напоминая собой старое здание с новым фасадом.

Конечно же, нет, говорил он себе, конечно же, он не согласится ни на какое лечение, которое хоть в малейшей степени ограничивало бы его предрасположенность к удовольствиям. Он решительно откажется от любой меры, нацеленной даже на малейшую корректировку организма, поскольку считал себя способным управлять своими собственными ощущениями. Проблема вся в эйфории. Медикаментозные средства? Только для вентиляции мозгов или для омоложения своих сил.

Брат Феликс, возобновив беседу, сказал нам:

— У Немезио сильное истощение, поскольку он предаётся своим разрушительным привычкам. Чувственная озабоченность расшатывает его нервную систему, а употреблением лже-афродизиаков он разрушает свои энергии, сам того не понимая.

При этом утверждении супруг Беатрисы мысленно разволновался, доказывая тем самым, что автоматически усвоил содержание этой серьёзной установки.

— А если бы ситуация усложнилась? — внутренне спросил он сам себя.

Образ Марины вновь появился в его душе. Немезио, мечтая, уступил.

Он согласится на восстановление здоровья, но только после … после того, как удержит девушку, наконец-таки связанную с ним узами брака. Пока он не будет её держать в своих объятиях законного мужа, он не согласится ни на какую медицинскую помощь. Ему снова нужно было казаться дееспособным и молодым в её глазах. Он сознательно будет избегать советов или дисциплины, которые отвернули бы его от прогулок, экскурсий, развлечений и застолий, которые, как он считал, должны принадлежать ему, как мужчине.

Брат Феликс не противопоставил никаких доводов. Напротив, он направил магнетические ресурсы на всю его церебральную область, неся облегчение.

В течение всей этой долгой операции помощи молчаливый Невес никак не мог скрыть своего разочарования. Осуждение било ключом из его разума, формируя критические мысли, которые хоть и несли оттенок почтения, доставали нас на полном взлёте в форме дождя отрицательных вибраций.

Вероятно, именно поэтому благодетель внушил домовладельцу покинуть комнату, в форме немой просьбы, на что Немезио ответил сразу же, поскольку уже находился в окружении поддержки, которую наш духовный друг ему спонтанно предложил.

Оставшись втроём, мы возобновили беседу.

Улыбаясь, Феликс слегка тронул моего спутника за плечо и сказал:

— Я тебя, Невес, понимаю…

Ободрённый нежным тоном, с которым были сказаны эти слова, тесть Немезио целиком и полностью доверился ему:

— Здесь только один не совсем понимает, что делается, и этот один — я. Я не допускаю подобного ухода за таким подлым отродьем. Такого человека, как он, презирающего моё отцовское доверие! Разве никто не видит в его разуме заявленное многобрачие? Бесстыдный шестидесятилетний старик, порочащий свою умирающую супругу! Ах, Беатриса, моя бедная Беатриса, зачем ты только связалась с этим висельником?

Невес был готов впасть в безумие на наших глазах. В мыслях он был в узком кругу человеческой семьи и плакал, потрясённый, а мы никак не могли остановить его эмоции.

— Я стараюсь, но не могу так больше, — в удручении простонал он. — Зачем мне трудиться, питая ненависть? Немезио — лицемер! Я изучал науку прощения и служения, я сам рекомендовал другим служение и прощение, но теперь… Отделённые обычной стеной, я вижу страдание и порок под одной крышей. С одной стороны, моя смиренная дочь, ждущая смерти; с другой, мой зять и эта женщина, оскорбляющая мою семью. Господь Небесный! Что меня ждёт? Должен ли я двигаться вперёд, поддерживая свою больную дочь, или быть призванным к терпимости? Как же выносить такого человека, как он?

Предложение быть более сдержанным ни к чему не привело.

— Раньше, — в отчаянии бормотал он, — я верил в ад после смерти, бессмысленно возвращался в огненную тюрьму. Сегодня я вижу, что ад — это возвращение на Землю и нахождение среди родственников, которых ты уже покинул… Именно там находится чистилище наших грехов!…

Феликс подошёл к нему и, с чувством взяв его за руки, сказал:

— Успокойся, Невес. Рано или поздно настаёт день, когда мы должны доказать, чем мы стали, или чему мы научились. Кстати, ты должен понять Немезио…

— Понять? — пролепетал его собеседник. — Но разве вы сами не видели?

И почти ироничным тоном добавил:

— Знаете ли вы, кто тот молодой человек, который занимает мысли этой девушки?

— Я знаю, но дай мне объяснить тебе, — мягко внёс ясность Феликс. — Начнём с того, что примем Немезио и ту ситуацию, в которой он находится. Как можно требовать от ребёнка опыта зрелости или просить уравновешенного рассуждения у душевнобольного? Мы знаем, что рост тела не представляет собой высоты разума. Немезио — ученик по жизни, как и мы, без льгот урока, который наставляет нас. Кем бы оказались мы, если бы оказались на его месте, без того видения, которым мы сейчас пользуемся? Возможно, мы бы попали в ещё худшие условия…

— Это значит, что я должен одобрять его?

— Никого не устраивает увечность. Однако было бы жестоко отказать в симпатии и медицине больному. Будем исходить из принципа, что Немезио — не такой уж и презренный человек. Он предпринял опасные планы, но он ведь не бежал от супруги, которой всячески помогает. Он кажется привлекательным своими эмоциональными причудами деградирующего характера, которые отнимают его силы. Но несмотря на всё это, он не забыл о солидарности, когда решил предложить бесплатно свой собственный дом даме, которая трудится на него. Он воображает, что обладает совершенно незначительной физической молодостью, хоть его тело преждевременно изношено. Он страстно предаётся молодой девушке, ставящей его ниже себя, тогда как он дарит ей своё уважение и любовь… Разве этих причин недостаточно, чтобы он заслуживал благосклонности и нежности? У кого из нас есть возможность помогать? У него, бредущего вслепую, или у нас, могущих различать и распознавать? Я не могу хвалить его действия в чувственной сфере, достойные сожаления. Но должен признать, что в роли невежды в области истин души он ещё не достиг дна.

Наставник подчеркнул с многозначительным тоном:

— Невес, Невес! Прогрессивная сублимация пола в каждом из нас — это раскалённый очаг постоянных жертв. Не нам осуждать кого-либо за ошибки, которые мы можем совершить, или в которых мы чувствовали вину при других обстоятельствах. Давайте проявлять понимание, чтобы быть самим понятыми.

Под контролем нашего уважаемого друга, Невес умолк, и после нескольких мгновений ожидания, поглядев на него, я увидел, как он стал смиренно молиться.

6

По возвращение в комнату больной мы увидели, что Немезио и Марина действительно ушли. Оставалась только горничная.

Угрюмый Невес воздержался от комментариев. Он отрёкся от замечаний, с очевидной целью сдерживать в себе наименее конструктивные импульсы.

Несколькими мгновениями ранее он вновь обрёл уравновешенность, и попросил брата Феликса простить его за приступ гнева, в котором он выплеснул своё возмущение и отчаяние.